Я – Распутин - Алексей Викторович Вязовский

медведем ломал второго стрелка. Тот вырывался и успел даже еще раз нажать на спуск, когда они вдвоем грохнулись на ступени, куда секундой раньше осел вырубленный мной первый.

Капитан прижал судорожно сжатую руку с пистолетом к лестнице, а я просто наступил на кисть.

Раздался вой, наверное, я что-то сломал. И тут меня клюнула мысль: а где девица?

Рядом стоял полицейский офицер, зачем-то вытянувший саблю из ножен. Он что, собрался фехтовать с террористами? В толпе? Толпа кричала от страха, жалась по стенам, из всех собравшихся, пожалуй, только принц Ольденбургский не имел на лице выражения оторопи – он задвинул себе за спину шедшую рядом даму.

Даже фон барон, которому по должности положено реагировать быстро, ловил ртом ворон.

А наверху лестницы, в уголке, стояла та самая девица и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, роясь правой рукой в ридикюле. Неужели у нее там пистолет? Фу… пронесло. Только платок.

Тут, конечно, поднялась суета сует. Набежали служители и городовые, повязали парней, увели. Когда толпа слегка рассосалась, девушки уже не было.

Александр Ольденбургский и Лауниц долго трясли руки, благодарили. Подошли благословить нас митрополит с Феофаном. Последний хитро так смотрел, чуть ли не подмигивал. Прошептал, чтобы я зашел днями на подворье, пообщаться. Неужели все-таки нашел деньги на паломничество?

Лауниц не глядя подмахнул нам прошение насчет здания под коммуну, а принц тут же, под восхищенные охи дам, достал чековую книжку, выписал нам десять тысяч рублей «на благое дело».

– Берите, берите, господин Распутин… – чек мне был буквально всунут в руку. – Я про вас много слышал хорошего от Аликс, буду всегда рад видеть вас у себя дома, приходите без церемоний!

– Не было ни гроша и вот алтын. – Уже на выходе, после получасовой беседы с присутствующими о божественном провидении, спасении мы с капитаном стояли на улице и разглядывали чек. Именной, с вензелем.

– Возьмут в любом банке.

Рядом кричали питерские вороны, начинался легкий снежок.

– Ну вот, Никодим, за одного посчитался.

– Что? – не понял капитан.

– Отчитка сегодня какая была?

– Особенная. Как начал ты молитву говорить, отчет, так солнышко из-за туч выглянуло.

– Ну вот! Одного человека взамен своего юнги ты спас. Половина греха с тебя снялась.

– Точно, – сообразил Стольников, засиял будто новенький червонец. – Работает твоя метода, Григорий Ефимович. Я и до этого для тебя что хошь готов был сделать, а теперь и вовсе!

Мы зашли в хорошую ресторацию, слегка обмыть событие. К моему удивлению, внутри было аж двое господ, видом очень похожих на меня – черные круглые очки, волосы в хвостах. Один даже щеголял в похожем шелковом сюртуке с воротником.

Народ меня узнал, начал перешептываться. Официант провел за самый лучший столик. В центре ресторации. Я снял очки, оглядел зал.

Подействовало. Народ еще больше зашептался. Как говорится, почувствуйте разницу. Оригинал и подделки.

Мои «копии» стушевались, раз-раз и пошли прочь из ресторана.

– Никодим, теперь вот что… – Мы выпили, закусили. – Иди на почту, давай телеграмму знакомым отставникам. Можно флотским, а тем скажи, что и армейским будем рады. Пущай приходят к нам в общину, скажем, в следующий четверг – будем выбирать дядек для пацанвы.

– Как же выбирать-то?

У меня из головы все не шла «Вика» в церкви. Читал, что покушение на Лауница организовали эсеры – в градоначальника стрелял некто Кудрявцев, который потом сразу покончил с собой. Был еще и второй, но сколько я ни напрягал память, никаких блондинок не было. Не было. История пошла другим путем?

– Григорий Ефимович! – капитан разлил водку. – Что же ты молчишь?

– Да не велик труд-то. Первым делом заполнят бумаги – кто, откуда, семейный али нет. Нам нужны семейные, но лучше бездетные. Взрослые женщины в детской общине тоже потребуются.

– Увечных берем?

– Берем.

– Начальник нужен… – вздохнул капитан. – И таков, чтобы не воровал.

– Будет воровать – выгоним, – отмахнулся я и подозвал к себе официанта: – Эй, человек! Где у вас тут телефон?

Меня отвели к аппарату, я дал кодовую телефонограмму на квартиру «боевиков». Надо было кое-что выяснить.

* * *

Встречались опять в Ямах, только теперь парились в парной все вчетвером. Народу было побольше, но нас опять никто не беспокоил. Если кто заходил – я на него зыркал злобно. И человек мигом испарялся. Прямо как вода на каменке.

Как вышли из парной, обрадовал односельчан и Дрюню зарплатой. Каждому выдал по тысяче рублей. Все трое поразились сумме, начали неумело засовывать банкноты в кошельки. Пачки денег туда не влезали.

– Рубли с собой не таскайте, по кабакам не шикуйте. Зайдите в банк и откройте себе счета, – инструктировал я «боевиков», – сразу много не кладите, рублей сто-двести. Пошлите денег родным, тоже не сильно много, чтобы подозрений не возникло. А тако ж на… – я дал шурину еще пять червонцев. – Вышли за меня в Покровское матушке моей, вишь я весь в делах…

– Все сделаю, Гриша, не сумлевайся, – покивал Распопов. – Зачем звал?

– Вы двое… – я кивнул односельчанам. – Езжайте в Ораниенбаум. Там есть большая община. Иоанниты.

– Что-то слыхал, – прогудел Аронов, – протоиерея Иоанна почитают як Бога, кажись.

– Так и есть. Походите там, квартирку снимите. Пообщайтесь с народом. Этих иоаннитов после смерти протоиерея окормляет старец Димитрий Назарий. Есть там тако ж некта Матрена. Ее общинники почитают за Богоматерь.

– Сектанты… – отмахнулся Дрюня. – Скоро их митрополит в бараний рог согнет.

– Согнет, да не всех. И не сразу, – не согласился я. – Они мне нужны. А вы всё разузнайте.

– А мне что делать? – поинтересовался бывший студент.

– Тебе же, мил человек, идти обратно к своим дружкам эсерам. Опять бузить начали. Слышали, что утворили сегодня?

«Боевики» покачали головами.

– На градоначальника покушались.

Односельчане перекрестились, Дрюня отвел взгляд. Совсем недавно он еще сам был готов браться за наган.

– Найдешь дружков своих, скажешь, что после экса испугался, спрятался у родственников. Но в розыске тебя нет, поэтому ты снова готов послужить делу свержения монархии.

Дрюня покраснел.

– Да-да, как у вас там пелось? Весь мир насилья мы разрушим: до основанья, а затем мы наш, мы новый мир…

– Григорий Ефимович, ну хватит! Я уже все понял!

– Кто старое помянет – тому глаз вон, – покивал Аронов.

– А если спросят, где деньги от экса? – поинтересовался Дрюня.

– Скажи, что не знаешь, кто-то из старших товарищей забрал. Ты же испугался и сбежал. Поругают, но не сильно.

– Ну вроде ясно. А зачем все это?

А затем, что боевая группа эсеров хоть сильно пошатнулась из-за дела Азефа, но Савинков ее старательно пытается восстановить. Человек он талантливый, неизвестно, что у него может получиться. Вон, Лауница чуть не укокошили.

– Надо бы понять, когда и где соберется их цэка. Кто в него нынче входит, да за кем сила. Думается, этих товарищей надо держать на коротком поводке.

– Яко пса… – блеснув золотой фиксой, засмеялся Распопов.

Глава 13

Разговор с Филипповым не сложился. Вроде все правильно организовал, со всем уважением позвал в «Палкинъ» – лучший ресторан Питера.