Чаша гнева - Александр Борисович Михайловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Да, - подтвердил Ленин, - когда Володя из четырнадцатого года первый раз зашел ко мне в гости, то он назвал наш ЦК серпентарием, в котором каждая гадюка тянет одеяло на себя. Ну что же, теперь я вижу, что он был полностью прав, при этом некоторые такие гады, категорические воспротивившиеся плану товарища Серегина по радикальному укреплению Советской России, даже не пытаются на нас шипеть, а намереваются расползтись по темным углам, чтобы потом жалить нас исподтишка. А это архинеприемлемо. Есть сведения, что это может закончиться для партии большевиков и советского государства очень большими безобразиями. Сидите-сидите, товарищи, сейчас вы увидите небо в алмазах, потому что я пригласил поучаствовать в нашем заседании центральный комитет партии большевиков из тысяча девятьсот четырнадцатого года в полном составе. Прошу, как говорится, любить и жаловать.
После этих слов вождя революции рядом с его столом раскрылся портал и первым через него вошел... правильно, еще один товарищ Ленин, потом еще один Коба, Серго Орджоникидзе, умерший в шестнадцатом году Сурен Спандарян, Михаил Калинин, Степан Шаумян и еще одна Елена Стасова (после процедур у Лилии и мисс Зул суровая и прекрасная, будто сама богиня правосудия). Следом за товарищем Стасовой вошли четверо в военной форме: мужчина весьма сурового вида, с прямым мечом на бедре вместо обычной сабли и с бело-голубым нимбом святого над головой, женщина-брюнетка с нимбом алого цвета, вооруженная старинным ятаганом-махайрой, еще одна молодая женщина с седой косой до пояса и, наконец, еще один мужчина. Весь Центральный Комитет партии большевиков образца четырнадцатого года в сборе.
- Здравствуйте, товарищи. Ну что, не ждали? - сказал Ленин из прошлого, глядя на застывших от удивления участников совещания, после чего засмеялся мелким дробным «ленинским» смешком.
- Здравствуй, Володя, - ответил ему хозяин кабинета. - Но скажи мне, чего ты так веселишься?
- Да ты только посмотри на этих деятелей, которых ты набрал себе в помощники, - ответил его брат-близнец. - Они уже поняли, что ты специально заманил их в западню, и теперь отчаянно паникуют, при этом понимая, что бежать некуда, да и бесполезно. И мирный договор с Германией, который им как серпом по бубенчикам - это еще цветочки. Старая жизнь, при которой они что-то значили, закончилась безвозвратно. Теперь и я, и ты знаем, чего стоит эта публика, и ни за какие коврижки не доверим им мало-мальски значимого поста.
- Да, - подтвердил Ленин из восемнадцатого года, - теперь мы это не только знаем, как говорится, теоретически, но и видим собственными глазами. Товарищи Каменев, Зиновьев и Бухарин -это вообще просто восхитительная мерзость. Место им в выгребной яме истории, а не в руководстве партии большевиков.
- Да что же это делается, товарищи?! - округлив глаза, воскликнула Александра Коллонтай. -Это бонапартистский заговор, и теперь вы, товарищ Ленин, отправите всех нас в тюрьму, чтобы руководить партией единолично?
- А как же иначе, товарищ Коллонтай, - пожал плечами местный товарищ Ленин. - Взяв власть, мы, большевики, взвалили на себя огромную ответственность за страну, когда нужно принимать быстрые, единственно верные и точно выверенные решения, а потом молниеносно приводить их в исполнение. Советская власть победоносно прошагала по стране из края в край, но этот триумф пока что зиждется на жиденьком песочке, и для того, чтобы он не начал расползаться у нас под ногами, нам следует немедленно укрепить свой авторитет в массах, проводя в их интересах коренные преобразования. И тут выясняется, что при применении к суровой действительности коренные постулаты марксизма, до того ни разу не проверенные на практике, либо не работают, либо дают какой-то совершенно непредсказуемый результат. Необходимо срочно что-то делать, менять теорию или создавать совершенно новую, но как же этого добиться, когда у каждого члена ЦК по любому вопросу имеется свое мнение, которое он будет отстаивать до хрипоты. И, более того, выяснилось, что у некоторых из наших товарищей в революции имеется и своя цель, отличная от цели партии и интересов народа, оказавшего нам доверие. А это, как я уже говорил, архинеприемлемо. Еще немного, и товарищи Бухарины, Зиновьевы, Каменевы, а также им сочувствующие затянут нас в такую кровавую трясину, которая измажет нашу партию дерьмом с ног до головы.
- Ну что же, - вздохнула Коллонтай, - в тюрьму так в тюрьму. Не ожидала только, что посадят меня туда мои же товарищи по партии.
- Не надо отправлять в тюрьму товарища Коллонтай, - прищурившись, сказала брюнетка с ята-ганом-махайрой на поясе и алым нимбом над головой, - потому что я беру ее на поруки. Думаю, что после некоторой воспитательной работы мы с ней вполне споемся.
- Это товарищ Кобра, - пояснил Ильич из четырнадцатого года, - снайпер по военной специальности, а также Адепт Хаоса и маг Огня высшей категории. Происхождение у нее чисто пролетарское, а характер тяжелый и горячий, как расплавленная лава. Едва она завидит, что где-то обижают слабую женщину, она тут же извлекает свой меч и без лишних слов лезет драться. Сам наблюдал такое. Пятнадцать секунд - вжик, вжик, вжик, вжик - и готовы три трупа городских робингудов, разделанные как на бойне, а несчастная спасенная оказывается в безопасном месте. Если она говорит, что берет тебя на поруки, то это более чем серьезно.
- Да, - сказала Елена Стасова из четырнадцатого года, - товарищ Кобра - это товарищ что надо. Она дурного не посоветует.
- Ну хорошо, товарищи, - вздохнула Коллонтай, - на поруки - это лучше, чем в тюрьму. Хоть
