Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

В соответствии с планом, басурманы налетели на шведские тылы вскоре после рассвета. Но татар там ждали, и орда откатилась в беспо­рядке.

Тем временем шведы начали переводить свои полки к лесу. За­метив сие, отважные шляхтичи решили, что враг бежит, и, не дожида­ясь команды, бросились в яростную атаку. Шведские траншеи встретили их столь яростным огнём, что обратно вернулись не мно­гие. Скоро колонны шведов показались из леса на правом фланге. Ге­нерал Хендерсон встрепенулся:

— Чёрт побери! Карл Густав готовит удар справа! У нас там жи­денькая линия траншей, а почти все пушки остались в больверках, на левом. Поехали на правый фланг!

На пригорке стоял король с гетманами. Хендерсон подъехал к ним. Гордон скромно держался за его спиной. Тут шёл яростный спор. Гетман Лянцкоронский кричал одно, Чарнецкий говорил другое. Гет­ман Любомирский с жаром и красноречием утверждал, что цель сего демарша — богатые запасы продовольствия и фуража в королевском имении Непорент.

Король в споры не вмешивался. Послали в Непорент пять сотен драгун с приказом «Всё сжечь!». Что и было исполнено добрым поряд­ком.

Тем временем Карл Х выстроил свою армию в две мощных линии параллельно реке, артиллерия на флангах. Теперь его намере­ния вполне прояснились.

—              Нам не удержать удара! — заметил Хендерсон. — Надо контр­атаковать!

И поляки бросили на левый фланг врага свою лучшую ударную силу — пятьсот литовских гусар. Они проехали совсем близко от Гор­дона — статные воины на великолепных конях, орлиные крылья за спи­ной. Впереди — рослый рыцарь в сияющих доспехах. Запела труба, кони пошли карьером. Земля задрожала.

— Какая силища! — восхищённо сказал Хендерсон. — Орлы! Хва­лёной шведской пехоте не удержать их.

А шведы и не собирались удерживать летящую лавину. По сиг­налу Карла Густава пехотинцы разбежались в стороны, пропустив гусар в промежуток меж шведских линий. А там на окружённых обру­шилась лавина огня со всех сторон. Гусары заметались в ловушке, и тогда из леса вылетели шведские кирасиры, королевская гвардия. Почти все гусары погибли в западне. Никто из гетманов не пришёл на помощь храбрецам. Стояли и ждали.

Сомкнув ряды, под гром барабанов, шведы мерным шагом пошли на польские траншеи. И поляки дрогнули. Битва была про­играна. Сбив врага с позиций, шведы повернули к Непоренту. К счастью, на преследование сил у них не было.

Король со свитой отбыл в Варшаву. Через мост потянулись обозы. Сунулся туда и Гордон, да стража не пропустила. Тогда с двумя иноземцами он поехал к Праге, надеясь нанять лодку. Но в сумерках из густого кустарника на них выскочила шайка негодяев с криком:

—Стой! Куда спешишь? Приказано не пущать.

Бородатый хлоп схватился за узду, другой оторвал патронташ. Патрик выдернул пистолет из седельной кобуры:

—С дороги! Пристрелю!

Бородатый отпрыгнул. Гордон круто развернул коня. Стас отби­вался от трёх бандитов плёткой, саблю его они уже отобрали. Патрик выпалил над головами и выдернул палаш:

—              За мной!

Ускакали. Ночевать устроились в лощинке возле моста. Гордон очень боялся за лошадей.

Решили караулить по очереди со Стасом. На рассвете тот рас­толкал хозяина:

—              Извольте проснуться. Удобный случай.

Патрик протёр глаза. В утреннем тумане по дороге двигался ге­неральский обоз. В арьергарде ехало несколько иноземцев в синих мундирах. Гордон незаметно пристроился и спокойно перешёл Вислу.

В городе началась паника. Люди состоятельные спешно грузили имущество и покидали столицу. Чернь проклинала иноземцев, как все­гда, обвиняя чужаков в собственных бедах.

Выбираться одному не следовало: могли и голову проломить. Гордон объединился с десятком товарищей по несчастью. Вскоре не­большой отряд иноземцев выехал из Варшавы. Решили держать на запад. Шляхтичи, проезжая мимо, бранили их, называя изменниками, и грозили перерезать глотки. Впрочем, дальше угроз дело не шло.

Утром заехали в опустевшее село, чтобы подкормить лошадей. Разбрелись по хатам и даже охрану не выставили. Услышав выстрелы, Гордон бросился к конюшне и успел вскочить в седло. Поздно. Де­ревню плотно окружили рейтары — бранденбуржцы, и, получив в левое бедро пулю (к счастью, рана оказалась лёгкой), Патрик сдался.

Снова у шведов

Ротмистр Михельс допрашивал пленных поодиночке. Памятуя об ужасах польского плена, Патрик сразу заявил:

—              Я шотландец, служил рейтаром под началом генерала Дугласа. Под Краковом попал в плен и был вынужден пойти на польскую службу.

Ротмистр посмотрел на Гордона с подозрением:

—              А не врёшь ли ты, парень? Что-то я тебя не видел. Отведу-ка я тебя к Дугласу сам. Погляжу.

Через пару дней, в Варшаве, ротмистр привёл Патрика к Дугласу. Недавно за битву под Прагой тот был произведён в чин фельдмаршала- лейтенанта.

—Этот парень — шотландец, уверяет, что служил под вашим на­чалом.

Гордон стоял непринуждённо, страха не показывал.

Дуглас спросил по-английски:

—              Где и когда ты служил у меня?

Патрик низко поклонился:

— Прошу извинить меня. Я осмелился прибегнуть к имени Ва­шего Превосходительства единственно для того, чтобы добиться луч­шего обращения. Не имел чести служить под начальством Вашего Превосходительства. Но я служил рейтаром в полку Делагарди. Попал в плен и после долгого и тяжкого заключения был вынужден пойти на службу полякам.

Дуглас внимательно разглядывал юношу:

«Ловкач! Неглуп и весьма учтив. Такой пригодится».

—              Я знаю этого парня, — сказал фельдмаршал по-немецки. — Буду весьма признателен Вам, герр Михельс, если вы соблаговолите осво­бодить его.

Польщенный ротмистр согласился не только отпустить Гордона, но и вернуть коня и оружие. Дуглас поблагодарил Михельса в самых лестных выражениях.

На другой день Дуглас принял Гордона лишь после обеда, однако был весьма любезен.

—Я хочу собрать лейб-роту из шотландцев, — сказал фельдмар­шал. — В наше время полезно иметь под рукой сотню преданных людей. Рота станет офицерской школой. Шотландцы получат важные привилегии: свободу от дозорной службы, хорошие, просторные квар­тиры и прочее. А если у кого-либо возникнет неотложная нужда вер­нуться на родину, помогу получить отставку. Ты парень неглупый, и язык хорошо привешен. Поищи в Варшаве и вокруг достойных земля­ков и уговори их поступить в оную роту на сказанных условиях.

«Вот удача! — подумал Патрик. — Не ждал, не думал, что сведу ко­роткое знакомство с прославленным Дугласом! С тем самым, чью ве­ликую судьбу когда-то предсказал маркиз Агостино. Наконец-то, Фортуна улыбнулась мне. Надо постараться. Доброе мнение фельдмар­шала весьма много стоит. И трудно найти дорогу к офицерскому чину короче, чем его лейб-рота».

Патрик немедля отправился на поиски. Скоро он встретил двух шотландцев, коих не раз видел здесь при поляках. Тогда земляки Гор­дона гордо ходили в волонтерах. Нынче парни оскудели, надели поль­ское платье и опасались новых властей.

Патрик пригласил шотдандцев в трактир, угостил добрым вином и предложил вступить в лейб-роту на лестных условиях. Земляки слу­шали с недоверием. Молокосос! Откуда он знает Дугласа? Гордон за­метил их сомнения и не оставлял стараний. Зашли ещё трое шотландцев, подсели к Патрику и собеседникам.

Начал снова. При поляках шотландцы служили в привилегиро­ванных частях, имели весьма хорошее содержание и не верили, что это так просто сойдёт им с рук. Шотландцы недоверчивы и более всего боятся остаться в дураках. Уговоры Патрика они сочли пением сирен и даже принялись убеждать Гордона никому не сообщать о земляках.

—              Ну, парни, вы чересчур много от меня хотите, — молвил Гордон с едва заметной угрозой. — Вам бояться нечего. Фельдмаршал Дуглас — наша лучшая защита. Ему нужна шотландская лейб-рота, и он готов платить щедро. Чего же лучше? А права и привилегии можно подробно оговорить в контракте. Подумайте до завтра, да и решайте.

—              Если мы пойдём, найдутся и другие, — заметил капрал Эндрю Стрейтон.