Сад лжи. Книга 1 - Эйлин Гудж

Доктор говорил, что речь к ней вернется, но для этого требуется время. Пока что, по его словам, все слова в ее голове перепутаны. Она, например, хочет сказать, что звонит телефон, а получается совсем другое слово — «дверь». Хочет, чтоб ее отвезли в туалет, а с губ срывается слово «подушка». И хорошо еще, если его можно разобрать. Слава Богу, что теперь она хоть сама может доковылять до туалета с помощью палки.

«Но все равно крутиться-то с ней приходится только мне. Одевать, кормить, пока не придет миссис Слатски. Как только она появляется, я тут же убегаю на работу. На себя не остается ни секунды. Потом тащишься целый час в сабвее, где тебя толкают и пихают со всех сторон. Весь день в офисе крутишься как белка в колесе — звонки, диктовка, машинка. Ведь мистеру Гриффину постоянно надо что-нибудь печатать. И так до самого вечера. Возвращаешься домой выпотрошенная. Хочется только одного: расслабиться, закрыть глаза. Но не тут-то было! Сперва нужно заняться Нонни — покормить, вымыть, если с ней днем «грех» случился. И что, думаешь, она хоть чуточку благодарна мне за это? Как бы не так. Ночью раз десять будет стучать своей клюкой в стену и будить меня. Просто так! Из-за удовольствия посмотреть, как я подбегаю к ней и спрашиваю, в чем дело…»

Роза не любит обижаться, но ничего не может с собой поделать. Господи, думает она с тоской, как прекрасно было бы иметь возможность уйти куда глаза глядят, бросить бабку и опостылевшую убогую квартиру, эту черную дыру, где она не может больше жить, потому что задыхается.

Если бы можно было переехать в другое место. И выйти замуж за Брайана.

В своем воображении она явственно видела их дом. Просторные комнаты; стены пастельных тонов; настежь распахнутые окна, воздух, солнечный свет. Да, и конечно, сад. Пусть даже полоска травы, несколько тюльпанов и пара деревьев.

В доме будут только они двое — Брайан и она. И каждое утро просыпаться, о чудо, и видеть его в постели рядом с собой! И целый день быть вместе! Не то что сейчас, когда приходится урывать каких-то несколько жалких минут, чтобы повидаться с ним тайком от Нонни.

Но полные солнца и света комнаты, порожденные ее воображением, уступают место серым будням. Уныние охватывает Розу.

Кто, думает она, будет ухаживать за Нонни? Ведь денег едва хватает, чтобы расплатиться с миссис Слатски за ее мизерную помощь, к тому же выслушивая, что она ухаживает за инвалидом только в виде одолжения. А уж говорить о том, что у них найдутся средства для профессиональной сиделки или инвалидного дома, просто не приходится. И забудь о Марии, сказала она себе. И о Клер тоже. Роза тут же вспомнила, как однажды звонила Клер, умоляя ее прийти и помочь.

И мягкий успокаивающий голос Клер на другом конце провода, проворковавший:

— Ты не должна чувствовать себя такой одинокой, Роза. С тобою наш Господь.

И надо же, через несколько дней по почте пришла бандероль, в которой была книга псалмов в кожаном переплете и монашеская медаль, получившая благословение — так утверждалось в сопроводительной записке — покойного Папы Иоанна.

Роза швырнула все это в помойное ведро. А потом принялась реветь, коря себя за святотатство.

— Спасибо, отец, мы вам так признательны, — ворвался в ее воспоминания голос Пита.

Взглянув на него, Роза тотчас поняла, в чем дело. Пит извиняется за содержимое мятого конверта, который передал отцу Донахью. За крещение полагалась минимальная плата, но Пит, работавший продавцом в магазине скобяных товаров «Сделай сам», получал так мало, что в конверте скорее всего не было даже и этого минимума.

«А я-то тут стою и жалею себя. Как будто у других нет проблем. Господи, да как вообще Мария и Пит умудряются сводить концы с концами?» — виновато подумала Роза.

Она вышла следом за ними, а Клер осталась еще на какое-то время, разговаривая о делах прихода с отцом Донахью. Солнце играло на капотах машин, на грязных комьях снега у обочины. Роза поежилась: жаль, что у нее нет ничего более теплого, чем это старенькое пальто из верблюжьей шерсти.

Младенец между тем начал беспокойно ерзать, упираясь ей в грудь. Роза покачала его — ей представилось, будто это ее собственный ребенок. Ее и Брайана.

«Придет день, и мы поженимся. Только у нас все будет по-другому», — пронеслось у нее в голове.

В этом году Брайан заканчивает Колумбийский университет и защищает диплом. Значит, скоро не надо будет искать, где достать денег. Впереди у него может быть постоянная работа в Бруклине или даже Кингсбороу. Скорей всего она тогда бросит свою работу и пойдет учиться в колледж. Нонни они поместят в дом для престарелых или, черт подери, посадят на поезд и отправят прямиком в Сиракузы — к Клер.

Неважно, как все обернется, важно, что у нее будет Брайан. Остальное образуется.

— Давай-ка его сюда! — обернулась к сестре Мария, и с ее губ слетело морозное облачко пара. — Его время приложиться к своей бутылочке. Сейчас примется орать — легкие у него здоровые. Насчет этого можешь не сомневаться.

Роза передала сверток Марии.

— Он у тебя просто красавец! — сказала она с нежностью. — Ты вообще счастливая. Все трое замечательные.

«И еще ты счастливая, потому что свободна от Нонни».

Обычная угрюмость на лице Марии на какой-то миг исчезла, и глаза, увлажнившиеся от гордости и мечтательной грусти, засверкали.

— Да, ребята в порядке…

Пока Мария возилась с малышом, Роза шарила у себя в сумочке. Двадцатидолларовая бумажка. Это все, что у нее есть. Она собиралась, правда, купить кое-что из продуктов, а на оставшиеся деньги — что-нибудь для малыша. Ничего, маленький Габриэль обойдется без погремушки или пары вязаных башмачков. Уж Мария-то найдет, на что потратить эти деньги.

Сложив бумажку, Роза сунула ее в руку сестре, выждав момент, когда Пит отвернулся.

Мария удивленно вскинула брови и тут же потупила взор — на ее некогда миловидном лице вспыхнули два ярких пятна — румянец был особенно заметен на бледной коже. Она едва заметно кивнула головой в знак признательности и увидела, как в глазах сестры блеснули слезы.

Впрочем, неловкость быстро прошла, и вот уже Мария, прижимая сверток рукой, как если бы это был пакет с продуктами, бодро зашагала вперед.

— Послушай, детка, — бросила она через плечо. — Ты уж меня извини, но мне некогда ждать. Ни тебя, ни нашу Деву Марию там в церкви. У нас времени в обрез. Пит и так еле упросил своего босса отпустить его на час, и если он опоздает… сама знаешь, что будет. Он чуть не полгода искал эту работу — с дерьмовым боссом, неудобными сменами и прочими прелестями. И потом, я же оставила Бобби и Мисси со своей соседкой Кэтлин, а у нее самой двое на руках. Так что если я сейчас же не приду, она на стенку полезет…