Третья раса - Дмитрий Янковский

«Биотех?» — напрямую спросил я, чтобы уже не мучить себя сомнениями.

«Без сомнений, — кивнул Долговязый. — Взрыв обычной взрывчатки, какую применяют люди, оставил бы опалины на броне».

«Что за тварь с таким маленьким весом?» — насторожился я.

Я неплохо знал каталог Вершинского, но, по его данным, самая легкая биотехнологическая торпеда «МАТ-15» за сутки кормежки наедала пятнадцать килограммов нитрожира. Была еще хищница «МАТ-19», которая питалась мелкой рыбешкой, чтобы набирать вес в бедных планктоном водах. Но и ее боевая часть достигала девятнадцати килограммов. При недостатке веса она попросту не взрывалась.

Долговязый на секунду задумался.

«Понятия не имею, — признался он. — Похоже, здесь поработала тварь, которой нет в каталоге Вершинского».

Это было еще то заявление, но сейчас не время было падать в обморок и поддаваться панике. Одно было ясно точно — я зря грешил на океан. Не он показал мне сегодня зубы, а старый и опасный враг, причем созданный, по иронии чьего-то злого гения, из наших же, человеческих генов. Правда измененных инженерами до неузнаваемости.

«Позже поговорим, сейчас не до того», — жестами показал Долговязый.

«Да. Пора пробиваться, — ответил я. — Лучше пройти через пробоину, меньше потратим времени.»

«Годится, — Долговязый кивнул, разрезав тьму лучом фонаря. — Чем быстрее окажемся внутри, тем меньше в отсеки зальется воды».

«Кормовая часть и так залита», — напомнил я.

«Плохо, но следует это принять как данное. Просто учтем, что объем помещений меньше, чем мы рассчитывали. Пробивать внутреннюю обшивку будем вдвоем и синхронно. Так уйдет меньше времени. Ты режешь полосу слева, я справа, потом соединяем их сверху так, чтобы получить «П»-образный надрез».

«Почему нельзя просто вырезать круглую дыру?» — поинтересовался я.

«А как ты ее потом за собой заваривать будешь? Круг выпадет, и его обратно уже не приделаешь. А так мы отогнем металл, пролезем внутрь, а потом заварим лаз».

В этом был резон. На герметизацию уйдет время, конечно, но оно сторицей окупится тем, что отсеки не затопит по самую маковку. А когда мы всем впрыснем в кровь кислородный грибок, уже не будет разницы, сколько в помещения зальется воды.

«Режем!» — приказал Долговязый, взяв в руки горелку тяжелого плазменного резака.

Мне оставалось только в точности повторять его действия, потому что когда нам в учебке давали работу с металлорежущим инструментом, я валялся в лазарете с гриппом. Мы щелкнули кнопками запуска, и воду располосовали два фиолетовых огненных конуса, от которых вверх тут же устремился плотный вихрь пузырей пара. От раскаленного сияния резало глаза, но в данной ситуации было не до комфорта. Мы протиснулись в пробитую биотехом пробоину и врезались в более тонкий металл внутренней обшивки. Броня поддалась на удивление легко, стекая на дно, подобно алому воску. Из надреза мириадами мелких пузырько вс шипением вырывался пар, и за этим шлейфом оставалась ровная щель с оплавленными краями. Из нее тоже ударили струи пузырей, но это уже был не пар, а воздух, вытесняемый из отсеков ворвавшейся туда водой.

На всю работу у нас ушло не больше половины минуты.

«Быстрей отгибаем металл! — показал Долговязый. — А то зальет!»

Мы уперлись плечами в лист и попробовали вогнуть его внутрь, но это оказалось не так просто. Пульс от усилия участился, но технология грибкового дыхания видимо не была приспособлена к серьезным физическим нагрузкам — от недостатка кислорода в крови у меня поплыли красные круги перед глазами. Если учесть, что в глазах еще не померкло остаточное свечение пламени, то понятно будет, насколько красочный получился фейверк.

«Осторожнее, — запоздало предупредил Долговязый, — Ты так задохнешься к дьяволу. Не упирайся зря. Давай вместе, когда я кивну».

По его сигналу мы синхронно надавили на лист, потом еще раз, еще, и он со скрежетом поддался. Однако отогнуть его настолько, чтобы не только самим протиснуться, а еще и резаки протащить, не могло быть и речи.

«Заварить лаз не получится. — Отставник виновато развел руками. — Надо спешить!»

Я хотел ему сказать, что он мог бы подумать об этом. Надо было, как я предлагал, вырезать дыру полностью и не тратить силы и время на отгибание брони. Но сейчас было поздно спорить — отсеки стремительно заливало водой. Учитывая давление на тридцатиметровой глубине, у нас было катастрофически мало времени.

Бросив резаки, мы с трудом протиснулись внутрь. Лучи фонарей метнулись по стенам, отразились в воде. Ее было уже больше, чем по щиколотку.

— Можешь отдышаться, — прошептал Долговязый, сняв гарнитуру. — Грибок не мешает дышать обычным образом.

Я вдохнул и почувствовал себя значительно легче. Это было важно, поскольку именно мне предстояло указывать путь через темные отсеки затонувшего «Рифа». С учетом того, что корабль лежал на боку, это стало непростой задачей даже после изучения трехмерной модели на экране компьютера.

— Вы где? — спросил я в микрофон и услышал собственный голос из оставленного на дне усилителя.

— На второй палубе, — ответила Леся.

— Мы уже внутри, — сообщил я.

— Уши закладывает. Это вода?

— Да, вас зальет немного. Но мы вас вытащим.

Даже несмотря на искажения звуков, было слышно, что кто-то плачет. Плач был женским, а еще кто-то шепотом говорил по-немецки. То ли ругался, то ли молился — я не знал языка. Честно говоря, мне стало страшно. Страшно за то, что я не смогу найти дорогу на вторую палубу, мы не успеем и Леся утонет. Уж не знаю, сами по себе были эти эмоции, или столь острая паранойя была следствием вторжения грибка в химию организма, но оказалась она столь яркой, что я еле сдерживался.

Воды было уже выше колена, когда я наконец нашел нужный люк, ведущий на верхние палубы. Мы протиснулись в него, но сориентироваться по звуку не могли — мешал работающий усилитель, удваивающий все звуки мощнейшим эхом.

— Майк! — позвал Долговязый. — Выключи эту гребанную Иерихонскую трубу!

Офицер в рубке выполнил приказ немедленно, после чего наступила оглушительная тишина.

— Леся!!! — выкрикнул я изо всех сил.

— Мы здесь! — донесся до нас сначала крик, а потом удары чем-то тяжелым в переборку и скрип открываемой двери.

Вода поднялась до пояса, так что я бросился в нее и поплыл — так было легче.

— Не распори брюхо! — предупредил меня Долговязый.

Проплыв метров десять, я увидел открытый люк, из которого мне подали руку. В трепещущем свете налобного фонаря мелькали фигуры промокших, перепуганных людей. Среди них была Леся, и надо сказать, что держалась она молодцом.