Гребаная история - Бернар Миньер

Окончательно мертвым.

Вот это совершенно недопустимо.

Этот день я продрейфовал, будто корабль, отдавший швартовы и двигающийся куда-то в тумане. Я мысленно зализывал свои раны, размышляя над тем, какое извращенное божество могло сделать из моей жизни игру, где правила нарушены с самого начала, когда, идя по коридору мимо тренажерного зала, я почувствовал, как чья-то рука схватила меня и затащила внутрь.

— Иди сюда. Надо поговорить, — сказал мне на ухо голос Шейна Кьюзика.

Множество рук подняло меня над полом и донесло до середины тренажерного зала. Я обеспокоенно огляделся кругом: зал был пуст. Никого не было перед гимнастическими снарядами, никого — на брусьях. Тяжелые медицинские шары в неподвижности ожидали возможности помучить какого-нибудь мальчика, такого же, как я, нелюбителя физических упражнений.

— Что вы хотите? — спросил я.

— Спокойно, — сказал Райан Маккеон, правая рука Шейна, вся кожа которого была покрыта воспаленными угрями.

— Спокойно, слышишь? — потребовал Шейн, хотя я еще ничего не сделал.

— Спокойно, — проговорил и Поли Уилсон, но когда главный садист школы предлагает тебе успокоиться, клянусь, что ваш пульс участится. — Не трясись, размазня. Никто тебе здесь ничего плохого не сделает, дурик.

Я спросил себя, не они ли создали ту страницу на «Фейсбуке» и послали мне то сообщение. Но эти трое были скорее из тех, кто берет на себя ответственность за свои поступки, что невозможно не признать, и они наверняка подписались бы.

— Эй, козявка! — снова заговорил Райан. — Это ты ее убил?

— Спокойно, парень, — умерил их пыл Кьюзик.

Райан внимательно посмотрел на меня, а затем покачал головой с видом глубокого отвращения.

— Тебе бы следовало выдвинуть себя на выборы, — ухмыльнулся Шейн без малейшего веселья в голосе, и я понял, что он намекает на страницу на «Фейсбуке».

Я почувствовал, как глухой гнев вытесняет страх, но по сравнению с моим горем оба эти чувства теряли свое значение.

— Я очень любил Наоми, и ты это знаешь, — начал он очень холодно. — Она была чертовски классной… Видишь ли, я так и не понял, почему она водилась с вашей компашкой мелких педиков.

Шейн принялся медленно обходить вокруг меня.

— И тем более я так и не понял, что она нашла в тебе. Но, видишь ли, я отношусь к этому с уважением. Она выбрала тебя — ну ладно, хорошо, понял — отошел. Я сказал себе: «Разумеется, Наоми знает, что делает». Потому что… видишь ли… я относился к ней с большим уважением, понимаешь? Ну да… И меня, чертово дерьмо, ломает от того, что с ней произошло.

По его поведению я догадался, что он изображает крутого перед приятелями, но в то же время ему приходится выдавливать из себя каждое слово, и ситуация доставляет ему страдание.

— Это меня бесит, клянусь тебе.

У Кьюзика было обманчивое лицо: лицо ангела. Длинные, почти женские ресницы, аккуратный ротик, взгляд оленя — и неважно, что в школе не найдется такого сумасшедшего, который заметит ему, что в парике и с капелькой косметики он мог бы отбить любого клиента у проститутки. Но я уже видел, как он взрывается. Видел, как меняется его физиономия, будто туча закрывает солнце и затемняет до этого идиллический пейзаж. Я видел, как его черты искажаются под действием гнева и взгляд становится таким же черным и тусклым, как у акулы. Поверьте, вам бы не захотелось такое видеть.

Теперь, в это самое мгновение, туча находилась здесь.

— Почему?

— Почему что? — спросил я, и адамово яблоко у меня на горле дернулось туда и обратно.

Кьюзик толкнул меня. Можно было и в самом деле подумать, что он хочет разодрать мне горло голыми руками.

— Почему ты ругался с ней на пароме?

Я вытаращил глаза:

— А? Откуда ты узнал?

— Шэнна вас видела в окно…

«Вот сволочь эта Шэнна Макфаден», — подумал, а вслух сказал:

— Тебя это не касается.

— Это ты? — процедил он сквозь зубы.

Я ничего не ответил.

— Эй, с тобой разговаривают! — заорал Поли.

— Заткнись, Поли, — поморщился Кьюзик. — Я задал тебе вопрос, Уокер. Ты считаешь, что он слишком сложный?

— НЕТ. Нет, это не я, дебил ты несчастный. С чего бы мне это делать?

— С чего бы мне тебе верить?

— Начхать мне с высокой колокольни, веришь ты или нет, в гробу я тебя видел!

Райан и Поли повернулись ко мне; я видел, что глаза у них стали совершенно круглые.

— Что-о-о-о ты сказал, козявка? — прошипел Поли.

— Заткнись, дерьмо! — повторил Шейн и пристально посмотрел на меня. — Что ты собираешься делать?

— То есть?

— Ты рассчитываешь сидеть сложа руки?

— Нет.

— Я слушаю тебя.

— Что? Иди на хрен! Тебя-то это каким боком касается?

— Генри, я тебя слушаю… что ты собираешься делать?

В его голосе была нотка угрозы, но, как мне показалось, и попытка к сближению.

— Я собираюсь найти того, кто это совершил, — сказал я.

Хихиканье двух его прихвостней.

— Да ну? — произнес Шейн, но в его голосе не было ни капли сарказма. — И как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю… Для начала надо восстановить то, что произошло в ту ночь на пароме. Потом будет видно, куда это приведет.

— Я хочу тебе помочь, — внезапно объявил он.

— Что?

— Наоми была моей подругой. Я хочу помочь тебе схватить сукина сына, который это совершил.

Я ничего не ответил.

— Ты в курсе, что у тебя был мотив для убийства? — добавил Кьюзик. — Полиция этого, может быть, еще не знает,