Хочу тебя себе - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А курносый нос у тебя, Елена, видимо, от двоюродного брата.
Повернувшись к нему, я тут же врезала Алексу под дых локтем. А он рассмеялся. Понимала, что поддразнивает. И сама обиделась не по-настоящему, в общем-то, понарошку. С ним эта игра была весёлой и интересной. Несмотря на его видимую властность.
И в тот миг я обернулась к нему, искусственно насупившись, а он укусил меня за самый кончик носа и тут же припал к губам горячим, страстным поцелуем. И я моментом сошла с ума от переизбытка счастья.
А он обнимал крепче.
— Расскажи мне ещё про кошек.
— Почему именно про кошек? — В ту секунду я забыла шутку про нос и, откинувшись на сильное мужское плечо, разомлела от восторга.
Алексу нравилось меня трогать, и он потянул меня за руку. Мы сели на лавку. Он забросил руку на деревянную спинку. А потом и вовсе перетянул меня на свои колени. Я ощущала себя победительницей, достигшей цели, мне казалось, его чувство ко мне с каждым прикосновением только крепло. Его влекли препятствия, Алексу нравилась таинственная обстановка наших свиданий, соединённых с постоянной опасностью. Я всё это угадывала в его поведении.
— Можешь про собак, мне нравится, когда ты умничаешь про животных, о которых узнала от дяди.
— Нет, я не люблю собак, Саш. Собачники обожают противопоставлять своих любимых питомцев кошкам. Мол, по сравнению с собаками, кошечки прожжённые эгоисты, и от человека им надо только пожрать.
Алекс расхохотался, начав гладить мои ноги.
— Просто кошкам наплевать на клумбу и цветы в горшке на подоконнике. Для них это забава, они любят раскопать, погрызть, раскидать.
Алексу было хорошо со мной. Я читала это сердцем.
— Если они такие плохие, то как тогда трактовать привычку домашних кошек приносить своим хозяевам подарки? Обезглавленных мышек, например.
Он слушал и вжимал пальцы в мои бёдра. Прикрыв глаза, наслаждался моментом, и этот миг навсегда отпечатался в моём сердце.
— Кошки просто умеют скрывать свои чувства. — Куснул Алекс мой подбородок и до боли сжал задницу.
Наверное, в тот момент он говорил о себе. А мне просто нравилось быть с ним.
Но скрыться от реальности не получается. Я слышу голоса убийц в нашей комнате. Меня трясёт, я обливаюсь потом, сердце лупит как мотор, пошедший вразнос. Вдруг пронесет? Что, если не заметят? Уйдут, и я успею позвонить Антону?
Но спустя мгновение кто-то хватает меня за ноги и грубо тянет из-под кровати. Я пытаюсь орать и сопротивляться, но в итоге только раздираю руки и ломаю ногти, оставляя царапины на полу.
Глава 41
— Просыпайся, шлюха!
Очнувшись, вздрагиваю. Осознав, что я в подвале и мне что-то льётся на лицо. Стряхиваю воду, закашлявшись. В помещении, где я оказалась, холодно и темно, только тускло светят под низким потолком забранные в сетки слабенькие жёлтые лампочки. Я лежу на голом бетонном полу в одних трусах и майке. Передо мной на старой деревянной табуретке сидит Попов и поливает меня из ржавого чайника.
Испугавшись, отползаю в угол комнаты. Противно и страшно. Попов успевает пнуть меня тяжелым ботинком вдогонку. Ногу режет ноющей болью. На коже появляется крупная ссадина. Так сильно любил, что теперь так же сильно ненавидит.
— Хотел посцать на тебя, Леночка, когда ты очнешься. Это было бы театрально и красиво, но простата, сука, подвела. Вечно с ней так. Когда не надо — сцышься без устали, как сволочь, а когда надо, так и капли не выдавить.
Он встает со стула, делает шаг ко мне. А я, несмотря на грязный ледяной пол, отползаю. Лишь бы только подальше от него.
— Алекс, — непроизвольно шепчу я.
Попов недобро ржёт.
— Ах этот! Он тебя уже забыл.
Наклоняется и плюет мне на бедро. Отираюсь. К горлу подкатывает тошнотворный комок.
— Испортил мне девку и с другой уже развлекается.
Сердце превращается в камень. Не бьётся и даже не дёргается. Попов роется в карманах, выуживает дорогой телефон и начинает быстро листать фотографии… На которых виден гостиничный номер, почти такой же, как был у нас в «Надежде». А по номеру ходит голая Инна, на следующей фотографии обнажённый Алекс. Затем он лежит на кровати. Дальше на нём сверху сидит Инна. Фотография размазана, явно модели двигаются. Мир плывёт перед глазами, теряется реальность. Едва удерживаю очередной подкатывающий комок тошноты.
Спрятав телефон в карман, Попов возвращается на свой табурет.
— Тупая ты, девка, Ленка. Он тебя продал за секретики о сеструхе. Я ему то, как трагически она погибла, а он мне — тебя. Кстати, к тому, как она сдохла, я отношения не имею. Это Серёга всё, Мыльников, тот ещё извращенец.
Не понимаю, о чём он говорит. Не верю и… И верю одновременно. Алекс не благородный принц из сказки. Он мудак. Меня колотит настолько сильный озноб, что зуб на зуб не попадает. Я жму колени к груди, пытаясь прикрыть как можно больше тела. Но всё равно сижу практически голая на сыром грязном полу.
— Не верю.
— Так ты подумай: на хера ты ему, Леночка? Куриными своими поразмысли. Вот ты ему свою плевку отдала? И что? Отдала! И всё! Толку с тебя? Обычная девка, — зевнув. — Ох, Ленка-Ленка, я же тебя хотел своей принцессой сделать. На трон посадить. Ты ж мне, бл*дь, чем-то понравилась.
Попов злится и с размаху запускает в меня чайником. Тот летит через комнату, и в последний момент мне удаётся увернуться. Он со звоном падает на пол.
— Я, кстати, у тебя дома был. Копала под меня, что ли, не пойму? Сука, как же злит. Пригрел кобру тупую. Не думал, что у такой мозги есть. Чёт иначе тебя себе представлял. Думал, для красоты и постели. А тут бац… Много интересного нашёл. Сука, — повторяется, снова резко встаёт со стула, хватает меня за волосы и начинает возить по полу.
От резкой боли из глаз текут слёзы, а затем сыплются искры. Накрывает безысходностью. Мне конец. Жизнь кончена. Я либо выйду отсюда инвалидом, либо останусь в этом подвале навечно.
— Ты что думала, что ты, блдь, такая крутая и мужиков можешь обмануть? Тпшка! Да если бы не хер знает откуда взявшаяся к тебе симпатия, мои ребята уже играли бы твоей башкой в футбол на заднем
