Сад лжи. Книга 1 - Эйлин Гудж

— Понятно, — ответила Роза. — А как насчет того, чтобы заглянуть ко мне в следующее воскресенье после церкви? У Нонни в это время бывает хорошее настроение. Да и ребенка ей надо бы показать.

Мария нахмурилась.

— Чего я там не видала? Начнем с ней ругаться, как всегда. Ничего ведь не изменилось. Она же только хуже стала, с тех пор как заболела. Господи Иисусе, как только ты все это можешь выдерживать!

«А я, думаешь, знаю? — хотелось крикнуть Розе. — Ты себе и представить не можешь, какая это каторга! Но кому-то же надо ее отбывать…»

Однако она сдержалась. Нечего вымещать все на бедной Марии. Пожав плечами, она тихо заметила:

— Такова моя участь.

Роза выдержала взгляд сестры. Глаза такие же бледно-голубые, как у Нонни. Но в них больше человеческого, позволяющего, кажется, заглянуть через створки упругой, но ломкой раковины в такую ранимую сердцевину.

— Я всегда тебе завидовала. — Голос Марии неожиданно дрогнул, и она мягко сказала: — Ты сильнее. Умнее. И совсем не такая, как я или Клер. Мы выбираем легкие дороги. — Она протянула руку и дотронулась холодными пальцами до кисти Розы. — Не давай ей измываться над собой. Сопротивляйся.

Роза отшатнулась от сестры. Вот это неожиданность! Так что же, Мария завидует ей?

— Вот дерьмо!

Внезапный возглас Пита отвлек ее внимание от сестры. Повернувшись, Роза увидела, что шурин со злостью уставился на свой старенький зеленый, со следами ржавчины, «вэйлиант». Под одним из «дворников» трепыхалась повестка за нарушение правил парковки.

Выдрав бумагу, он в ярости обернулся и пнул ногой красноверхий счетчик, один из тех, что были на стоянке.

— Дерьмо собачье! Эти суки не могли простить мне каких-то две минуты опоздания!

— Кончай, Пит! Чего сейчас-то разоряться, — устало принялась уговаривать мужа Мария. — Мы все равно ничего не сможем изменить. — И, взглянув на Розу, добавила, быстро пожав ей руку: — Спасибо тебе за… сама знаешь. Нам любая помощь сгодится. Заходи к нам, не забывай. Я всегда дома. Да и где же еще, черт подери, я могу быть! А этой, — она кивнула головой в сторону входа в церковь, — Святой Деве передавай от меня привет, ладно? Мне что-то самой неохота. Боюсь ослепнуть. Как гляну на этот ее нимб, так в глазах темно.

Роза не смогла удержаться от смеха. Клер именно такова! Мария права. Но плохо говорить о ближнем своем у порога «Святых мучеников» стыдно.

— Конечно, передам, — пообещала Роза.

Поцеловав Марию в холодную щеку, она помахала Питу.

Сердце ее разрывалось между желанием обнять сестру и одновременно задушить ее!

Надо же, взваливать на нее еще и необходимость прощаться с Клер. Как будто у нее своих забот не хватает! «Бедняжка! — злорадно подумала она о своей сестре. — Святая беззащитная Клер!»

Выйдя из церкви, та сощурилась от яркого света — совсем как маленькая девочка. Капризные губки округлились в гримасу разочарования, когда Клер увидела, что Мария уже уехала.

— Она не могла ждать, — объяснила Роза отсутствие сестры. — Им с Питом надо было куда-то спешить.

— Это я запоздала, — великодушно согласилась Клер. — Так что вся вина моя. Отец Донахью и я увлеклись разговором и совершенно забыли о времени. У нас с ним вышел небольшой спор. Святой отец полагает, что Ватиканский Совет Папы Павла может лишь повредить церкви. Я так сначала не думала, но, наверное, отец Донахью прав…

Роза почувствовала раздражение. Да что же это такое! Клер даже на собственном мнении и то настоять не способна! Лучше бы ей накрахмалить не апостольник, а позвоночник, чтобы она ни перед кем не гнула спину.

Роза взглянула на часы.

— Послушай! До твоего автобуса еще порядком времени. Почему бы тебе не забежать к нам? Нонни будет рада снова увидеть тебя дома.

— Нонни, конечно, — кивнула, соглашаясь, Клер. — Знаешь, Роза, я каждый день возношу молитву за ее здоровье. И еще, я договорилась с отцом Логлином, чтобы он включил ее в свою ежедневную заздравную проповедь.

Во рту у Розы сделалось противно. Так бывает, когда переешь сладкого. Конечно, Клер легко: произнесла себе молитву с четками — и все. Роза почти услышала нежное постукивание костяшек. Стать на колени в прохладной тишине храма, обратиться к Богу — и все твои печали исчезнут одна за другой. А другие пусть себе вкалывают…

Все больше распаляясь, Роза стала молча спускаться по ступеням лестницы. Потом зашагала по тротуару, не оборачиваясь, не глядя, идет ли следом Клер. Ей было наплевать.

Но тут над ее ухом прозвучал голос сестры:

— С тобою Бог, Роза! — произнесла Клер, запыхавшись, выпуская изо рта белое облачко, совсем как Святой Дух. — Он слышит твои молитвы. Он не забудет тебя.

И тут у Розы возникло неудержимое желание развернуться и влепить сестре увесистую оплеуху.

— Ты не слыхала, что случилось с Бадди Мендозой?

Бадди когда-то жил по соседству с ними и был одним из закадычных дружков Брайана.

Розоватое от холода лицо Клер покраснело, как будто Роза на самом деле влепила ей пощечину. Все знали, что Клер одно время была влюблена в него, но потом об этом пронюхала Нонни и положила этому конец.

— Бадди? Он… пошел в армию… по-моему.

— Да. Был во Вьетнаме. В прошлом месяце его прислали домой… то, что от него осталось. Лицо, мне говорили, совсем разворочено. Поврежден мозг. Его подключили к аппаратам и пока поддерживают ему жизнь.

Роза услышала резкий всхлип и увидела, как Клер осеняет себя крестным знамением. Ей тут же стало стыдно. Чувство невыносимой вины заставило ее зажмуриться. Какой же она становится отвратительной! Гадкой злюкой, совсем как Нонни.

И вот они уже шагают вместе. Проходят мимо прачечной, где она каждую субботу стирает перепачканные Ноннины простыни. Рядом косметический салон «Ева» с пыльными растениями в витрине — сюда она иногда приводит Нонни, пока в соседней прачечной в больших синих барабанах досушивается их белье, чтобы ей помыли голову и уложили волосы.

«Господи, — беззвучно молится она, — избавь меня от зла!»

Так же молча они поворачивают мощеным проездом, ведущим к их дому, и входят в темное парадное, остро пахнущее хвойной дезинфекцией.

Поднимаясь по бесконечным ступеням, Роза, как всегда, представляет себе: Нонни мертва или ее хватил новый удар. На мгновение ее охватывает головокружительная надежда, тут же сменяющаяся глубочайшим стыдом. Как может она желать, чтобы ее бабушка умерла?!

Открыв замок, Роза придержала дверь, чтобы Клер могла войти.

Неожиданно послышался пронзительный крик. Кричала Клер — голос был визгливым, протяжным.