Жертва Гименея - Маргарита Южина

– А вот вы вспомнили про друзей, – вклинилась Аллочка в рассказ. – Не помните такого – Родионова?

– Максима Михайловича? – вздернула брови Арина. – Как же не помнить! Я у него на коленях выросла!

– То есть? – не поняла Аллочка.

– Когда еще мы с папой вдвоем жили, они к нам с Аллочкой каждые выходные приходили. Кстати, Максим Михайлович…

– Нет, погодите, что вы сказали?! – вытянула шею точно гусыня Аллочка. – С кем он к вам приходил?

– С Аллочкой! – просто пояснила Арина. – Это его жена была. Она моложе его была, но не намного. И такая светлая, на вас очень похожа! – и Арина кивнула Аллочке головой. – На вас, на вас. И лицо похоже, и фигура, правда она стройнее была, но очень похожа!

– С ума сойти! – охнула Гутя.

– Надо же, и тоже – Аллочка! Бывают же совпадения, – пробормотала Варька.

– Вообще Аллочку звали Алевтиной, но Родионов не любил этого имени, говорил, грубое оно какое-то, ласково никак не назовешь. Даже злился иногда – Алевтиночка, тьфу ты, напасть! И звал ее Аллочкой.

– А куда она делась? – спросила Алла Власовна. – Разошлись?

– Нет, она болела, ей требовалась пересадка органа, поэтому папа в свое время и пошел в трансплантологию, Аллочка была прекрасный человек, и отец хотел ей помочь. И помог бы, но не успел. Она не дождалась донора. А Максим Михайлович больше никогда не женился, много лет один прожил. Лет десять… Да вы разве его дома не видели? Он же там, рядом! Ах, простите, вы наверное, не знали, что это его дом.

– Вот именно! – буркнула Аллочка. – А детей у Родионова нет?

– Аллочка же болела, – просто объяснила Арина. – Врачи ей запрещали рожать. А она так хотела, но не решалась. Ей многие говорили – роди! Подумаешь, врачи не велят! А у тебя зато ребенок будет, материнство познаешь. А она им отвечала: «Я-то, может, и познаю. А если что-то случится? Значит, я на шею своему же ребенку гирей повисну? Или вообще, сиротой его оставлю? Нет уж, не зря врачи запрещают». Так что не было у Максима Михайловича детей. А овдовев, он больше не женился.

– Н-да, – пробормотала Аллочка и вдруг спросила: – Скажите, а почему вы выпрашиваете свой же дом у этой Валюшки? Вы же по всем законам – полноправная владелица. Вы – единственная законная наследница Николайского.

– Ну и ну, – присвистнул Фома. – А наша-то тетушка эвон какой закон знает!

– Да понимаете, не хотелось девчонку на улицу выставлять, и мы с мужем подумали: у папы осталась неплохая хрущевка. Мы даже ремонт сделаем сами. Но у нас сын скоро женится, его отделять надо. А он – тоже Николай, пошел по стопам деда и имеет право на дом. И, мне кажется, больше прав у него, чем у Валентины, которая, по большому счету, отца никогда не любила. Если бы не она, дома бы этого не было, тут она права, но зато отец был бы жив, мы б его вытащили.

Фома уже давно стоял на перекрестке Устиновича, не знал, куда ехать дальше, но и спросить боялся, так не хотелось ему прерывать рассказ Арины.

– Погодите-ка, где же они? – рылась в своей сумке Гутя. – Ага, вот. Арина, вы никогда не видели этих женщин?

Арина взяла фотографии, долго всматривалась в них, но потом покачала головой:

– Никогда. А они как-то связаны с папой?

– Возможно, – уклончиво ответила Гутя.

– Ничем не могу вам помочь. Я ведь работаю простым библиотекарем. И в дела отца никогда особенно не вникала. Да и не было у меня возможности видеть, с кем он встречается. Нет, не помню.

– Ну ладно, спасибо вам, – проговорила Гутя.

– И вам спасибо, что довезли, – улыбнулась Арина. – С ума сойти, как представлю, что я только в восьмом часу приехала бы домой!

Она вышла из машины, а в салоне еще долго висела тишина.

– Ну вот, теперь кое-что прояснилось, – наконец проговорила Гутя.

– Ты о чем? – не поняла Варька.

– Я об Аллочке. Я ведь все время думала – что такой мужчина, как Родионов, нашел в нашем гадком утенке?

– Ты это о ком? – встрепенулась Аллочка.

– Да о тебе же! И пальто-то ей дарит, и платье-то ей купил, и на машинах ее раскатывает…

– Да любил он меня, что тут неясного-то!

– Не ясно было, а теперь все понятно. Он в тебе ту, свою Аллочку, увидел. Арина сказала – ты на нее похожа.

– А Абрикосов говорил, между прочим, что Родионов именно меня любил! И никакой жены у него и вовсе не было.

– А еще он говорил, что он только по рабочим делам с ним общался, а по семейным у Родионова в друзьях Николайский числился, – не согласилась Гутя. – Тебе же ясно сказали – была у него жена. Абрикосов и спутать мог.

– А поехали сейчас к нему и спросим! – вошла в раж Аллочка.

– Сегодня же выходной, – вытаращился Фома.

– А он все равно работает, сам увидишь.

Абрикосов и в самом деле был на месте. Только был он не один, а с каким-то прыщавым юнцом, которому зачем-то читал лекцию о действии биосфер на взаимоотношения полов.

Аллочка ворвалась к нему именно в этот момент.

– Абрикосов! – с порога рявкнула она. – Признайтесь, зачем вы мне вра… лгали?! Наглец!

– Аллочка! А я сам хотел вам позвонить. Только вот Вадим сегодня не работает, а я вашего номера не помню.

– Не виляйте! Говорите – зачем вы обманывали доверчивую девушку?

– Ну побойтесь же бога, Алла Власовна! Отчего же я врал? Я вам сразу сообщил, что теперь вы будете работать под моим началом и на свои сбережения. Потому что опыты еще не окончены, а своих денег у меня не имеется, ну?

– Да это-то я помню. Я вам категорически заявила, что на таких условиях у вас будут работать только мыши! Я не об этом. Я спрашиваю – почему вы говорили, что Родионов не был женат? Вы хотели ввести меня в заблуждение? Направить по ложному следу?

– При чем тут следы? Я вам говорил истинную правду – Родионов не был женат. Ни раньше, ни теперь. И уже вряд ли будет.

– А между тем, вы сами рассказывали – он говорил, как чудесно они проводят вечера со своей Аллочкой!

– И что? Я не понимаю… вам не понравился вечер с Родионовым?

Аллочка без сил опустилась на стул. Внизу ее ждала машина, а она тут пыхтела, злилась и не могла узнать самого главного – кого же все-таки любил несчастный красавец Родионов?

– А что он вам еще рассказывал? – уже без проблесков надежды спросила Аллочка.

– Ну, что любит.

– Кого?

– Аллочку.

– А фамилию не называл?

– Не называл. И ее отчества – тоже. И группу крови я не уточнил. И анализы, можете себе представить, она мне не сдавала! – нервно выкрикнул Георгий Львович и мило оскалился: – А когда мы с вами продолжим эксперимент? Вы знаете, Аллочка, у меня рождается чудная идея!

– У вас? Рождается? Тогда это не ко мне, а в роддом, в родильное отделение, – буркнула Аллочка и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

Дома Неверовы уселись перед телевизором, но шутки юмористов их почему-то не веселили, песни не радовали, а любимые артисты не восторгали – было видно, что все четверо только пялятся в экран, а на самом деле их мысли заняты совсем другим.

– И что? – первой не выдержала Аллочка. – Так и будем молчать, да? А на меня, между прочим, уже совершалось покушение. Меня удавочкой хотели придушить!

– А знаешь, тетушка, я иногда преступников понимаю, вот если разобраться…

– Фома, не юродствуй, – грозно окликнула его Гутя. – Аллочка права. Мы тревожим людей, бередим самое сокровенное, собираем информацию, а потом не знаем, куда с этой информацией сунуться.

– А потому что ума не хватает! У вас, – пояснила Аллочка. – Вот я, например, тут намедни анализировала… У меня уже все сложилось, ну, просто буквально все! Я, если уж совсем откровенно, могу хоть завтра в милицию заявление нести.

– Ага, добровольное признание, да? – снова фыркнул Фома.

– Ой, ну весь такой умный, – скривилась Алла Власовна. – А ты сначала послушай! Значит, у нас так получается: жил себе Фомка, работал в клинике. И вдруг у него стали погибать пациентки! Отчего? Что случилось? А черт его знает! Мрут. И никто этот процесс остановить не может. А в это время я встречаюсь с прекрасным принцем, и он в меня влюбляется!

– Сразу уточняю, – влезла Гутя. – Он влюбляется не в тебя, а в образ своей бывшей жены, на которую ты похожа. Отсюда и все его подарки, и трепетное отношение…

– …и возможное наследство, – добавила Аллочка.

– Ну совсем стыда нет! Аллочка! – устыдила сестру Гутя, но та продолжала:

– И вот, значит, этот принц – Максим, везде меня водит, все мне показывает и заранее планирует свою гибель… Вопрос! А почему это он не стал жить-поживать счастливо со мной, если уж я так похожа на его покойницу-жену? Я была бы не против.

– Поэтому и не стал, – Варька поправила волосы и мельком взглянула на супруга. – Ты же, Аллочка, только внешне похожа, а не есть – та самая жена. Может быть, она была умна до неприличия, начитана, остроумна? Ну, куда тебе до той его жены!

– Да! – кивнул Фома, заглядываясь на рыжие волосы супруги. – А он чем лучше тебя узнавал, тем отчетливее понимал – нет, ну никак не тянет! Ну ведь дуб дубом – наглотался всякой дряни и помер.