Честь и мужество - Василий Шарапов

Шашелов извлек из портфельчика голубую тетрадь.

— Я с утра занимался, — сказал он буднично. — Тут у меня пенсионеры и молодежь. И те, которые допоздна на работе…

«Хорошо, когда человек дело знает, — с великой приязнью к милицейскому ветерану подумал Бибишев. — Ай да Иван Иваныч!»

Он заглянул в списки. Высокий Шашелов, глядя из-за плеча инспектора, ткнул длинным, как у пианиста, пальцем в одну из фамилий.

— Это пожилые. Старушка болеет. Может, и не спала. И окна как раз сюда.

Бибишев отчеркнул строчку ногтем.

— Вот еще пенсионер. Общественник, между прочим, заноза… — продолжал Шашелов.

Они не обратили внимания, что к ним почти вплотную подошел одутловатый старик. Шевеля пышными усами, он прислушивался к скороговорке участкового.

— Вам чего, товарищ? — обернулся к нему Володя.

— А я, юноша, не к вам, — сердито фыркнул усач. — Я вот не понимаю, почему товарища капитана интересуют наши старики? Догадываюсь, что вы машину ищете, да? Так вы спросите у нас, у жильцов, кто мог украсть? А вы на уважаемых людей тень бросаете…

— Откуда вы это взяли? Какую такую тень? — строго прикрикнул участковый. — Погодите-ка, вы Лисицкий, кажись?

— Лисицкий, Федор Васильевич. — Старик внушительно откашлялся, хотя и несколько стушевался. — Из сорок шестой квартиры.

Бибишев тотчас заглянул в список: жаль, но окна сорок шестой выходят на улицу.

— Нам, дорогой Федор Васильевич, как раз и нужны люди вроде вас. Которые плохо спят ночью. И которые людей в доме знают, — смягчил тон Шашелов.

— Сплю я, положим, хорошо. А что касается жильцов… — Старик помедлил, многозначительно покосился на дом. — У нас чересчур много подростков по парадным ошиваются. Да какие подростки — парни! Курят, талдычат…

— И все из вашего дома? Или посторонние тоже?

— Да всякие. Больше из нашего. Тут не то что машину — гараж уведут. Как в кино: кран подгонят, и все.

— Еле дозвонился! — крикнул с порога поликлиники Саврасов. — В семь ноль-ноль будут. Но только двое.

— Мы, пожалуй, и впятером управимся, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Шашелов.

— Управимся, — кивнул Бибишев. — Только давайте сейчас и начнем. С тех, кто отмечен. Виктор, ты возьми два первых подъезда, я — следующие два… Номера отмеченных квартир запиши…

— Я тоже два возьму, но сначала мы с Федором Васильевичем кое-что повыясняем, — отозвался участковый.

Направляясь к дому, Володя расслышал, как, понизив голос, усатый старик говорил:

— Теперь, значит, слушайте, я их буду характеризовать…

Такие досужие старцы бывают иногда находкой для работника розыска. Но Володя знал и другое: порой они только путают, выдавая свои домыслы и догадки за факты.

…Без пяти семь Бибишев опять спустился во двор. Там его уже ждали Шашелов и Саврасов.

В пяти квартирах, где побывал Володя, ни один из опрошенных жильцов не смог припомнить, чтобы прошлой ночью во дворе происходило что-либо подозрительное. Правда, в первой же квартире, куда он зашел, больная тромбофлебитом пенсионерка с готовностью сообщила, что отчетливо слышала вскоре после полуночи звук заводимого мотора и что она даже посетовала на неугомонного владельца машины, мешающего людям отдыхать. И еще подумала, что надо было бы горсовету запретить заводить машины после одиннадцати вблизи домов. Однако на балкон она так и не вышла: ей не до того, нога опухла…

Саврасову повезло чуть больше: одному из жильцов со второго этажа почудилось, что среди ночи мимо его окон по двору промчалась машина. Если это было действительно так, тогда следовало заключить, что «Жигули» покинули двор через выезд, который ведет к скверу. А коли так, то машину вполне могли увидеть люди, шедшие домой через сквер или вдоль него от трамвайной остановки. Или же от троллейбуса — все едино.

Наконец Шашелов принес такое сообщение: в шестом подъезде допоздна торчала какая-то юная компания. Когда пенсионерка Ольга Евгеньевна Дембинская, выйдя на лестничную площадку, попыталась усовестить ребят, один из них отозвался, крикнув в ответ что-то вроде: «Кончай, бабуля, не шуми! Время детское!». Дембинской показалось, что парнишка при этом чуть заикался. Шашелов уже успел сходить домой к Лисицкому и проконсультироваться насчет заикающегося парнишки. Старик без малейшего колебания назвал его имя: Славик из третьего подъезда, фамилию он, правда, не знал. Сверившись со списком, Иван Иванович тотчас установил, что в третьем подъезде живет шестнадцатилетний Вячеслав Кузьменко, который нынче перешел в десятый класс, сын старшего инженера проектной конторы.

Вскоре подошли еще два сотрудника Ленинского районного отдела милиции. Бибишев вкратце объяснил им задачу. Пора было приступать к поквартирному обходу: во дворе становилось все оживленнее. Люди возвращались с работы, с любопытством поглядывая на группу молодых мужчин, окруживших пожилого капитана милиции.

Выбрав себе подъезд, где живет владелец украденных «Жигулей», УКВ 21—67, доцент Олег Владимирович Павлов, инспектор уголовного розыска Владимир Бибишев распределил группу по остальным подъездам. Договорились о времени и месте общего сбора после окончания обхода.

7

Далеко не вся работа инспектора уголовного розыска окрашена в романтические тона.

Конечно, она, как поется в песне, и опасна и трудна. Конечно, есть в ней и бешеные погони, и засады, и борьба один на один с преступником. Сыщику нужны смелость, решительность, быстрота реакции, знание психологии, логическое мышление, острая сообразительность.

Но не меньше нужно ему терпение.

Что такое, к примеру, подворный обход? Утомительное, однообразное, далеко не всегда дающее плоды занятие — то, что называют черновой работой. Но без нее сыщику никак не обойтись. И чем скрупулезнее, чем терпеливее инспектор будет расспрашивать людей, чем шире будет сфера его профессионального внимания, тем больше шансов на успех. Вспоминая о войне, солдаты рассказывают о боевых эпизодах. Схватки с врагом занимали у них часы. А недели и месяцы отнимало рытье окопов. Бесконечное копание в земле — порой через каждые сто метров. Но потому и возвратился солдат-победитель живым.

Двести квартир надо было обойти группе инспектора Бибишева. Двести объяснений с жильцами, двести разговоров, тысячи вопросов. Подобно старателям на прииске, просеивали сотрудники милиции ответы жильцов, выискивая крупицы драгоценной информации.

Много времени потратил Володя на беседу с владельцем украденных «Жигулей» и его женой. Олег Владимирович и Алдона Альгисовна никак не укладывались в прокрустовы рамки вопросов инспектора. Они пытались рассказать ему все: и почему они купили не «Волгу», а «Жигули», и отчего затянулось у них решение гаражной проблемы, и как чувствовали они, что машину непременно украдут.

К сожалению, эта их скорбная уверенность не основывалась ни на наблюдениях, ни на фактах. Они никого не подозревали. И вообще показались Володе людьми доверчивыми до беспечности, поскольку оставляли «Жигули», даже не снимая «дворники».

— Когда нам можно будет надеяться? — спросила Алдона Альгисовна, просительно заглянув в темные глаза симпатичного, но, на ее взгляд, слишком молодого для столь серьезных дел человека.

— Думаю, скоро найдем, — уверенно ответил Володя, вовсе не уверенный, что это «скоро» наступит действительно скоро.

По-разному встречали его в квартирах. Стоило ему назвать себя, вернее, свою должность, как лица открывавших ему двери людей менялись. У одних в глазах зажигался живой интерес, и они чуть не с порога сами начинали расспрашивать инспектора угрозыска. Другие словно каменели и отделывались односложными «нет», «не знаю, «не слышал». Третьи откровенно пугались, начинали суетиться, но, узнав, в чем дело, с удовольствием свидетельствовали о своем ничегоневедении. А четвертые…

— Я ждал, что вы зайдете, потому и не ходил в милицию, — сказал спокойно и веско крупный загорелый мужчина лет сорока, едва Бибишев раскрыл удостоверение. — Я видел ваших во дворе нынче утром.

Они прошли в комнату. Кусок засохшего сыра на столе, немытая бутылка из-под кефира, неприбранная постель. Женской руки здесь не было давненько.

— Брызлов Николай Григорьевич, работаю водителем автобуса, — начал мужчина, для приличия натягивая на волосатый торс рубашку. — Заканчиваю смену поздно. Вчера возвращался около часу ночи, дежурный подвез до Полевой, и я шел через садик. Подхожу к дому — фары в глаза ударили. Ослепили. «Вот болван, думаю, если бы встречная?» Выскакивают темненькие «Жигули» из двора — и мимо меня, на улицу Мичурина. И дальше, к подшипниковому… Я еще ругнул его вслед, не люблю лихачей.

— А за рулем?.. Не разглядели? — с замиранием сердца спросил Володя.