Белая тетрадь - Софья Ролдугина

А потом вдруг все закончилось. Боль как отрезало — осталось только мерзкое ощущение…нецелостности. А еще спустя мгновение я поняла, что в легких, пробитых обломками ребер, больше не хлюпает кровь.

Только…почему так…темно…

Глухой шум множества голосов, как океанский прибой. Он то накатывает, то остается где-то далеко-далеко. Он манит, да… но я не тороплюсь. Так хорошо… Спокойно… Я знаю, что меня ждут…там.

Здесь нет ни верха, ни низа, ни света, ни темноты. Бесконечное пространство, в котором парят обрывки невесомых нитей. И зов, что увлекает все дальше и дальше… вниз…

Откуда-то извне приходит смутное ощущение тревоги.

Что-то неправильно. Не так.

Что-то держит. Четыре тонкие нити… не обрывки…держат.

«Ты нужна нам…»

«Нэй…»

«Еще рано…»

«Останься…»

Шепот. Здесь он звучит, как гром.

Нити напрягаются… наливаются силой… силой извне…

Вспышка.

Светает. Странно. Вроде бы только что был вечер.

Стоп. Только что — это когда?

Голова гудела, как медный колокол. Осторожно, стараясь не расплескать непослушные мысли, я села и огляделась.

Бесконечная, сюрреалистическая серебристая степь. Поникшие головки ромашек. Пламенеющий горизонт. И липкая, остро пахнущая грязь везде, где только можно дотянуться — ржавчиной на коже, вязким налетом на тонких стеблях, тонкая лазоревая ткань превратилась в заскорузлые лохмотья. Брезгливо поморщившись, я поскребла ногтями шею. И только сейчас поняла, что меня разбудило.

Плач. Надрывный, отчаянный. Такой бывает, когда слез уже не осталось. Судорожные, воющие всхлипы. По-прежнему ничего не понимая, я повернула голову…

Он лежал, беспомощно скорчившись на земле, лицом вниз. Крылья, вывернутые под немыслимым углом, мелко вздрагивали. Сдавленно охнув, я подхватилась на ноги и метнулась к нему, враз позабыв о тяжелой мути в голове, о ржавой липкой грязи, стягивающей кожу. Осторожно коснулась вздрагивающего плеча:

— Ксиль… Чего ты плачешь? Что-то случилось?

Он дернулся от прикосновения, как от удара электрическим током, перехватил измазанное липкой гадостью запястье, замер, с потаенным ужасом вглядываясь в мои глаза:

— Ты?.. Но…как?

Такая реакция меня несколько смутила:

— Э-э… Что значит «как»?

— Ты… Я… я убил тебя, — когтистые пальцы недоверчиво коснулись моей щеки. Темные, раскосые, полубезумные глаза так близко, что ресницы щекочут кожу. — Тогда… Ты умерла. Я держал твое сердце в руках…

Так. Кажется, кто-то спятил. И это явно не я.

— Ксиль, какое еще сердце… — начала я и осеклась. Мне стало дурно. Я вспомнила это — и резкую, пронзительную боль в вывернутых суставах, и хриплое бульканье где-то под ребрами, и острый, ослепляющий страх. И сердце тоже.

Бред. Бред. Бред. Я жива. Я мыслю, я двигаюсь, и сердце у меня на месте — вон как стучит, заходится, того гляди заработаю инфаркт.

Но я же помню! И он тоже!

— Да, некрасиво как-то получилось, — нервно хихикнула я. И тут же, без всякого перехода: — А ты как?

В темной бездонной синеве мелькнуло что-то такое… Неуловимое.

— Хорошо. Уже — хорошо…

Все еще обнимая меня за талию, вампир обессилено уткнулся в мои колени…и разрыдался. Снова. Пребывая в состоянии глубокого шока, я машинально поглаживала спутанные пряди. Через несколько долгих — минут? часов? — всхлипы перешли в бессвязное жалобное бормотание.

— … следил, охранял… всегда, каждый день… а стоило отвернуться — и сбежала. Никого нет, совсем никого, только дождь один… пытался услышать, найти, и не мог. Тишина… потерялась опять, как тогда, не усмотрел, идиот, шатт даккар… и дождь кругом… вещи тоже пропали, и понял — сбежала…брезгует, дрянь, мной побрезговала, одна ушла… Найду — убью… тоже мне, дама из высшего общества… а потом уже и найти не надеялся…. - голос сел, отказываясь повиноваться хозяину. — И вдруг… почуял. Страх, и отчаяние, и обреченность… Летел, как безумный, боялся, что не успею… А потом заглянул в глаза… а там брезгливый, настороженный ужас… Вот дрянь, надо проучить… чтобы знала свое место… чтобы знала, чего бояться… Чужой страх, боль… это пьянит… что-то накатило, восхитительное, обжигающее… вкусное… крышу снесло… вытянул до дна, все, что было… Когда пришел в себя — уже было поздно.

Он замолчал на минуту, а когда продолжил, то голос уже не срывался, а слова легко слетали одно за другим, как бусины на цепочке.

— Я не сразу понял, что натворил. А когда понял — было слишком поздно. И дело даже не в переломах и разорванных венах, хотя вряд ли эта кровавая каша смогла бы продолжить существование. Это было мертво еще раньше. Тот восхитительный горячий источник… Это не кровь была — самая жизнь. Я пытался тебя вернуть, зацепить ускользающую душу. Даже своей кровью поил, хотел обратить… — князь болезненно усмехнулся. Сейчас он лежал на спине, пристроив затылок ко мне на колени. Ни в голосе, ни на лице не осталось ни следа отчаянной истерики. Только эта дрожь мокрых, слипшихся ресниц… — Я никого раньше не обращал. Никогда. Но тогда — решился. И опоздал. А мертвых не возвращает ни кровь, ни зов чужой души.

Воцарилась неловкая тишина. Максимилиан разглядывал меня сквозь опущенные ресницы, я механически водила пальцами по гладкой мерцающей коже. Которая начинала теплеть.

Черт. Немного не вовремя.

— А… а как ты меня нашел? — поинтересовалась я, пытаясь скрыть смущение.

— Воспользовался твоим советом, — усмехнулся князь.

— Каким еще советом? — насторожилась я. Надеюсь, не сболтнула ничего лишнего. Мама меня за разглашение секретов не похвалит.

— Прядь волос и простой узор. Проблем действительно не возникло, — поделился вампир. Повнимательнее вгляделся, фыркнул, безошибочно угадав причину моего смятения. — Да не беспокойся ты так, в гостинице ничего не осталось, прядь я уже позже срезал. Так, на всякий случай. Чтобы иметь возможность отыскать тебя, если опять потеряешься.

— Лучше бы я не терялась! — вырвалось у меня против воли. — Я уже двадцать раз пожалела, что сбежала. Ну отдал бы ты меня Стражу за возможность пройти, какая разница, все равно я там же очутилась…

— Стоп, стоп, стоп! — князь резко сел, заглядывая мне в глаза. Я попыталась отвернуться, но Максимилиан обхватил ладонями лицо и четко, почти по слогам произнес: — Я не собирался отдавать тебя Стражу. Откуда ты взяла такую глупость?

Опа… Ну и поворот…

— Ты же сам говорил… Рад, что ничего объяснять не пришлось или что-то в этом роде…И я заглянула в память матерей… — растерянно пробормотала я.