Ожерелье - Мэтт Уиттен

В течение следующих двух недель она старалась как могла. Она вернулась на работу к Молли и сумела продержаться на смене, ни разу не разрыдавшись и не уронив посуду. Два воскресенья подряд посещала церковь, пела на клиросе.

Но было уже слишком поздно.

Дэнни ушел в конце января.

Глава двадцать четвертая. Понедельник, 29 ноября, наши дни

Сьюзен успела уйти с игровой площадки до того, как охранник снова заинтересовался ею. Но она не имела представления о том, куда ей идти и что делать дальше. Она чувствовала себя растерянной, сбитой с толку, на душе скребли кошки.

Чудовище убил Эми. Он признался. Присяжные признали его виновным. Ответ на вопрос был дан еще двадцать лет назад.

Но…

«Он нашел его».

Пять минут спустя она снова оказалась в библиотеке, за компьютером с общим доступом, и уже набирала в поиске: Эми Лентиго.

Новый материал был датирован двумя днями ранее, статья была озаглавлена: «Осужденный на казнь все еще утверждает, что невиновен». Перед ней возникла свежая фотография Янсена. Как она себе и представляла, волосы его поседели. Лицо было сероватое, видимо из-за того, что последние двадцать лет он испытывал недостаток солнечного света. Но что поразило ее — это его глаза. Они были такими грустными, как в тот первый раз, когда она увидела его лицом к лицу. Теперь вокруг них были морщины. Это придавало ему какой-то… задумчивый, философский вид.

Она начала читать, что он сказал журналисту. «Ложное признание… десять часов пыток… пьяный и истощенный… просто хотел спать… у них не было никаких реальных доказательств…»

Ничего такого, чего бы она не слышала раньше, как во время суда, так и во время каждой апелляции, которые периодически подавал Янсен. Первые годы агент Паппас звонил ей и заверял, что все эти апелляции ни на что не повлияют и им не дадут ход. Судья скрупулезно провел судебное разбирательство, и доказательств было предостаточно: следы укусов Эми на руке Янсена, полное отсутствие какого-либо алиби и, прежде всего, его письменное признание.

Сьюзен схватилась за голову. Она снова сказала себе, что есть простое объяснение тому, как ожерелье попало к Эмили, просто она пока не понимает, как так случилось. Дэнни никогда бы так не поступил с Эми. Это невозможно. Какая же я идиотка.

Может быть, Дэнни связался с Янсеном в тюрьме и заставил его рассказать, где находится ожерелье. И он не сказал об этом Сьюзен, потому что не хотел будить в ней плохие воспоминания.

Вот и ответ. Сьюзен на несколько мгновений почувствовала себя спокойнее.

Но потом она подумала, что в этом нет никакого смысла. Дэнни хотел забыть об Эми. Он бы ни за что не связался с Янсеном. И если бы Янсен связался с ним сам, то Дэнни предложил бы Янсену обратиться к Сьюзен.

По крайней мере, я думаю, что он поступил бы именно так.

Она нажала на стрелку назад на экране компьютера и прошла по ссылке на статью в «Пост-Стар» двадцатилетней давности. Там была фотография, на которой она и Дэнни стояли перед зданием суда, обращаясь к прессе. Агент Паппас стоял рядом.

Она мысленно перенеслась в то время. Она вспомнила, что, прежде чем переключить свое внимание на Фрэнка, а потом на Янсена, Паппас какое-то непродолжительное время подозревал Дэнни. Алиби мужа было таким же неубедительным, как у Янсена, но у Дэнни никогда не было никаких следов на руках, таких следов, которые Паппас называл «ранами, полученными от жертвы в результате защиты от нападения»…

Она содрогнулась. На самом деле все было не совсем так. Когда Дэнни искал дочь, он поскользнулся в районе кожевенного завода, упал и порезался. По крайней мере, он так объяснил ей происхождение следов на руке. И она всегда была уверена, что именно таким образом и появились те самые раны на его руках и запястьях.

Но что, если… Что, если…

Она была так расстроена, что даже не смогла закончить предложение. Она посмотрела на экран компьютера, но глаза уже ничего не видели. Она вспомнила ночь после ареста Курта Янсена, когда она легла в постель с Дэнни и сказала: «Слава богу, они поймали его».

Он рассмеялся.

И теперь этот смех двадцатилетней давности звенел у нее в голове. Может быть, он смеялся над ФБР?

Шутка, понятная только ему одному.

Сидя за компьютером, Сьюзен грызла ноготь большого пальца и задавалась вопросом: что я еще могла забыть?

Или заставила себя забыть?

Ей стало трудно дышать, она почувствовала, что библиотека, несмотря на свои большие размеры, становится все меньше и надвигается на нее. Она встала и практически выбежала из-за компьютера.

Двадцать лет назад у нее случился нервный срыв. Не он ли настиг ее сейчас? В этом все дело?

Оказавшись на улице, она снова смогла дышать. Но бежать было некуда. Поговорить было не с кем. Повинуясь внутреннему импульсу, о котором, как она сразу же поняла, она могла пожалеть, Сьюзен достала свой телефон-раскладушку и позвонила.

Через два гудка в трубке раздался голос мамы.

— Сьюзен! Все в порядке?

Сьюзен представила, как ее мама стоит у кухонного стола и разговаривает по их допотопному телефону-факсу, который Дэнни купил еще в середине девяностых. Факс сломался много лет назад, но телефон все еще работал.

— Я в порядке, мам, — ответила она.

— О, здорово. Я только что отхватила такую симпатичную вешалку для полотенец в комиссионном магазине. Тебе она обязательно понравится!

— Мам…

— Полотенца вешаются на утиный хвост…

— Я сейчас в Тамараке. Заехала повидаться с Дэнни.

Последовала пауза, затем Ленора осторожно произнесла:

— Это так мило. И как он там?

Сьюзен почувствовала, что ей необходимо двигаться дальше. Она пошла прочь от библиотеки и от Главной улицы.

— Я познакомилась с его дочерью Эмили. А ты хорошо помнишь, как выглядит ожерелье Эми?

— Чего тут не помнить? Вот же фотография, прямо перед моими глазами, на холодильнике. А почему ты спрашиваешь?

Сьюзен глубоко вздохнула.

— Эмили носит ожерелье из бусинок с фиолетовым дельфином, розовой уткой и точно такими же бусинками, которые были у Эми.

— Ха. Так он сделал еще одно ожерелье, точно такое же, как у Эми. Это так мило.

Сьюзен