Валерий Еремеев - Тремориада

“Вот так-то, – думал он. – Главное – правильно по-хмелиться. Буду не спеша цедить водочку. Уже вечер. Пару часиков посижу, и спать. А остатки завтра допью. Вечером. Днём же схожу, тысячи полторы за квартиру и за свет заплачу. И еды кое-какой куплю. Хотя, утром, конечно, надо будет всё ж пару стопок выпить. Плеснуть бензинчика в бак. А то ж заколдыбасит некстати у кассы. Неудобно, приличный человек, за квартиру пришёл пла-тить, а руки трясутся, что и мелочь не взять. Всё, теперь уж точно затрясутся, потому что только и буду думать, как бы не колдыбаснуло! Значит, утром две стопки, и в путь”. Как только план на завтра утвердился в голове, в дверь позвонили. Чертыхнувшись, Саныч поставил стопку в та-релку с колбасой и, подхватив бутылку, понёс это добро на кухню, где спрятал в тумбу стола у мойки. “Достали халявщики! С таким нюхом – на таможне служить, – думал Саныч, идя открывать дверь. – Это ж в момент всё выпьется, и остальные бабки пропьются”. На пороге стоял свойский парень Перегар. Он и пил по жизни за счёт того, что со всеми общий язык находил. Денег-то никогда не имел. – Старина! – обрадовался Перегар. – Ты дома! Сто лет тебя не видел. Саныч покосился на прижимаемый к груди, набитый бутылками и ещё чем-то пакет в руках Перегара. М-да, прямо на его пороге произошло чудо! – Что привело тебя ко мне? – спросил Саныч. – До-бры ль намеренья твои? – Пришёл я с миром, светлый князь. Из странствий долгих, чужедальних. И в знак почтенья моего, прими го-стинцев иноземных. Шельмец подхватывал любую тему, когда пахло вод-кой. Если б наливал китайский агроном, Перегар сказал бы ему: “А вы не находите, что Нун-шу хоть и выделяется своим объёмом, но на самом деле не многим-то и больше сельскохозяйственного справочника Цзя Сыя?”

Перегар отходил от запоев, читая книги, журналы, листая энциклопедию и школьные учебники брата, буду-чи уверен, что работа мысли убережёт от белой горячки. Одному Богу известно, сколько литературы перечитал на отходняках человек с кличкой Перегар. Но факт остаётся фактом – “белочки” у него не случалось. Сегодня действительно произошло невероятное! Пе-регар пришёл со своей выпивкой. Больше того – и с заку-ской. Из большущего пакета кустом торчал ананас. Опре-делённо – чудо. И это – когда ты уж взрослый мужчина! Изрядно помятый бытием. Когда понятие “чудо” засохшей мандариновой корочкой, казалось, навсегда погребено под хламом повседневного барахла, накопившегося за долгие годы столь реальной жизни. – Заходи, – сказал Саныч. Они прошли в комнату, к табуретке. Перегар, поставив пакет на пол, произнёс: – У каждого своя табуретка. – Святая истина! – кивнул Саныч. – А что за гостинцы-то? – Сейчас выясним. Видел бутылку коньяка, точно. И ещё есть какие-то пузыри. – Ты спёр это что ли? – Не, нашёл. На остановке. Подхожу, а там пакет. Ну, думаю, слава Богу, что в добрые руки нашёлся. Взял, и ноги сами к тебе понесли. – Может в бюро находок снести? – предложил Саныч, направляясь на кухню за стаканами. – Мультиков насмотрелся? – гыгыкнул Перегар, вы-кладывая на табуретку содержимое пакета. – Там, конечно, обрадуются. В “бюро” который день шампанское пьют. Без ананасов. – Тогда… – Саныч поставил стопки на табуретку и по-нёс на кухню ананас – резать. – Дать объявление о находке в газету. – Находке? Что ты можешь объявить в этом городе? – О пакете.

– Объявление типа: найден пузырь коньяку (бац! стук донышка бутылки о табуретку). Литруха Абсолюта! – вдруг воскликнул Перегар. – Банка икры чёрной (бац! о табурет-ку). Банка красной (бац!). Огурчики солёные (бац!). Полто-рашка пива! Да на такое объявление весь город слетится. В пакете оказалось ещё пять помятых бананов, палка сервелата, четыре пачки сигарет, пакет фисташек, несколь-ко свежих огурцов-помидоров и батон хлеба. Глядя на такое изобилие, Саныч поскрёб в затылке и, притащив ещё табуретку, поставил её возле первой, ради такого случая удлинив стол. Выпили по стопке водки. Закусили. Через минуту на-лили в те же стопки коньяку. Пригубили. Переглянулись. Пожали плечами и, отставив коньяк, закурили. – А ты, всё ж, считай, украл этот пакет, – сказал Са-ныч. – Не совестно, паразит? Человек, может, на следую-щей остановке выскочил из автобуса, кинулся обратно, но пакета уж нет. – Тот человек в дугу пьян был. Кто ж трезвым такой пакет забудет? – Я как-то рюкзак в магазине оставил. Часа через пол вернулся, продавщицы вручили в сохранности. – А что в рюкзаке-то было? – Да так, мелочь всякая. – Во! – поднял палец Перегар. – Мелочь. А тут – вы-пивка, закуска. – Ты б забыл, будь такое в твоём рюкзаке? – Ну… – пожал Саныч плечами и пустил дымное ко-лечко. – То-то! В хламину был тот тип. И, судя по всяким разностям в пакете, он чьи-то заказы нёс. Может, парень военный? Или же проставляться собирался. Начальству – коньяк. А друганам – водку с бананами и колбасой. Точно! Контрактник. Молодой, сам не знает, чего хочет. Ну, вот ему и наука: думая о друзьях, думай о них на самом деле, а не о том, как бы скорее шары залить. Ты веришь в друзей? Я думаю, друзья бывают в детстве, а после они женятся.

– У меня, – Саныч затушил окурок в пепельнице, – раньше много друзей было. А после деньги закончились. – Зато мы с тобой хорошие приятели! – Перегар под-нял стопку. – И это немало! – Саныч поднял свою, они чокнулись и опрокинули коньяк в глотки. Закусили ананасом. – М-м-м! – разжевав, закатил глаза Перегар. – Как на родине. – Это где это твоя родина? – Африка – родина всего человечества. Оттуда и ис-панец, и якут. – А якуты как-то связанны с “якудзой”? – оживился Саныч. – Ага, Африкой. – Тогда за мать всех… – Не матерись, – перебил Перегар. – За мать всех городов русских Мбабане. – Ого! Где это, в Африке? Звучит, как песня. Туповатая, но блаженная, словно ананас распробовал… – Перегар, заки-нув дольку ананаса в рот, закатил глаза. – М-м-м, Мбабане. – Не знал о таком городе! – поразился Саныч. – Там же асбест разрабатывают! Быть может, именно из этого ас-беста и пошиты твои трусы. – Да ну?! – Гореть мне в Аду! – перекрестился Саныч. – Не ваду, а воду. Твоя визжать, как малодушный ка-микадзе: Гореть! Мне ваду!!! Ваду!!! Сотрапезнички рассмеялись перед табуретками с вы-пивкой и закусками. – Чего светлый князь желает употребить? – спросил Перегар. – На один палец коньяку, на второй – водки. И осталь-ное – пиво. – Хитрый чпок! – прищурился Перегар. – Да, пожалуй. Назовём этот чпок Хитрым. И пусть в британских пабах будут считать, что это такой пират был. – Саныч поднялся с дивана и сходил на кухню за гранёными стаканами. – Да, и какой-нибудь забулдыга писатель напишет ро-ман о флибустьере Хитром Чпоке. – “Флибустьер” звучит слишком благородно для про-ныры Чпока, – сказал Саныч. – То был прожжённый пират. Мерзавец Хитрый Чпок. Он никогда не упускал выгоды. С лёгкостью предавал. Мог запросто убить честного госпо-дина за пару монет. Когда Чпоку исполнилось тринадцать, он отрезал нос хозяину таверны, у которого мыл полы, за то, что тот продолжал называть его как сопляка – Чпоки. Мальчишка выгреб всю наличность старого мошенника. Затем, познакомившись в портовом кабаке с парочкой го-ловорезов, подался матросом на пиратскую шхуну. – Тебе б самому книги писать, – сказал Перегар, сме-шивая в стаканах Хитрый Чпок. – Только не о Чпоке. О пиратах англичанин писать должен. Да и вообще, какие пираты? Я, разве что, о пья-нице с буксира напишу. Согласись, надо быть очень незау-рядным пьяницей с буксира, чтоб твоим именем коктейль назвали. – А чпок-коктейль? – Перегар протянул стакан Санычу. – Не всё, что пенится – шампанское, Хитрый Чпок – это пойло, – гордо произнёс Саныч. Каждый, накрыв ладонью стакан, как следует взбол-тал пойло, трижды стукнул донышко о колено и тут же ма-хом опрокинул бурлящий чпок в глотку.- Э-а-а! – дружно выдохнули сотрапезнички и со сту-ком поставили стопки на табуретки. – Карамба! – воскликнул Саныч. – Пиастры! Пиастры! – подхватил Перегар. – Не попугайничай, – засмеялся Саныч. – О, дьявол! Гром и молния! – Вспомнил пиратскую феню Перегар. – “О, дьявол” – это чпок из коньяка и пива. А “Гром и Молния” – коньяк с водкой. – Щёлкнул пальцами Саныч. – Мы обязаны выпить всё!

– Выходит “Гром и Молния” – коктейль. А чпок – это когда гремучая смесь, замешанная на бурлящем пиве, взрывается в потрохах. – Твоя правда. – Но “Гром и Молния” крепковат для потягушек через соломинку, – сказал Перегар. – Этот коктейль не для слабаков. И потягивается без пошлых соломинок. Наливай. Перегар смешал водку с коньяком в стаканах на чет-верть и протянул один Санычу, сказав: – Ваш “Гром и Молния”, светлый князь. – Премного благодарен, барон. Саныч отпил половину и, зажмурив глаз, выдохнул: – Крепка, холера! – И, подцепив вилкой дольку ана-наса, закинул её в рот. Перегар проделал всё в точности так же, но выдохнув, сказал: – Ядрён напиток. Они закурили. Включили негромко, фоном, музыку. – Барон, – проговорил Саныч. – Да, светлый князь? – Мне давеча в рот муха залетела. К чему бы это? – Навозная? – Чёрт вас побери, барон! Откуда мне знать, – Саныч взял стакан и махом допил остатки. – Я думаю, Князь, это случайность. Муха – тварь без разумения. Ею движет слепой инстинкт. – Перегар выпил свой стакан. – Дело дрянь, коль мухи чисто инстинктивно летят мне в рот. – Думаю, твой рот случайно оказался на её пути. Я спьяну сам, что твоя муха. Лечу домой на автопилоте, бы-вает, да и залечу по пути куда-нибудь. То в неприятность, то на попойку развратную. И никто меня не выплюнет, чтоб летел себе с Богом домой. – Философ ты, Перегар.