Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

Потом их всех влили в роту Джона Мелдрама. К тому моменту у того в роте оставалось всего восемнадцать шотландцев.

Осень и зиму провели в Пруссии. Хорошие, чистые квартиры, не чета польским. Да и кормили отменно.

Только вот дружественная страна, никаких приключений. По до­бычу не пойдёшь.

Война шла с переменным успехом: то шведы били поляков, то наоборот. Однако сил не хватало, и Карл Густав приказал вывести шведские гарнизоны, оставив их только в крупных городах, да в ключе­вых крепостях.

Осенью по наущению императорского посла царь Алексей Ми­хайлович двинул в Лифляндию стотысячную армию. Ригу держали в плотной осаде шесть недель. Встревоженный шведский король прика­зал Дугласу с четырёхтысячным корпусом пойти на помощь. Шот­ландцы уже готовились к маршу, но сикурс был отменён.

Второго октября, после обеда, когда русские, по обычаю, зава­лились спать, осаждённые ударили по стану князя Черкасского. Вы­лазка удалась. Сказалось превосходство регулярной армии над стрелецкими полками и, особенно, над плохо обученной дворянской кавалерией. Русских отбросили далеко от стен, взяли восемнадцать знамён. После сего царь снял осаду и ушёл.

Осенью основные баталии шли в Литве. Лейб-рота Дугласа в сих сражениях не участвовала.

В ноябре король Ян Казимир со своей армией прибыл в Данциг. Вельможе устроили великолепную встречу и поднесли два бочонка с золотом.

А шведский король никак не мог перейти Вислу. Наводили мост, его дважды снесло огромными льдинами, у Грауденца. Перешли ниже. Сильные морозы сковали реку тонким льдом, и шведы три дня усти­лали его соломой и поливали водой, пока лёд не окреп настолько, что по нему прошла вся армия с артиллерией.

Поляки боя не приняли: без пехоты и пушек нечего было и пы­таться. Ушли в Малую Померанию.

Дуглас послал сильный отряд кавалерии в разведку. Выступили до рассвета. Гордон ехал на левом фланге. Убедившись, что поляки уже ушли, шведы повернули обратно. Возле Гребина ехали мимо каменной усадьбы, окружённой рвом. Данцигцы, шестьдесят солдат с лейтенан­том, подняли пальбу.

—              С правой стороны в первом этаже окон нет, — молвил Вилли Мидлтон, отчаянный парень по прозвищу Длинная рапира. — А из среднего окна во втором не стреляяют. Право, я смог бы туда за­браться. Недурно глянуть, что у них в сундуках. Поможете?

Гордон и Стрейтон кивнули:

—Можно.

Низко пригнувшись, галопом, промчались сквозь зону обстрела. У самого рва стало уже тихо.

Патрик остался караулить коней, а Эндрю с Вилли, помогая друг другу, перелезли ров. Стрейтон встал к стене, упёршись руками. Мидл- тон кошкой взобрался ему на плечи, дотянулся до подоконника, ныр­нул!

«Добро, коли в комнате пусто. — думал Гордон. — Впрочем, пи­столь за поясом, да он и ножом орудовать мастер».

Вилли показался в окне:

—Держи! — выкинул Эндрю большой тюк, повис на руках и спрыгнул. Патрик помог друзьям выбраться изо рва — и вновь карь­ером сквозь огонь.

Пронесло! Не попали! Добыча богатая: добротная одежда. В роте смельчакам завидовали.

Данциг, сильнейшая крепость Польши, укреплённая по новей­шей голландской манере, занозой сидел в ближнем тылу шведских войск. И не взять!

Карл Х Густав оставил на Данцигском вердере34 Дугласа с пяти­тысячным корпусом, дабы тот беспокоил и разорял врагов посто­янными набегами, и отбыл в Мариенбург.

Скоро Дуглас выступил к Данцигу со своей кавалерией. Погода подвела. Сильный мороз за ночь покрыл землю ледяным панцирем. Кони на летних подковах едва шли по скользкому льду и часто падали. Маневрировать стало просто невозможно. Фельдмаршал с трудом на­скрёб всего три сотни на острых зимних подковах. В том числе, и свою лейб-роту.

Шотландцы стояли на правом фланге. Молодой, рослый мерин Гордона нервничал, переступая с ноги на ногу. Патрик поглаживал, успокаивал коня.

Сотня данцигцев с длинными пиками выехала навстречу. Вы­строились. Тронулись рысью.

«Дьявол! — подумал Патрик. — Почему в бою страшнее всего ждать?»

Он очень живо представил, как длинное стальное остриё входит в его грудь. Покосился влево. Капрал Стрейтон сидел как каменный — рука с пистолем на луке седла.

Немцы уже шли галопом.

—Целься! — скомандовал ротмистр Мелдрам. — Огонь!

Залп! Разряжённый пистоль в кобуру, быстро. Второй в руку.

Но рейтары уже поворачивали коней. Сажен двадцать не доска­кали. Гордон осторожно вытер пот со лба. По команде проехали шагом саженей четыреста. Встали на гребне очередного холма. Мелдрам вы­ровнял строй. Снова враг полетел в атаку, и опять его остановил друж­ный залп. Оттеснили немцев ещё на полверсты. И так до полудня. Потом к врагу подошло подкрепление. Но и Дуглас прислал с полсотни голландских стрелков. Мушкетёры свалили с десяток данцигских рей­тар. Отбились и на этот раз.

Видно, тот офицер, что командовал данцигцами, никак не хотел упустить близкую победу, тем более, при таком перевесе сил. Рейтары перестроились и вновь пошли в атаку. Два залпа в этот раз их не оста­новили. Дошло дело и до палашей.

Строй рассыпался. Патрик удачно отбивался от двух рейтар, ста­раясь держаться поближе к Стрейтону. Тут во фланг нападавшим уда­рил полуэскадрон шведской гвардии, и враги ретировались.

Шотландцы гнали их, не останавливаясь. Патрик оглянулся. Лейб-рота безрассудно втиснулась меж вражеских резервов. Времени перезарядить пистолеты не было. Но кураж победы был так велик, что шотландцы с палашами наголо опрокинули атакующий эскадрон на стоящий во второй линии и погнали оба.

Впрочем, ротмистр Мелдрам тут же отозвал своих. Преследо­вать было слишком опасно. Отошли. Только теперь Патрик заметил, что у него правая щека и ворот мундира в крови. Никак не мог вспом­нить, кто и когда хватил его кончиком сабли по лбу.

Стемнело. Враги разошлись как бы по взаимному согласию.

На этот раз выспаться не удалось. Вестовой растолкал:

—Ротмистр зовёт.

Несмотря на ранний час, Мелдрам был одет и чисто выбрит.

—              Седлай коня, парень. Твоя очередь конвоировать Шварцваль- дов. Проводи, да пригляди, чтоб в Гребине их тамошний гарнизон не ограбил.

Раз в неделю братья Шварцвальд, с разрешения начальства, отвозили в Данциг припасы своим семьям. Выехали затемно. Ночью выпал пушистый снежок, и Патрик улыбался, покачиваясь в удобном седле. День обещал быть солнечным, с лёгким морозом, и о возмож­ных бедах Гордон совсем не думал.

Гребин проехали спокойно. Патрик уже собирался повернуть об­ратно, когда Фриц, старший брат, попросил его:

—              Проводи нас ещё немного, дружище! Хоть до поворота. Боюсь, сии разбойники устроят нам какую-нибудь пакость. А вернёмся из Дан­цига, я тебя такой ливерной колбасой угощу, пальчики оближешь.

Проехав с полмили, до поворота, Гордон повернул обратно. И хоть он был совсем один, на ничьей земле, не боялся. Но невдалеке от Гребина увидел двух неизвестных кавалеристов. На всякий случай Пат­рик заставил мерина перескочить канаву и вытащил пистолет.

—              Кто такие?

—              Ты чё, парень? Своих не узнал? — рассмеялся коренастый рей­тар с пышными усами. — Добропорядочные шведы, служим генералу Дугласу. А ты где?

Патрику стало стыдно. Свои ж! Дал шпоры мерину, перескочил обратно.

—              В лейб-роте.

Поехали втроём, коренастый — справа, молодой — слева.

—              Мы на поживу собрались. Айда вместе! Втроём-то сподручнее.

Гордон отказался. Спешил вернуться в роту, да и парней этих он

не знал.

—              Тогда и мы вернёмся. — Солдаты ехали спокойно. Пышноусый оказался капралом. Несколько сараев отгородили их от стен Гребина. И тут попутчики вдруг схватили Патрика с двух сторон за руки! И на помощь им уже спешили семеро.

Вот влип! И до оружия не добраться! Тут ему на голову накинули его же плащ и понеслись.

«Чтоб тебе в аду гореть, проклятый обманщик!» — подумал Гор­дон Обиднее всего, что его, бывалого солдата, провели, как мальчишку. Вспомнив муки плена в Новом Сонче, осторожно вытащил кошелёк из кармана и сунул в панталоны. Всё ж таки пятнадцать рейхсталеров!