Хроники Горана. Прознатчик - Александр Башибузук

— То, что так считается, скорей всего не значит, что их на самом деле нет. Тогда какие ереси так яро выводят белоризцы Белого Синода[39]?

Понемногу ситуация с чародейством в этом мире начинала проясняться, но все равно оставалось очень много черных пятен, которые я и собирался в ближайшее время для себя разъяснить. Как назло, в книгах, оказалось очень мало написано о черном чародействе, и Асхад, на данный момент, был для меня единственным источником информации. Скажем так… безопасным источником информации, ибо на материке, только за вопросы о подобном, недолго мудрствуя, сажали на кол, вытесанный из ядовитого роголистника, самого по себе способного прожечь плоть до костей. А еще могли спалить на медленном огне. Или заживо сварить. Затейники, однако.

— Эти самые ереси… — серьезно пояснил Асхад. — Дабы неповадно было. Черное чародейство плоть от плоти этого мира и выкорчевать его практически невозможно, однако держать под контролем вполне по силам… — старый чародей запнулся и быстро поправился. — Так считает Белый Синод.

— Что такое черное чародейство?

— Это очень широкое понятие… — Асхад что-то шепнул себе под нос и на его с ладони, с легким хлопком возникла небольшая, но толстая книга в кожаном переплете, окованном бронзовыми уголками. — Держи, это «Теургия» Муруда из Кхама. Полистай на досуге, возможно, составишь свое мнение о черном чародействе.

— А Яги? Они «черные»?

— Они никакие… — пояснил чародей. — Яги не считаются чародейками. Они… — Асхад на мгновение задумался. — Они всегда считались необходимым злом, так сказать, неким катализатором сил в Упорядоченном. Однако, насколько мне известно, нынешний архипрелат Белого Синода, Оттоний Пятый, в своей последней энциклике[40], предал их анафеме[41] и причислил к нечисти. Однако, пока за них не берутся серьезно, скорее всего, просчитывая последствия и изобретая методы борьбы. А пока, ворожек хватают, если только Яги нарушают неписаные правила, что случается очень и очень редко. Да и вообще, ведуниц осталось очень мало.

— Если Ягушки являются катализатором, не значит ли это, что если уничтожить их, нарушится баланс?

— Так и есть… — быстро согласился чародей. — Остается только надеяться, что до этого не дойдет.

— Ладно. А теперь скажи мне, как определяют, что «белый» творил черную волшбу?

— Оная видна на чародее как мазок сажи на белой простыне. Достаточно посмотреть на его ментальное отражение и все сразу видно. Чародеи его умеют видеть, многие белоризцы тоже.

— И что? Никак нельзя скрыть?

— Почему нельзя? — хитро прищурился Асхад. — Можно конечно, но трудно. Не всякому такое по плечу. Но хватит разговоров Гор. Скоро мы подойдем к Поясу Верности и мне надо подготовиться. Иди, подыши свежим воздухом.

— А какова твоя роль? — я сделал последний глоток и встал.

— Посмотришь, — категорично отрезал Асхад. — Иди уже займись своими девами. Приготовьте доспех, оружие, и если есть, амулеты от морока. Никогда не знаешь, с чем здесь столкнешься.

— Последний вопрос… — я снял с шеи медальон, оставленный мне Малой, и показал Асхаду. — Для чего он?

— Надо же, — удивился старый чародей и бережно прикоснулся к амулету. — Очень сильная вещица. И очень древняя. Теперь понятно, почему я не могу тебя прочитать.

— Прочитать?

— Горан… — с улыбкой покачал головой чародей. — Я с тобой откровенен. Да, я пытался прочитать тебя. Ну, сам посуди, как не глянуть в человека обладающего впечатляющей истинной силой, но абсолютно невежественного в чародействе. Так поступил бы любой. Ответь лучше, откуда он у тебя?

— Яга подарила… — признался я.

— Яга? — переспросил Асхад. — Тогда понятно. Это один из немногих оставшихся артефактов друманов, по крайней мере, так считается. Ты же в курсе, кто такие друманы?

— Да, народ, населявший Острова до переселения туда ославов. Так для чего он?

— Сразу и не скажешь… — чародей на мгновение задумался и еще раз прикоснулся к амулету. — Во всяком случае, от морока он тебе поможет. Большее со временем сам поймешь. Но ничего плохого я не чувствую. Вы должны принять друг друга, почувствовать. Все, иди…

Идти, так идти. Из прежних разговоров с чародеем, я уже знаю, что Пояс является аномальной зоной, в которой постоянно случаются прорывы между Пределами. Что все это значит, я пока толком не представляю, но, судя по всему, места действительно гиблые. Как бы в подтверждение моих слов, на корабле начался организованный переполох. К фальшбортам пристраивали высокие сетки из толстой металлической проволоки, у стационарных арбалетов расчеты раскладывали припас, на кормовой и носовой надстройках группировались стрелки. Все уже вздели брони и до зубов вооружились. На корабле царила мрачная решительность… Стоп, а эти куда собралась? С сегрианками-то понятно, но с кем собрались воевать, Франка и Пета? Хафлингесса-дочь, обрядилась в сложную, инкрустированную серебром ламеллярную броню[42], шлем-прилбицу с султанчиком и вооружилась своими палашами. А хафлингесса-мачеха, полностью проигнорировав доспех, тем ни менее, помимо своего посоха обзавелась длинным узким мечом, очень похожим на эспаду[43]. Да, именно эспада, практически полностью совпадает с образом испанского меча из моих воспоминаний. Ага… нет, все-таки бронькой не пренебрегла, из-под плаща проблескивает кольчужка — сложного, очень необычного плетения. Нет, красавицы, так не пойдет…

Я совсем уже собрался гаркнуть на хафлингесс, но меня остановила одна из сагрианок.

— Не гони их… — шепнула Сибилла. — Я чувствую плохое. Пусть лучше будут на виду.

— Хорошо… — я ей кивнул и отправился переодеваться. Ох, как-то не улыбается мне посреди океана в броне разгуливать, но ничего не поделаешь.

С со своим доспехом, я за время плавания уже раззнакомился, даже пробовал спать в нем, чтобы обвыкнуть, так что экипировка много времени не заняла. Подтянул ремни на шлеме, щит закинул за спину, меч на пояс, клевец туда же, но сзади, рогатину в руки. Ну, вот и все.

— Морена тебя побери, до чего же неудобно… — я покрутился, несколько раз присел и со вздохом направился на палубу. Ничего, со временем окончательно обвыкнусь в этом железе. Дело наживное и нужное.

На палубе продолжалась организованная суматоха. Команда строилась вдоль бортов, вооружившись тяжелыми… ну… такие топоры, с широкими остриями на длинных древках… а… ну да, такое оружие в моем мире называлось алебардой[44]. Алебардисты стояли во вторых рядах, первый же ряд занимали копейщики с длинными толстыми копьями и большими квадратными щитами. Лучники, как я уже говорил, построились на кормовой и носовой надстройке. Несколько человек, очевидно боцманы или как их тут называют — довбники, по названию дубинки олицетворяющей их чин, сновали по палубе, зычно подгоняя команду. Пацанята вообще исчезли из виду, наверное, их загнали вниз, чтобы не путались под ногами. И это правильно.