Асфодель, цветок забвения - Евгения Перлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У любви, как у пташки крылья, как там дальше, не помню текст!
Лю-бо-о-о-о-овь! Любо-о-о-овь!
И утро среды обещало прекрасный день. Можно съездить в ледовый городок на центральной площади или сходить в кино. Или просто в магазин и опять остаться дома. Ей, Кате, никуда не надо, она уже сдала все экзамены в колледже. А если Мике куда-то надо, она может составить ему компанию, когда он проснется, умоется, позавтракает. Она может расчесать его длинные волосы. Забавно, но они длиннее и мягче ее волос. И они так красиво лежат, словно он специально их укладывает, просто мечта некоторых девушек, проводящих в ванной с феном и утюжком не меньше получаса, чтобы добиться эффекта естественной волны.
Мика, не открывая глаз, спросил:
– Сколько времени?
– Десять почти, – ответила Катя.
– Встаю, – пробормотал Мика, поднимаясь с кровати, – мне нужно съездить домой.
– Я с тобой, – сказала она, – могу. Если хочешь, конечно.
– Не, я сам, – помотал головой он. – Возьму учебники и вещи кое-какие. У меня экзамен завтра, надо почитать хоть. Я приеду к вечеру. Если что, позвоню.
– Ладно, – вздохнула она, – тогда завтракай и поезжай. Быстрее уедешь – быстрее вернешься.
– Ага, – улыбнулся он, натягивая джинсы.
* * *
По дороге Мика позвонил сестре несколько раз – абонент недоступен. Отрубила специально, наверное. Занимается или на работе. Или злится? Хотя с чего бы.
Открыл дверь.
– Эл, ты дома?
Бросил куртку на стул в коридоре, заглянул в комнату. Элли не было. Пошел на кухню. На столе стояла кружка с недопитым чаем, которую он оставил здесь в воскресенье. У Элли был пунктик насчет посуды, она не могла не убрать его кружку, если бы…
Неужели за эти три дня она ни разу не приезжала домой?
Но где она тогда?
Мика поднял подушку на ее кровати. Заглянул в шкафы, посмотрел на полках. Везде посмотрел: молитвослова и дневника не было. И медведь исчез.
Значит, заходила? Не факт, она ведь и раньше могла их забрать… Но зачем брать с собой медведя на работу?
Мика нашел телефон психиатрической клиники.
– Добрый день, подскажите, пожалуйста, у вас работает Элина Яновская?
– Добрый день, перевожу на отдел кадров.
Музыка из «Лебединого озера» минуты две, потом игривый голос дамы неопределенного возраста:
– Отдел кадров, чем могу помочь?
– Здравствуйте, скажите, работает ли у вас Элина Яновская, студентка Медакадемии?
– Молодой человек, студенты по договору обычно, это временные сотрудники, искать знаете, как долго?
– Пожалуйста, я ее брат, она не появлялась дома три дня.
– Какое отделение?
– Я не знаю, какое. Она говорила, что работает несколько раз в неделю, иногда ночные смены.
– И как я должна ее найти?
– Она говорила, у вас пропуска и отмечают каждый день. Может, в журнале посмотреть?
– Молодой человек, я не пойду в журнале смотреть, это в соседнем здании. Приезжайте, объясняйте ситуацию, разговаривайте с охраной и сами выясняйте тут, на месте, – раздраженно ответили на том конце и бросили трубку.
Мика какое-то время слушал молчащий мобильник, потом начал ходить по комнате, машинально скидывая в рюкзак учебники, вещи. Остановился. Бросил все на кровать, схватил куртку, закрыл дверь и, одеваясь на бегу, рванул к остановке. В висках стучало, ветер бил по щекам. Трамвай, пересадка в центре на автобус и сорок минут до места назначения.
– Сосновый бор, психбольница, – объявил кондуктор.
Фактически это была еще черта города, но вокруг стояла такая тишина, как на турбазе в будний день. От остановки шла дорога через заснеженный лес туда, где за высоким серым забором с железными воротами виднелись плоские крыши. На вахте потребовали предъявить паспорт, спросили, куда идет. Мика ответил, что не знает, и стал объяснять про сестру, про отдел кадров, журнал… Охранник отправил его в главный корпус – кирпичное здание, соединенное стеклоблочными переходами с другими подобными пятиэтажными строениями. К главному корпусу примыкала часовенка целителя Пантелеймона.
Мика представил, как Элли шла по этой тропинке, как скрипел под ее красными ботинками снег, а с веток сосен, которые росли здесь повсюду, то и дело падали белые хлопья. Выстукивал ли дятел, как сейчас, когда она шла здесь? Замирала ли на стволе бурая пушистая белка, кося черными бусинами глаз: нет ли у тебя угощения с собой? Заглядывала ли Элли в маленькую кирпичную церковь?
Мика ощущал присутствие сестры, и это давало ему надежду, что она сейчас где-то рядом.
Вахтер, бодрый старичок, выслушав сбивчивый рассказ, спросил, как выглядит сестра, нет ли фотографии. Мика полез за телефоном в карман джинсов и не заметил, как из него выпала аккуратно сложенная бумажка.
Мика поискал в телефоне фото, показал несколько охраннику.
– Элина Яновская ее зовут, посмотрите, пожалуйста, когда она была на смене?
– Красавица, хорошая девочка, – сказал вахтер, хлопнув ладонью по стопке журналов, – здоровалась всегда, спрашивала, как дела. Кажется, не приходила она на этой неделе, но, может, я запамятовал. Плохо, что не знаешь, какое отделение. У нас их тут одиннадцать, на каждое свой журнал, студенты везде есть. Давай вместе поглядим. С воскресенья по сегодняшний день, говоришь?
В третьем журнале Мика увидел знакомый почерк. Значит, пятое отделение, Э. Яновская, дата, подпись. Суббота, время 07.20, все верно, она уехала рано утром, а потом осталась на ночную смену с субботы на воскресенье. Понедельник, вторник, среду она не отмечалась. Если только не живет в отделении все эти дни.
Мика перевел взгляд на светло-коричневый кафель пола и заметил бумажку, лежащую у ботинка. Нагнулся, поднял. Медленно разворачивая, вспомнил, где он видел такие листочки в мелкую сиреневую звездочку. Дневник сестры. Вспомнил, как она вложила ему в руку записку на концерте, эту самую бумажку, а он сунул ее в задний карман.
Мика, передай маме и папе, когда прочтешь! Пожалуйста, примите то, что я выбрала уйти, не ищите меня ради бога. Простите за боль, которую я вам причиняю, и умоляю поверить, что это необходимость и мой выбор. И еще поверить, что у меня все хорошо. Будьте счастливы и светло вспоминайте обо мне иногда. Увидимся в другой жизни, молюсь за вас, за меня не молитесь. Обнимаю, целую, люблю, люблю, люблю, ваша Элли.
Как всегда, пафосно. Как она сказала, отдавая ему свернутый в
