Асфодель, цветок забвения - Евгения Перлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мика как мог абстрагировался от всей этой суматохи, но был не против, по возможности, принимать участие. Его устраивало, что каждый его день был расписан по минутам: чертежи с девяти до шести, потом встреча с невестой для очередных важных дел на пару часов и вечерняя прогулка перед сном.
Жили они у Кати. Он был признателен маме Кати, которая пустила его в квартиру с вещами и гитарой и всеми силами не лезла в их жизнь, иногда даже очень успешно. Он был благодарен Кате, ласковой, нежной, понимающей, ни слова не сказавшей о его сестре за все это время. Поэтому, подумаешь, деньги. Это всего лишь деньги. Главное, что любимая довольна. И они будут жить долго, счастливо, никогда не умрут и все такое.
– Давай переедем в квартиру моих бабушки и дедушки. Родители хотят переписать ее на меня, – сказал он, когда они вечером перед свадьбой качались на качелях во дворе.
– Зачем? – искренне удивилась Катя. – Ты же прекрасно ладишь с моей мамой, мы можем жить здесь сколько захотим. И потом маме будет удобнее помогать нам с малышом.
– Кать, нам надо жить отдельно, я уверен, что так будет лучше для всех, – возразил Мика. – К тому же с твоей мамой я «прекрасно лажу, и это лажа» только ради тебя.
– Кому это лучше? – возмутилась Катя. – У нас с мамой нормальная трешка, мы с тобой даже можем занять гостиную, а у ребенка будет своя комната потом, когда подрастет. Зачем нам уезжать? Ты рассуждаешь как эгоист, совсем не думаешь обо мне и ребенке! А ту квартиру можно продать. Или сдавать кому-нибудь. Деньги не лишние.
– С таким же успехом мы можем уехать в Октябрьск к моим, – заметил Мика, – там тоже трешка, и мои родители примут нас.
– Шутишь? – Катя недоверчиво посмотрела на него. – Спятил? Променять большой город на твой маленький Октябрьск за колючей проволокой?!
– Чем тебе мой Октябрьск не нравится? – Мика спрыгнул с качели и подтолкнул сиденье Кати. – Красивый, тихий, детские сады, школы, магазины, кинотеатр, дети могут спокойно допоздна гулять во дворе, не то что здесь. И мои родители с удовольствием будут нянчиться.
– Ага, гулять допоздна, – проворчала Катя, – ты сам рассказывал про маньяка, который за твоей сес… Ой, прости, пожалуйста, я не хотела!
– Все нормально! – Мика повысил голос. – Что вы меня все оберегаете? Что вы все заикаться начинаете, когда говорите о моей сестре?! Я в порядке, понятно?
– Понятно, успокойся, пожалуйста, – сказала Катя, – и хватит раскачивать, голова закружилась уже.
– Я спокоен, – пожал плечами Мика и остановил качели. – Ты выходишь за меня замуж, Катя. Так что или мы переезжаем от твоей мамы, или уезжаем в Октябрьск.
– Тогда пусть на свадьбе не будет твоего Славочки! – выдала Катя.
– С чего бы? – изумился Мика. – Почему это другу и свидетелю нельзя на мою свадьбу?!
– С того, – пробормотала Катя, явно жалея о том, что сказала, – что вы там напьетесь, и вообще.
– А Вовке можно, значит? – усмехнулся Мика. – С ним я не напьюсь, а с Ястребом, значит, наклюкаюсь, да? Какая-то странная логика у тебя, дорогая. Что-то ты не договариваешь, а?
Катя опустила глаза и молчала.
Мика аккуратно поднял ее подбородок двумя пальцами и заглянул в лицо, вдруг покрывшееся красными пятнами.
– В чем дело, Кать?
– Это было до того, как мы с тобой стали встречаться, – еле слышно прошелестела она.
Посмотри на меня! Что – это? Что – было? – Мика взял ее лицо в ладони.
В тот вечер, когда мы познакомились, – начала она, и тогда он
догадался. И уже не хотел слышать то, что услышал. – Мы со Славой…
– Нет, – сказал Мика.
И она могла бы что-то придумать, выкрутиться. Хотя нет, не могла бы, это было не в ее характере. Катя была бесхитростной и прямолинейной. Она или молчала и копила переживания, или сразу выдавала весь поток сознания, не задумываясь. Про Славу она не собиралась рассказывать вообще, но тут, как говорится, нашла коса на камень. И притормозить бы, но Катю уже несло. Она умудрилась обвинить Мику в том, что он сам оставил ее с Ястребом в тот вечер, что они напились и закрылись в туалете… и потом еще было пару раз, пока она не была уверена в Мике…
Он закрыл ей рот ладонью:
– Замолчи, хватит. – И жестко добавил: – Ястреб придет на свадьбу. Он мой друг, как бы там ни было. Как бы неприятно тебе ни было его видеть. Это твои проблемы.
– Хорошо, – сказала она, и губы у нее задрожали.
– Какая же ты дура, Катя, – Мика опустился на лавку напротив качелей и сплюнул. – Может, ты не от меня беременна, а?
– Миша, зачем ты так? Конечно, это твой ребенок! – крикнула Катя, закрыла лицо ладонями и разрыдалась.
Он слушал, как она громко всхлипывает, смотрел на ее вздрагивающие плечи, и липкая темная неприязнь колыхалась где-то на уровне сердца. Он говорил себе: надо подойти к ней, обнять, утешить, сказать какие-то слова любви и что ему все равно и он понимает. И продолжал сидеть и смотреть на нее. Просто ждал, когда она успокоится, и курил сигарету за сигаретой.
– Ты обещал бросить, когда родится ребенок, – вдруг зло сказала Катя, прекратив плакать. – И если ты передумал жениться, не вопрос! Проживем без тебя, и ребенка не увидишь!
– Нашла чем пугать, – усмехнулся Мика, – пошли. Надо выспаться, а то завтра самый прекрасный день в нашей жизни. И мы переедем, да? Сегодня я ночевать буду в той квартире. В девять утра стартуем в загс.
– Да, Мишенька, – вздохнула Катя. – Ты не злишься на меня?
Она смотрела на него исподлобья, как нашкодившая маленькая девочка, которая уверена, что не сделала ничего плохого, но на всякий случай изображает саму невинность.
– Нет.
Мика протянул ей руку и повел к подъезду. Черт возьми, конечно, он злится. Хотя это не злость, наверное, а булькающее ледяное бешенство, которое силой закупорено сейчас, но пробка так нестабильна, может вылететь в любой момент – и тогда зальет всех, кто окажется рядом.
* * *
Полночи они пили с Ястребом и Вовкой. Весь следующий день Мика помнил какими-то кусками. Сначала дверь в подъезд, где поджидали тетки невесты, заставившие жениха прыгать, плясать, орать: «Катя, я люблю тебя!» и еще как-то веселиться, потом уляпанные плакатами и шарами лестничные пролеты с дурацкими заданиями от двоюродных сестриц Кати, которых ему хотелось спустить с лестницы вместе с остальными родственниками, гикающими и подначивающими его со
