Одинокие души - Эшли Дьюал

Возвращаемся в бар. Садимся за тот же столик, только теперь Макс между мной и Стасом. Он мокрый, он дрожит, но он улыбается. Кто-то нашел старое одеяло. Он завернулся в него и выглядит смешным. Мне это даже нравится.

— Итак, твоя очередь, — Шрам указывает на Киру.

— Неужели?

— Так и есть.

Честно сказать, я сбилась со счета, и уже абсолютно не понимаю, кто и что делает. Видимо, и, правда, очередь Киры. Блондинка пьяно покачивается, думает. Затем она довольно выпрямляется, встает из-за стола, хочет что-то сказать, но вдруг сгибается.

— Я сейчас, — бросает она, прикрывает рукой рот и несется в туалет.

Парни взрываются хохотом, а я иду за ней. Бегу. Врываюсь и вижу, как она сидит на полу, придерживает волосы.

— Оу, Кира.

— Ничего, — протягивает она болезненным голосом. — Иди. Я скоро вернусь к вам.

— Но…

— Иди, говорю, — её глаза смиряют меня недовольным взглядом. — Это тебе не носовое кровотечение. Прошу, уходи.

Она резко закрывает дверь кабинки, и я слышу, как ей вновь становится плохо. Выдыхаю, и возвращаюсь в зал.

Максим смотрит на меня, когда я присаживаюсь. Он не задает вопрос вслух, но я вижу его интерес, и одобрительно киваю. Кажется, мы поняли друг друга. Оглядываю ребят. На лице Шрама до сих пор играет улыбка, и я раздраженно выпаливаю:

— Сейчас выпьешь ещё одну бутылку виски, если будешь смеяться над ней, понял?

— Да, я просто…

— Ничего не знаю, — перебив, отрезаю я. — Не играй со мной, Стас. Иначе я отправлю тебя в соседнюю с ней кабинку.

Кирилл и Макс удивленно вопят, а Шрам улыбается. Правда, на этот раз я уверена, что его улыбка больше от смущения, чем от радости.

Игра продолжается.

Кирилл уверяет, что сможет простоять вниз головой десять минут и при этом выпить целую бутылку Джека. Серьёзное заявление!

Мы окружаем парня, когда тот переворачивается и становится на руки. Макс приносит бутылку Дениэлса, бросает в неё трубочку и ставит рядом с головой Кирилла.

— Начинай, — командует он, и я умираю от смеха, когда вижу красное, потное и липкое лицо парня. Господи, чем мы занимаемся? Но мне так хорошо, смешно и легко, что я не обращаю внимания на безрассудность данной ситуации. Кирилл пьет не так быстро, как Стас, но вскоре и его бутылка становится пустой. Вместо того чтобы нормально встать на ноги, парень неуклюже падает и что-то бормочет себе под нос. Шрам поднимает его, и усаживает на стул.

— Ты как, Тощак? — интересуется он. — Может, ещё разок?

— Нет, — пьяно протягивает Кирилл. — Только если вы мне заплатите.

— Ну, да, конечно. Я видел, как несколько капель Джека упали на пол, так что денег ты не получишь.

Мы вновь смеемся, и тут я неожиданно понимаю, что настала моя очередь. Смех пропадает где-то внутри, и я отхожу назад. В голову ничего не приходит. Я не смогу выпить бутылку виски за три минуты, не смогу прыгнуть вледяною реку, не смогу встать на руки. Что же мне сделать?

— Кажется, твой черед, Лия, — заплетающимся языком сообщает Шрам. — Что же ты нам покажешь?

В животе завязывается узел, и я вдруг понимаю, почему Кире стало плохо.

— Только прошу тебя, — неожиданно медленно и несвязно восклицает Кирилл. — Прошу, отбрось эту чертову храбрость. Оставь её нам, мужчинам. — Он указывает на меня пальцем и громко произносит. — Ты — женщина!

— Я думаю, она в курсе, — предполагает Максим, но парень продолжает.

— И ты должна быть сексуальной.

— О да, — смеется Стас. — Не выдумывай. От неё мы этого никогда не дождемся. Бревно и то двигается соблазнительней. А эта малышка даже не знала, что надеть в бар.

Его слова ударяют по мне, словно пощечины. Я разъяренно сжимаю руки в кулаки.

— Что ты сказал?

— А разве не так?

Шрам улыбается. Я понимаю, что он пьяный, что я пьяная, что все мы пьяные, но парень не на ту напал.

— Смотри и наслаждайся, — ядовито бросаю я, и хватаю со стола бутылку виски. К счастью, она не полная, и мне не составляет труда допить содержимое до конца. Тут же в голове что-то стреляет. Меня шатает, но я решительно иду к центру зала. Бросаю по пути бутылку, она падает и катится в противоположную от меня сторону. Музыка становится громче, она давит на меня, на мои плечи, на моё тело. Такое чувство, что органы стремятся вверх, потому что мне хочется оторваться от пола и полететь, хочется парить в невесомости. И моё желание исполняется. Закрываю глаза. Вспоминаю, как двигалась копия и повторяю её движения, качая бедрами и перебирая волосы. Мелодия становится томной, и это пробуждает во мне странные чувства. Пожар в груди разгорается до такой степени, что кожа достигает огромной температуры. На шее выступает пот, мне безумно жарко, и я расстёгиваю все пуговицы на рубашке. Теперь чуть-чуть легче. Скольжу руками по своему телу, чувствую ветер в волосах и поворачиваюсь вокруг себя. Я не вижу людей, но знаю, что сейчас Стас смотрит на меня, знаю, что он ощущает желание, что он хочет подойти ко мне и притронуться к моей разгоряченной коже. Но он не сделает этого, потому что я не позволю. И это наверняка возбуждает его ещё сильней.

Неожиданно чувствую чье-то горячее дыхание. Максим. Только он может быть рядом со мной. Его тело прижимается ко мне, я ощущаю запах мяты и убеждаюсь в правоте своих мыслей. Не сопротивляюсь. Его торс холодный. Тело ещё не согрелось после реки. И это соприкосновение огня со льдом вызывает во мне такие эмоции, что я откидываю назад голову, и блаженно выдыхаю. Парень скользит пальцами по моим руками, опускается ниже, притрагивается к бедрам, и вдруг нежно касается губами моего плеча. Я испускаю стон. Кладу свои руки поверх его, и наши пальцы сплетаются. Прекрасное ощущение мужской силы, мужской власти над женщинами. У меня голова кружится, и вовсе не от виски. Я готова упасть в объятия Макса и остаться в них навечно. Навсегда. Затем парень осыпает поцелуями мою ключицу, шею, подбородок. Я не могу остановить его, и не хочу этого делать. Мне приятно, мне очень хорошо. Мне нет смысла сопротивляться. И когда уже нет пути назад, и ткань начинает мешать, закрывая тело, я слышу грохот.

Мы нехотя отстраняемся друг от друга и резко поворачиваем головы в сторону выхода. Не понимаю, что происходит. Пытаюсь сосредоточиться, но перед глазами плавают черные точки. Когда картинка становится четкой, проходит несколько секунд.

Хаос. Подростки носятся по бару, хватают со столов вещи, и бегут к выходу. Я хочу спросить у Максима, что происходит, но он опережает меня:

— Нужно уходить. — Берет за руку и тянет за собой. Я послушно плетусь рядом, шатаюсь из стороны в сторону, но отважно держусь на ногах.