Последняя песня - Николас Спаркс

Повернувшись к воде, он зажег огненный мяч. Его выводи­ло из себя присутствие Блейз, раздражал треп Тедди и Ланса, как раз когда ему нужно хоть немного покоя. На него это не похоже, и он ненавидел себя за эти странные ощущения. Хотелось уда­рить кого-то, и при виде надувшейся Блейз он понял, что она в этом списке первая.

Он отвернулся, желая одного: пить пиво, слушать музыку и не­много думать в тишине. Без всех этих толкущихся здесь людей.

По правде сказать, не на Блейз он злился. Черт, да когда он услышал, что она выкинула, даже обрадовался, подумав, что это позволит ему ближе подобраться к Ронни. Рука руку моет, и все такое... Но когда он предложил все уладить в обмен на ее распо­ложение, она повела себя так, словно он заразный и она скорее умрет, чем приблизится к нему. Но он не из тех, кто сдается, и считал что рано или поздно она осознает: он единственный, кто найдет выход из этого переплета.

Поэтому он нанес ей небольшой визит, надеясь на возмож­ность потолковать. Маркус решил взять немного иной тон и со­чувственно выслушать ее жалобы на Блейз. Если повезет, они погуляют, может быть, окажутся под пирсом, а потом... Чему быть, того не миновать, верно?

Но он увидел рядом с домом Уилла. Подумать только, имен­но его! Он сидел на дюне, ожидая, пока выйдет Ронни. И та вы­шла и поговорила с Уиллом. Нет, они, казалось, спорили, и меж­ду ними было нечто такое, что окончательно вывело его из себя. Это значит, что они знают друг друга. Это значит, что между ними, возможно, что-то есть.

Это значит, что его планы рушатся.

А потом? О, это было еще то зрелище! После ухода Уилла Ронни поняла, что у нее не один, а два незваных гостя. Когда она догадалась, кто стоит на берегу, стало ясно, что либо она выйдет и поговорит с ним в надежде заставить Блейз сказать правду, либо испугается и вбежит в дом. Ему нравилось, что он способен ее напугать. Это всегда можно обернуть в свою пользу.

Но она повела себя неожиданно. Посмотрела в его сторону, словно призывая выйти из тени. Постояла на крыльце, вызыва­юще подбоченившись, а потом преспокойно ушла.

Никто еще так не вел себя с ним. Особенно девушки. Кем она себя вообразила, черт возьми? Пусть тело у нее что надо, но такое поведение ему не нравится. Совсем не нравится!

Реплика Блейз вернула его к действительности:

— Уверен, что не хочешь пойти со мной?

Маркус повернулся к ней, ощущая внезапное желание взять себя в руки. Немного остыть. Он знал, что ему нужно и кто даст ему это.

— Поди сюда, — процедил он с деланной улыбкой. — Сядь рядом. Я пока не хочу никуда идти.

Стив

Когда Ронни вошла в комнату, Стив поднял глаза. Хотя она растянула губы в улыбке, он не мог не заметить, что ее что-то беспокоит. Ронни схватила книгу и убежала в спальню.

Что-то определенно неладно.

Он только не знал, что именно. Непонятно, испугана она, расстроена или рассержена. И хотя он рвался помочь ей, все же был уверен, что дочь хочет справиться с ситуацией сама. Впро­чем, это нормально. Пусть он не слишком много времени про­водил с ней, но много лет учил подростков и знал, что когда дети хотят поговорить с тобой, когда хотят рассказать что-то важное, они могут переволноваться до нервных спазмов в животе.

— Эй, па! — позвал Джона.

Пока Ронни была на крыльце, он запретил сыну подсматри­вать. Это казалось вполне логичным, и Джона чувствовал, что лучше не спорить. Он нашел на одном из каналов «Губку Боба» и последние пятнадцать минут был совершенно счастлив.

— Да?

Джона встал. Его личико было серьезным.

— Кто остался одноглазым, говорит по-французски и любит печенье перед сном?

— Хм... понятия не имею.

Джона закрыл глаз ладонью.

— Моi

Стив рассмеялся и, поднявшись, отложил Библию. Забав­ный парнишка у него растет!

— Пойдем. На кухне есть немного шоколадного печенья.

— По-моему, Ронни и Уилл поругались, — заявил Джона: подтягивая пижамные штаны.

— Его так зовут?

— Не волнуйся, я все о нем знаю.

— Вот как? И почему они поссорились?

— Я все слышал. Уилл ужасно обозлился.

Стив нахмурился:

— Я думал, что ты смотришь мультики.

— Да, но все равно они слишком громко говорили, — дело­вито пояснил Джона.

— Не стоит подслушивать раз говоры окружающих, — упрек­нул Стив.

— Но иногда они такие интересные!

— Все равно это плохо.

— Ма старается подслушать Ронни, когда та говорит по те­лефону. Иногда, когда Ронни моется в душе, ма берет ее мобиль­ник и читает эсэмэски.

— Правда? — Стив постарался не выказать удивления.

— Да. Иначе как она может за ней уследить?

— Не знаю... наверное, лучше поговорить, — предположил

Стив.

— Да, как же! — фыркнул Джона. — Даже Уилл не может поговорить с ней без того, чтобы не поругаться. Она любого до­ведет!

В двенадцать лет у Стива было мало друзей: слишком много времени отнимала школа и уроки музыки, — так что чаще всего он говорил по душам с пастором Харрисом.

К тому времени он был одержим музыкой и играл по четыре— шесть часов в день, погрузившись в свой мир мелодий и композиций. Он уже успел выиграть множество конкурсов, не только в городе, но и в штате. Мать была только на первом, отец так и не пришел ни на один. Поэтому мальчик часто оказываля в машине вместе с пастором Харрисом. Они путешествовали в Райли, Шарлотт, Атланту или Вашингтон, проводя долгие часы разговорах, и хотя пастор был служителем Божьим и в беседах часто упоминал о Создателе, в его устах это звучало так же обы­денно, как если бы речь шла о спортивных победах чикагских «Кабс».

Пастор Харрис был добрым человеком, жившим весьма хло­потной жизнью. Он серьезно воспринимал свое призвание и по вечерам либо навещал прихожан в больнице, либо хлопотал о чьих-то похоронах, либо шел к друзьям. По уик-эндам он вен­чал и крестил, по средам присутствовал на собраниях братства, по вторникам и четвергам репетировал с хором. Но каждый ве­чер, на закате, независимо от погоды он с час гулял по пляжу в одиночестве. Стив часто думал, что пастору это жизненно необ­ходимо. Было что-то умиротворенное в его лице, когда он воз­вращался с прогулок. Стив всегда полагал, что пастору нужно побыть наедине с собой, пока не спросил его об этом.

— Нет, — ответил тот, — одиночество для меня невозможно. Потому что я говорю с Богом.

—  Хотите сказать, что молитесь?

— Нет, — повторил пастор. — Именно говорю. Никогда не забывай, что Господь — твой друг. И как все друзья, он жаждет услышать, что происходит в твоей жизни. Хороша она или пло­ха, полна печали или гнева, и даже когда ты вопрошаешь, по­чему на земле происходят ужасные вещи. Поэтому я говорю с ним.