Белая орчанка и оборотень (СИ) - "Li Litvinenko"

Стая сгрудилась возле дорожного тупика, упиравшегося в хвойные заросли. Здесь каменистая дорога резко обрывалась, естественный пласт щебня, по которому они приехали, заканчивался и начинавшуюся здесь песчаную почву захватил сплошной сосновый лес. Он был густым и пышным, как богатое, зеленое платье короля. Под широкими лапами сосен, даже в самый солнечный день лета царила густая полутень, и земля от этого всегда оставалась влажной. В теплое время года там роились полчища насекомых, наполняя тягучий, мокрый воздух своим жужжанием. Сейчас в ожидании первого снега все вокруг казалось застывшим. Природа уже потеряла прощальные, кричащие краски осени и, не приодевшись еще в богатые зимние шубы, казалась жалкой как убогая, городская нищенка. Только не этот лес. Он все также сочно блестел своими глянцевыми иголками и пронзал воздух хвойными нотами свежести.

— Другого пути нет? — Спросил у Гелиодора подъехавший Сфелер.

— Другого пути нет… — Задумчиво повторил за ним Тумит, как раз, глядевший в это время на карту.

Гелиодор повернулся к Сфелеру и кивнул, подтверждая слава Тума.

— И что будем делать? — Поинтересовался Сфелер, растеряно глядя на стройный ряд толстых сосен, перегородивший им дорогу.

— Рубить! — Философски рассудил Гелиодор и повел плечами, разминаясь перед предстоящей тяжелой работенкой.

К счастью в обширном багаже оборотней нашлись и пилы и топоры. Они как злые бобры вгрызлись в хвойную растительность, почем зря костеря плодовитые елки, так буйно разросшиеся на их пути. Меньше чем за двести лет, пока замок был покинут, дорога и прилегавший к ней небольшой лесок, обозначенный на старой карте, бессовестно буйно заросли и совсем одичали, серьезно затруднив им жизнь. Дорога, которая по всем подсчетам заняла бы часа четыре, отняла у них гораздо больше времени. Вырубить проезд они решили не широкий, чтобы только прошла телега. Потом, когда быт в крепости будет обустроен, не торопясь, они пробьют тут широкую просеку, как было при прежних хозяевах.

К обеду следующего дня, вся основательно выбившаяся из сил стая, столпилась перед главным входом в заветный замок. Над их головами возвышалась крепостная стена высотой метров десять. Её верхняя, зубчатая кромка кое-где осыпалась, а восточная сторона, как можно было видеть с того места где они стояли, немного обвалилась, рассыпав огромные валуны среди вплотную стоящих к замку деревьев. Две огромные створки ворот, обитые железными полосами, были плотно закрыты, а сквозь их толстые, красиво изогнутые ручки, намотана была цепь с большим навесным замком, гномьей ковки. Под одобрительные крики братьев Гелиодор одним точным ударом, торжественно сбил, насквозь проржавевший замо́к. Цепи неохотно распустились, давая проход первым за столетия посетителям. Петли в открываемых дверях неожиданно громко заскрипели, далеко разнося в морозном воздухе неприветливый звук. В небо взвилась потревоженная стая ворон. Они были единственными обитателями этого строения и, чувствуя себя полновластными хозяевами крепости, возмущенно каркали на оборотней, посмевших прервать их спокойную жизнь.

Волков не смутило такое приветствие, и они дружно вошли на вымощенный камнем двор. К общей радости, замок спрятанный в лесу был совсем не тронут мародерами. Он остался таким же, как запомнили его хозяева в спешке покидавшие Широкие земли. Величественный, прекрасный и роскошный. Да, это был не совсем обычный замок, стая, жившая тут, процветала. Это было видно в каждой детали окружившего оборотней двора, во множестве декоративных элементов башен, в высоких арочных окнах, сплошь украшенных цветными витражами, в самом духе спящего казалось замка-дворца.

— Ну, вот мы и дома. — Тихо сказал Гелиодор и повел под уздцы свою лошадь в сторону, где по его расчетам, должны были располагаться конюшни. За ним потянулся весь обоз, телеги с грохотом закатывались на каменную мостовую, наполняя просыпающийся замок звуками повседневной жизни.

За обустройством быта на новом месте быстро потекли часы и дни. Срочной работы было так много, что в главную башню Гелиодор попал только спустя неделю. Дубовая лестница прекрасно сохранилась, и он без труда попал на самый верх. Медленно поднимаясь по круто изгибающейся винтовой лестнице, Гелиодор боялся разочароваться тем, что так сильно хотел увидеть все последнее время. А вдруг озера, названные одним с ней именем, посрамят своей неказистостью её память. И глядя вдаль, он будет чувствовать только горечь от несбывшейся надежды. Войдя в большую, круглую комнату он сначала даже закрыл глаза. К счастью вид из главной спальни, расположенной на последнем этаже башни, был потрясающим. Как красивы были от сюда леса, реки и даже ненавистные ему Темные горы. А вот и они — «озе́ра Бёрк». Сейчас Гелиодор был уверен: старый орк, давший своей дочери такое имя, точно как и он видел их с большой высоты. И любовался, так же как он, их чистым, синим цветом. На бледно зеленую скатерть болот, покрытых белесым налетом инея, кажется, упали два кусочка летнего неба, упали да и остались лежать там, радуя каждого, кто остановится в своей повседневной спешке и потратит на них мгновенья своей жизни.

У Гелиодора зачастило дыхание, а в горле появился ком, который он всегда чувствовал, вспоминая свою потерянную пару. Он прижался лбом к холодному стеклу и жадно вгляделся в синие омуты. Теперь он сможет видеть частицу Берк не только в редких снах, но и наяву когда того пожелает.

Каждый раз, засыпая, он тихо шептал, обращаясь ни к кому конкретно и ко всему миру сразу.

— Приснись, приснись, приснись…

Иногда его желание сбывалось, и он встречал её, пусть только во сне, но все же встречал. Она шла всегда немного впереди и оборачивалась к нему, на ходу, игриво улыбаясь. Её образ был нечетким, всегда слегка поддернут белесой дымкой, которая скрадывала очертания и размывала контуры лица Бёрк. Поэтому он почти не помнил, что лицо её было покрыто струпьями. В тех снах он чувствовал, что они с орчанкой не одни. Их всегда сопровождал какой-то тонкий звук, как будто в руках Бёрк звенел маленький колокольчик. После таких снов он просыпался чуточку более счастливым, чем всегда и был готов продолжать жить свою одинокую жизнь дальше.

18 глава. Нарушительница

Белый берег.

Девушка шла по высокой, сочной траве и в задумчивости раскачивала из стороны в сторону пустой корзинкой. Сегодня Оливия собралась втайне от других отправиться на Красный берег. На этот шаг её толкнула совсем не глупость или простое девичье любопытство. Нет, она шла туда с определенной целью, собирать весенний урожай Перхалки, травы облегчающей кашель. Она была потомственной травницей, в её семье из поколения в поколение передавались знания о секретах растений. Когда в их деревню пришел Красный мор, она стала единственной из всей их большой семьи, оставшейся в живых. Это случилось шесть далеких лет назад.

Правоведение сослужило ей хорошую службу здесь, на краю Безысходной топи. До её приезда девушки в обители собирали некоторые, широко известные травы, но пользовались ими в основном как заваркой для чая. Её умение собирать полезные растения и лечить ими, оказалось здесь на вес золота. Её сразу назначили лекарем, и все теплое время года она бродила по лесам и болотам, заготавливая нужные ей корешки, листья и цветы. Оливия сушила растения и складывала из них разные сборы, очень нужных в быту. Витаминные для питья, отхаркивающие для облегчения частых здесь кашлей, подсушивающие и заживляющие для компрессов на кожу. Она у девушек из-за плохого питания была сухая, а рубцы, оставшиеся после язв, часто шелушились и трескались, делая их жизни совсем невыносимой. Приходилось делать примочки и принимать ванны с лечебными отварами.

Так, исследуя однажды берег реки, в поисках нужных растений, она неожиданно наткнулась на старый, полу обвалившийся, каменный мост. Оливия сильно испугалась и в страхе сразу убежала оттуда. Дома она рассказала девушкам о находке, чем вызвала у них многонедельную панику. Эта реакция была вполне понятной, теперь они знали, что с берегом людоедов их соединяет настоящий мост, расположенный совсем близко к обители. Оли категорически запретили ходить к тому месту, девушки боялись что чудища, почуют близкое присутствие человека, взбесятся и, наплевав на Разымающий договор, перейдут границу, чтобы убить их и съесть. Про оборотней среди людей говорили много, в основном это были настоящие сказки, не имевшие с реальностью ничего общего, ими обычно пугали баловавшихся детей. Оборотни для людей постепенно превращались в мифических существ, но не один человек находясь в здравом уме, никогда не перейдёт реку, названную Багровой. Люди помнили, почему она так называется. Это были страшные рассказы, о том, как воды её месяцами окрашены были кровью невинных человеческих жертв, жестоко убитых оборотнями в огромном количестве. И абсолютно все истории о них утверждали, что они людоеды и до отселения, охотились на людей как на дичь, нападая на поселения и пожирая их под покровом ночи.