Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

Услышав это, старый воин даже не улыбнулся, но глаза его сияли.

– Наш гость должен отдохнуть, – наконец произнесла Мередифь. – Ведь он проделал такой путь.

– Мне повезло, – сказал Киран, ибо он истосковался по людям, звукам голосов, картинам человеческой жизни.

– Перед сном он должен показать нам слабое место в наших укреплениях, – заметил Скага.

И теплота как будто испарилась из Кирана. Он кивнул, не зная, как поступить, но чувствуя, что вынужден пойти. Он проглотил кусок хлеба, ободравший ему горло, допил последний глоток вина и поставил чашу.

– Конечно, – промолвил он. – Это не ждет.

Скага встал и подошел к двери. Киран простился с женщинами и последовал за старым воином через залы Кер Велла, пока сердце тяжело колотилось у него в груди.

– Я не знаю, легко ли будет найти то место снова, – сказал он, чтобы подготовить себе оправдание, и проклинал себя за вранье. – Изнутри замок выглядит иначе… Я не могу быть уверен.

Скага промолчал, но это, видно, было свойственно Скаге. И все же его молчание лишь больше встревожило Кирана. И когда они вышли на стену, он начал тоскливо оглядываться в поисках чего-нибудь, что могло бы подтвердить его ложь.

– Иди на восток, – долетел до Кирана нежнейший шепот, подобный прикосновению ветерка. – Сверни на восток и гляди вниз.

Он двинулся в указанную сторону вдоль укрепления, и Скага тяжело шагал за ним. Затем, словно от толчка, Киран остановился – там, где кладка стен была самой старой и грубой, где в расщелинах между камнями тут и там проросли кусты и рукотворные стены безумно громоздились на лежащих в основании скалах. И вдруг взгляд его различил подъем, вьющийся от одного уступа к другому меж травы и кустов, вросших в стену, – смертельную угрозу замку.

– Вот, – промолвил он. – Мы – горный народ в Кер Донне. И я умею лазать по стенам, как мальчишка. Вот, видишь, Скага? Так, так и так.

Скага кивнул.

– Правда. Нуждается в расчистке и пригляде. Верно, мы ослепли, что не уследили. Когда что-то видишь часто, то перестаешь видеть это на самом деле: я и не заметил, как здесь все разрослось.

– Может, из-за дождей? – хрипло промолвил Киран, но в глубине души он знал, что дело тут не в этом. Он вздрогнул от пронизывающего ветра и почувствовал, как Скага дружески обнял его за плечи.

– Пойдем. Спасибо, друг. Вернемся в замок.

Он двинулся вслед за Скагой, радуясь укрытию стен, заслонявших его от ветра, и вдруг в прорези бойницы перед ним раскинулся весь вид. Внизу был двор, забитый живностью и сельским людом, оттуда приглушенно доносились звуки – детский плач и неустанное блеянье коз. Но здесь, в Кер Велле, царил порядок – крестьяне обороняли стены и хоть и были легко вооружены, зато выглядели молодцевато и действовали проворно и умело. Женщины карабкались по внутренним лестницам, разнося корзины с хлебом. Значит, голод еще не пришел сюда, не будут они страдать от жажды, так как вне досягаемости врага здесь бил источник, по имени которого и назван был холм. Киран почувствовал прилив бодрости при виде этой обороны, невзирая на зловещий дым вражеских костров, вздымавшийся перед стенами. Он прошел дальше, чем того хотел Скага, до главных ворот, и взглянул на запад.

И вид, открывшийся оттуда, порадовал его куда как меньше, ибо сколько хватало глаз, повсюду расстилался черный разор. Поля и луга были сожжены и втоптаны в грязь. Враг подобрал своих мертвых и раненых, но все было усеяно трупами павших лошадей, над которыми кружились черные птицы; а далее холмы пылали пожарами – горели фермы и деревни, и так, верно, до самого Кер Дава. Бесчисленными струями дым вздымался над холмами, где был разбит лагерь неприятеля, мешаясь с черными клубами, окутавшими лесистый берег Керберна вплоть до опустошенных холмов, застилая небо. Ветер разносил запах гари.

Такая битва не могла разыграться за то время, что Киран был в пути. Он провел одну ночь – всего лишь ночь в Элде.

«Или сколько? – спросил Киран у камня, теряя уверенность в себе. – Сколько ты меня держала у себя?» Он был предан. Он страшился этого и знал, что это так.

Пожары скоро разрастутся, когда с тыла из-за холмов к ним подойдут Дру и король. Или они уже подошли? И что еще произошло за это время и сколько из тех, кого он только что назвал живыми, уже скончались? Что так задержало короля?

«Держитесь». Не устарело ли это послание, которое Скага воспринял так хмуро, а госпожа Мередифь с такой надеждой? Сколько уже медлит король?

– Кажется, костров стало больше, – прервал молчание Скага. – Теперь понятно почему.

– Да, – ответил Киран, предпочитая ничего не говорить вообще.

Он снова вернулся в башню и сел в зале за столом у камина, опять отвечая на вопросы, которые еще не успели задать более робкие обитатели; а иногда простолюдины заходили, чтоб лишь взглянуть на него с застывшим, невыразимым упованием во взоре, и тут же быстро удалялись. Весь день напролет он просидел в этом зале, порою один, а после полудня – со Скагой, который привел с собой верных людей. Они неторопливо интересовались, как велики силы противника, каково состояние вооружения и сколько людей еще может подойти. Киран отвечал на все вопросы настолько толково, насколько мог, ничего не скрывая, и был рад, когда они ушли.

«Не надо больше вранья, – молил он Арафель. – Ты впутываешь меня в клубок лжи, которая разбивает мое сердце. Где правда? Что я должен им сказать? Неужто я должен заставить их усомниться в надежде, которую сам же им принес?»

Она не отвечала или не слышала вопроса.

Но вечером в зал вошел юноша, снял арфу со стены и заиграл для Кирана и дам. И тогда он ощутил тепло у сердца, нежное и сладкое тепло. И наступил мир и покой впервые за день. Враг не двигался, а чистые звуки арфы нашли еще одного восхищенного слушателя: камень изливался потоками радости, что заполнила сердце Кирана. Он улыбнулся.

И случайно взглянув в глаза Бранвин, он встретился с ее улыбкой, что была рождена надеждой. Она тут же посерьезнела, но не отвела взгляда своих цветочно-чистых очей.

– Нет, – раздался шепот из глубин камня.

Но голубые глаза были ближе и обладали своими собственными чарами. И Киран завороженно глядел на юную деву под звуки песни арфиста.

– Держись за камень, – снова раздался шепот, но ближе к нему лежала изящная рука Бранвин. Он прикоснулся к ее пальцам, и они ответили пожатием. А арфист пел о любви и героях. Киран, переполненный чувствами, держал ее руку, и чувства эти были