Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

– Мое послание, – ответил тот, – для супруги господина Эвальда.

Скага продолжал хмуриться – такова была природа его лица или его сердца; и Киран подумал, что не хотел бы повздорить с таким человеком. Но Эвальд доверял ему как управляющему, как защитнику замка от врагов, а стало быть, он был человеком достойным и верным.

– Ни доспехов, ни оружия, – продолжал Скага. – Как ты оказался во дворе?

– Кольцо твоего господина, – упорствовал Киран. – Я буду говорить только с твоей госпожой. – Он ощущал тяжесть камня, спрятанного за воротником, его присутствие и тепло, казавшееся сверхъестественным. Его близость к сердцу пугала Кирана, а Скага со спутниками подозрительно всматривались в его лицо.

– Ты увидишь ее, – промолвил Скага и махнул рукой в сторону лестницы. – Мальчик! – крикнул он. – Узнай, встала ли моя госпожа.

Парнишка бегом кинулся вверх по ступеням. Киран вздрогнул от усталости и холода, ибо ветер задувал в открытую дверь. Он мечтал лишь о кружке эля и о том, чтобы лечь и отдохнуть.

Но ни о том, ни о другом пока не шло и речи, ибо Скага продолжал смотреть на него, прищурившись, и не оказывал ни признаков гостеприимства. Управляющий знаком велел страже окружить Кирана и отвести его по лестнице в другой зал в толще Кер Велла – там, по крайней мере, было теплее, и огонь полыхал в очаге.

– Будь осторожен, – прошептал кто-то над ухом Кирана, и он вздрогнул от неожиданности. Он не знал, слышен ли голос этот другим, но никто не обернулся, а стало быть, звучал он лишь для него одного. – Берегись этого зала. Они не любят эльфийский род. И не показывай им камень.

Над очагом вздымалась каменная волчья голова. Кирану показалось, что он видел ее прежде; словно он тут уже сидел, а на правой стене висела арфа – он взглянул и смутился от того, что она висела как раз там, где он себе представил. Значит, ему снилось это место.

Или ей. У очага стоял огромный испещренный стол, а рядом когда-то было кресло. Он отчетливо видел его и, подойдя к столу, устало оперся о него в окружении столь же усталых стражей.

И женщины вошли столь быстро, что он подумал – вряд ли они спали. Да и как могли они спать, когда враг подвергал пожарам их владения? Они вышли из внутренней двери, открывавшейся в зал, – одна из них старше и уже с проседью. «Это Мередифь, – догадался Киран, – госпожа Эвальда»; и камень, подтверждая, прошептал у его сердца: «Мередифь». Другая была юной и светловолосой – и имя ее тоже шепнуло ему сердце: «Бранвин. Бранвин. Бранвин». И Киран не мог отвести от нее глаз, ибо отчаянная боль и гнев сквозили в этом шепоте. А Бранвин замерла и тоже смотрела на него изумленными голубыми глазами, казалось, не догадываясь о боли, которую вызвало ее появление.

– Твое послание, – промолвил Скага хриплым голосом.

Киран же вместо ответа взглянул на Мередифь и сделал шаг к ней, но руки вокруг него метнулись к оружию, и он не подошел к ней ближе. Он снял кольцо с пальца и передал его Скаге, который тут же вручил его госпоже. Она взяла кольцо, как драгоценность, внимательно осмотрела его и подняла встревоженный взор.

– Мой муж? – промолвила она.

– С ним все в порядке, госпожа. Я принес его любовь и слово моего короля: держитесь, защищайтесь, не дайте обмануть себя врагу и не принимайте никаких условий. Король выиграл великую битву при Дун-на-Хейвине, и враг все надежды возлагает на эту долину как на последнее свое прибежище. Удерживайте этот замок, а король и ваш господин подойдут к ним сзади, как только смогут. Им все известно. Дело за вами.

– Да будут благословенны твои известия, – зарыдала госпожа, и даже морщины на лице Скаги разгладились.

Мередифь подошла и протянула к Кирану руки в приветствии, но он ощутил на плече тяжелую руку Скаги, отстранявшую его.

– Это не все, – заметил Скага. – Этот человек каким-то образом перебрался через стены без доспехов и оружия, пройдя незамеченным сквозь внешние посты. Какими бы добрыми ни были его вести, вот те вопросы, что следует задать ему, моя госпожа. Прошу тебя, спроси его, как он проник к нам.

На мгновение сомнение забрезжило в глазах госпожи.

– Меня зовут Киран, – сказал он. – Господин Киран из Кер Донна – мой родной отец. Что ж до того, как я пришел, – легко, как видите, украдкой и тайком. Пока неприятель бьется у ворот, я выбрал другой путь. Я покажу вам. Но вооруженный человек им не пройдет.

Ложь не была ему привычна. И он почувствовал себя скверно, когда госпожа сжала его руки.

– Ты покажешь нам где, – сказал Скага и наградил его медвежьим объятием. И взгляд его все более увлажнялся чувством – быть может, надеждой там, где ее так долго не было. И Бранвин подошла и поцеловала его в щеку; и наконец оружие было убрано, и воины подходили похлопать его по плечу и от радости обнимались друг с другом. Веселье наполнило зал, такое отчаянное счастье. И Киран ощутил какое-то волнение в своем камне, чужое присутствие и понял, что ничего не сделал сам, но что все его слова были окрашены какой-то странностью, делавшей их лучше, чем они были на самом деле.

Ему дали вина и отвели наверх в роскошную комнату. «В ней жил мой господин в юности», – сказала госпожа Мередифь; и воистину все здесь говорило о женской любви – и тонкая вышивка покрывала, и ковры, и пологи постели. Бранвин собственными руками принесла теплый ковер на пол, служанки – воду для мытья, а госпожа Мередифь – хлеб, еще горячий после утренней выпечки. Он взял его с благодарностью, а госпожа и ее дочь все не спешили уходить, засыпая его вопросами, как шли дела у Эвальда и других родных, свойственников, друзей и людей замка – тысяча вопросов, во время которых служанки входили и выходили, заглядывали воины под разными предлогами, чтобы послушать. Кое-кого из них Киран знал. Часто сообщаемые им сведения были печальны, и ему было очень трудно говорить, случалось, он знал кого-то лишь понаслышке, а то и менее того. Но как он рад был рассказать о ком-то любимом, что тот жив и здоров. Сын Скаги был одним из таких, ибо и Скага задал ему вопрос.

– Он в полном здравии, – сказал Киран. – Он вел большой отряд людей Кер Велла на Дун-на-Хейвин и был одним из первых, кто сломал сопротивление Брадхита, пока господин Эвальд отрезал им пути