Багровая луна - Андреа Парнелл

– Она и ругается лучше всех! – ехидно подумал про себя Рис. Однако этот рассказ его заинтересовал. Странно было слушать о благовоспитанной Тедди Геймбл, хорошенькой юной девушке в кружевах и бантиках, пальчики которой легко касались клавиш фортепиано, а вовсе не курка пистолета. Что и говорить, эта девушка была настоящим кладом, и ему бы очень хотелось получить шанс познакомиться с нею поближе. Да что там говорить, в эту минуту Рис с радостью бы отдал свою долю в «Геймбл Лайн» за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на ту Тедди или провести с нею вечер.

Впрочем, отдавать ради этого собственную свободу Рис совсем не собирался, в особенности еще и потому, что это означало бы, что убийца Дженни останется ненаказанным. Но пока нельзя было возвращаться в Лондон, несколько месяцев придется провести здесь. Хотя Рис и не мог позволить себе такую роскошь, как неторопливое ухаживание.

Возможно, придется использовать сокращенную программу, но своего он все равно добьется. Хотя, кто знает? Он подумал, что у них с Тедди много общего. Они оба понесли утраты, и оба хотели, чтобы компания «Геймбл Лайн» процветала. Правда, побудительные мотивы у них разные.

Но если уж совсем говорить правду, то Рис не доверял девушке. Может, она специально направила к нему Рупа, чтобы тот рассказал печальную историю? Может, она надеялась, что Рис, выслушав все это, станет более сговорчивым? Конечно, возможно, что старик-ковбой искренне хочет добиться только большего взаимопонимания с внезапно появившимся компаньоном. Но могло оказаться и так, что хитрая лиса Тедди просто пытается использовать Рупера в своих целях.

Все-таки она удивительная загадка! Но все равно очень женственная, даже в мужской одежде и обуви. И хотя картинка, нарисованная Рупом, была слишком далека от того, что приходилось видеть, представить себе Тедди в кружевах и шелке было довольно интересно.

– Похоже, она неплохо справляется со своими проблемами, – сказал, наконец, Рис, заметив, что Руп ждет ответа. – И держит всех словно на привязи. Тед Геймбл мог бы гордиться своей дочерью.

– А он и гордился ею, – согласился Руп. – Просто он не хотел видеть, что лишает ее всего того, что должно быть у любой женщины.

– Чего именно?

– Ну… любимого мужчины, детей… Всего того, что сам он дал своей жене Саре. – Рупер вздохнул. – Конечно, Тед хорошо относился к дочери, но в этом вопросе он все-таки вел себя, как последний эгоист.

Рис пожал плечами и сказал:

– Уверен, что она могла все это иметь, если бы сама этого захотела.

– Да, – Рупер кивнул. – Готов поспорить, однажды она об этом подумает. И бьюсь об заклад, что она всадит в меня заряд свинца, если узнает, что я рассказал тебе все это. Тедди терпеть не может, когда вмешиваются в ее дела, но мне хотелось, чтобы ты, сынок, понял, почему она горячится, когда дело касается спасения «Геймбл Лайн». Она считает, что в этом состоит ее долг перед памятью отца и Тимми.

В эту минуту Рупер сурово взглянул на Риса и серьезно сказал:

– Мне даже думать не хочется о том, что случится с Тедди, если ее лишить этой компании.

– Ну, ничего такого у меня и в мыслях нет, – сказал Рис. Значит, как он и подозревал, у Рупера была другая, более глубокая цель, когда он начинал свой разговор. Выходит, недаром у него были такие обеспокоенные глаза. Несомненно, Рупер любит Тедди, и, наверное, не меньше, чем ее отец, и готов на все, чтобы защитить ее. Ему, конечно, не составит труда придумать рассказ, почти правдоподобный, чтобы разжалобить своего нового партнера. У Риса складывалось серьезное подозрение, что Рупер по-прежнему многого не договаривает и о Тедди, и о самой компании.

Рис ленивым движением откупорил бутылку и налил себе еще виски. Кажется, кое-что у него начало проясняться в голове, несмотря на все недомолвки, которыми он был окружен с самого начала. Его мозг энергично работал. Значит, так, сначала ему пытались вообще дать пинка под зад, потом попробовали изолировать от внешнего мира на ранчо.

Без сомнения, от него усиленно пытаются что-то скрыть. Следовательно, лучше всего ему будет найти себе комнату в городе и понаблюдать на расстоянии и за Тедди, и за самой пассажирской линией.

– Если вы все-таки решите остаться на ранчо, – начал было Рупер, – думаю, я сумел бы убедить Фелицию почаще проветривать комнаты и…

– Нет, спасибо, – Рис даже улыбнулся такой наивной хитрости. – Люсьен нашел себе работу и сумел устроиться, как нельзя лучше, здесь же, в «Медном колоколе». Мне бы тоже хотелось остаться в городе. Если я найду себе здесь комнату, то мне не придется долго добираться до места, когда у меня вдруг появится фантазия среди ночи выпить или сыграть в карты. – И, заметив, между тем, озабоченность в глазах Рупера, Рис добавил:

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы вернули мадам Геймбл ее лошадь и того мерина, которого она дала Люсьену.

– Конечно… я с удовольствием, – растерянно пробормотал Рупер, начиная догадываться, что вся его затея провалилась.

– И можете сказать Тедди, что я свяжусь с нею через день или два, когда у меня появится время. Надо же нам будет решить, какую компенсацию я получу за то время, что мы ожидаем подтверждение из Лондона.

– Она не… – Рупер осекся. Ему пришло в голову, что он даром потерял время, откровенничая перед французом. Впрочем, может быть, его холодность объясняется тем, что ему просто требуется время, чтобы как следует все обдумать. Как бы то ни было, Руп решил еще раз подождать с окончательными выводами и не судить поспешно своего нового компаньона.

– Ладно, я ей передам, – сказал он.

Уходя из салуна, Руп подошел к бару и расплатился за выпивку.

А еще через пару минут Рис тоже подошел к бармену и, склонившись над полированным дубовым прилавком, спросил:

– Не скажете, кто в городе может сдать комнату со столом?

– Обратитесь к Спрейберри, – ответил ему мужчина за стойкой бара. – У Мей Спрейберри лучшая еда во всем Вишбоне, да и цена вам понравится. Это в белом доме с оградой из штакетника на соседней улице.

Бармен взял тряпку, вытер прилавок, который только что перед этим кто-то залил виски, и добавил:

– На подходе к дому вы услышите запах свежей выпечки.

… Точно такой же аромат всегда доносился из кухни в день, когда мать пекла хлеб. От этого запаха, свежего и густого, у него всегда просыпался жуткий аппетит и желание бегать, прыгать, словом, двигаться. Все это вспомнилось ему, как только он отворил маленькую калитку перед домом, который принадлежал женщине, сдававшей комнаты внаем.

Это было двухэтажное здание с широкой верандой и маленьким балконом на втором этаже. У входной двери висел крохотный колокольчик, за шнурок которого Рис и дернул. Почти сразу дверь открылась, и на пороге показалась седовласая женщина в платье из набивного ситца и белом переднике. Ее руки были белыми от муки, а на щеках и подбородке виднелись светлые мучные следы.