Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

каждому из них, что воины — как мужчины, так и женщины, — должны быть безупречными в своих усилиях измениться, чтобы вспугнуть свою человеческую форму и стряхнуть ее. Как сказал Нагваль, после многих лет безупречности наступит момент, когда форма не сможет больше выдержать и уйдет, как она покинула меня. Конечно, при этом она повреждает тело и может даже убить его, но безупречный воин всегда выживет.

Внезапный стук в дверь прервал ее. Ла Горда встала и пошла открывать. Это была Лидия. Она как-то очень официально приветствовала меня и попросила Ла Горду пойти вместе с ней. Они ушли.

Я был рад остаться в одиночестве. Несколько часов я работал над своими заметками. На открытой обеденной площадке было светло и прохладно.

Ла Горда вернулась около полудня. Она спросила меня, хочу ли я есть. Я не был голоден, но по ее настоянию поел. Она сказала, что контакты с союзниками очень изнурительны и что она чувствует себя очень слабой.

После еды я сел вместе с Ла Гордой и собрался расспросить ее о «сновидении», но внезапно дверь отворилась и вошел Паблито. Он часто и тяжело дышал. Видимо, он бежал и был очень возбужден. С минуту он стоял у двери, переводя дыхание. Он мало изменился. Пожалуй, он выглядел немного старше, может быть, чуть массивнее или, может быть, только более мускулистым. Однако он все еще оставался таким же худощавым и жилистым. Он был бледен, словно давно не был на солнце. Яркость его глаз контрастировала с едва заметными признаками утомления на лице. Я помнил очаровательную улыбку Паблито, а когда он стоял там, глядя на меня, его улыбка была столь же прекрасной, как и всегда. Он подбежал ко мне и молча схватил меня за руки. Я встал, а он слегка встряхнул и обнял меня. Я тоже был рад видеть его и подпрыгивал от радости, как ребенок. Я не знал, что сказать. Наконец он нарушил молчание.

— Маэстро, — сказал он радостно, слегка наклоняя голову как бы в знак преклонения передо мной.

Титул «маэстро» — «учитель» — застал меня врасплох. Я обернулся, как бы ища кого-то, кто находился прямо за мной. Я умышленно утрировал свои движения, чтобы показать свое недоумение. Он улыбался, и единственное, что пришло мне в голову, это спросить, как он узнал о моем приезде.

Он сказал, что Нестора и Бениньо заставило спешно вернуться необычайно сильное предчувствие. Оно заставило их бежать сутки без передышки. Нестор пошел домой, чтобы узнать, нет ли там чего-то объясняющего их ощущения. Бениньо пошел в городок к Соледад, а он сам — к дому девушек.

— Ты попал в точку, Паблито, — сказала Ла Горда и засмеялась.

Паблито не ответил и свирепо посмотрел на нее.

— Я уверен, что ты собираешься вывести меня из себя, — сказал он очень гневно.

— Не борись со мной, Паблито, — спокойно ответила Ла Горда.

Паблито повернулся ко мне и извинился, а затем очень громко добавил, словно хотел, чтобы кто-то еще услышал его, что он принес с собой собственный стул, чтобы сидеть на нем и ставить его там, где ему захочется.

— Вокруг никого нет, кроме нас, — мягко сказала Ла Горда и фыркнула.

— В любом случае я внесу свой стул, — сказал Паблито. — Ты не против, Маэстро?

Я взглянул на Ла Горду. Она подала мне едва заметный знак разрешения кончиком ступни.

— Вноси. Вноси все, что хочешь, — сказал я.

Паблито вышел из дому.

— Они такие всегда, — сказала Ла Горда. — Все трое.

Спустя несколько минут Паблито вернулся, неся на плечах необычного вида стул. Форма стула совпадала с очертаниями его спины, так что, когда он нес его на спине в перевернутом виде, стул был похож на рюкзак.

— Можно мне поставить его? — спросил он.

— Конечно, — сказал я, отодвигая скамейку, чтобы освободить место.

Он засмеялся с преувеличенной непринужденностью.

— Разве ты не Нагваль? — спросил он. — Или ты должен ожидать распоряжения?

— Я Нагваль, — шутливо ответил я, чтобы ублажить его.

Я чувствовал, что он ищет повод для ссоры с Ла Гордой. Она, должно быть, тоже почувствовала это, потому что извинилась и вышла в заднюю часть дома.

Паблито положил руки на спинку стула. Затем он взял стул в одну руку, развернул его и сел, заложив руки за спинку, что позволяло ему сидеть на нем с максимальным удобством. Я сел напротив. С уходом Ла Горды его настроение совершенно изменилось.

— Я должен попросить у тебя прощения за свое поведение, — улыбаясь, сказал он. — Но мне нужно было отделаться от этой ведьмы.

— Разве она такая плохая, Паблито?

— Можешь не сомневаться в этом, — ответил он.

Чтобы переменить тему, я сказал, что он выглядит прекрасно.

— Ты сам выглядишь прекрасно, Маэстро, — сказал он.

— Что за бред, какой я тебе Маэстро? — спросил я насмешливо.

— Многое изменилось, — сказал он. — Мы находимся в новых условиях, и Свидетель говорит, что ты теперь Маэстро, а Свидетель не ошибается. Но он сам расскажет тебе эту историю. Он скоро здесь появится и рад будет видеть тебя снова. Когда мы возвращались обратно, мы все почувствовали, что ты, видимо, уже в пути, но никто из нас не почувствовал, что ты уже прибыл.

Тут я сказал, что приехал с единственной целью — увидеть его и Нестора и что только с ними я могу поговорить о нашей последней встрече с доном Хуаном и доном Хенаро и рассеять мою неуверенность по поводу этой встречи.

— Мы связаны друг с другом, — сказал он. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Однако я должен предупредить, что я не такой сильный, как ты думаешь. Лучше бы нам, наверное, не говорить вообще. Но, с другой стороны, если мы не поговорим, то никогда ничего не поймем.

Тщательно подбирая слова, я объяснил, что все мое затруднительное положение заключается в одном-единственном рациональном вопросе.

— Скажи мне, Паблито, — спросил я. — Мы действительно прыгнули в пропасть?

— Я не знаю, — ответил он. — Я действительно не знаю.

— Но ведь ты был рядом со мной?

— В том-то и дело. Был ли я там в самом деле?

Я был раздражен его загадочными ответами. У меня было такое чувство, что, если