Любимые забавы папы Карло - Дарья Донцова

– Хорошая идея, – кивнула Олеся, – сразу понятно, кто есть кто.

– А цвет прикида имеет значение? – вдруг насторожилась Ирина. – Вот я в синем, а она в желтом. Кто из нас круче?

– Обе крутые, – хором заорали Люся с Никой, – круче только яйца красного дрозда!

– Давайте, любимые, – суетился Костя, – миллионы телезрителей ждут! Эй, звук повесьте!

Олеся и Ира исчезли за дверью.

– Костик! – взвыла Люся. – Ты чудо! Как только в голову такое пришло?

– Вот и нечего меня за глаза кретином звать, – отрезал Костя, – все, чао! Потом ля-ля-ля.

Резко повернувшись на каблуках, он исчез. Люся уставилась на Нику, потом обе повернулись ко мне.

– Может, зря мы его за придурка держим, – задумчиво протянула гримерша.

– Эфир пошел, – Люся ткнула пальцем в экран телика.

Я упала в кресло. Ну вот, можно перевести дух!

– Ваш любимый рецепт? – разносился по комнате красивый баритон Кости.

– Очень простой, – быстро засепетила Ирина, – кролик на троих. Значит, так! Берем три жирных, хорошо откормленных кролика…

Я втянула ноги на сиденье. Ясное дело, если Ирина собралась принимать несколько человек, то можете быть уверены, что каждый получит по тучному зверьку, нечего мелочиться и рубить одну тушку на кусочки.

– Для здоровья лучше рис с травой, – встряла Олеся, – не вареный. Слушайте…

Я закрыла глаза. Эфир тек своим чередом. Мясо в сливках, проросшие зерна пшеницы, торт из взбитой сметаны, пирожное из морковки… ля-ля-ля, рекламная пауза, ля-ля-ля, рагу из свинины, котлеты из сельдерея…

– У нас полно вопросов от телезрителей! – заорал Костя. – Говорите, вас, кажется, Аня зовут.

– Да, – зачастил бойкий голосок, – очень у вас замечательная передача, я прямо заслушалась! Восторг! Итак, мой вопрос. Скажите, если паркет положить на неподсохшую стяжку, его обязательно перекосит?

В эфире повисла непривычная, пугающая любого сотрудника телевидения тишина. Люся схватилась за голову.

– Замечательный вопрос, – взвизгнул Костя, – поясняю. Если печенье уложить в виде паркета на только что взбитые сливки, торт развалится?

– Ну естественно, – завела Ирина.

С воплем: «—……………!!!» – Люся вынеслась из гримерки.

– Что это было? – ошарашенно спросила я.

Ника согнулась от смеха:

– Вопрос.

– Ну и дуры встречаются, однако, – удивилась я, – передача про кулинарию, а она о стяжке спрашивает. Молодец Костя, лихо выкрутился.

– Наша птица Говорун сегодня в ударе, – простонала Ника, валясь на диван, – вопрос не тот дали! Вчера про стройку речь шла, вот ребятишки и перепутали!

– Так вопросы записаны заранее! – осенило меня.

– Угу, – кивнула Ника.

– Но ведь эфир прямой!

– Вот именно! Вдруг никто не позвонит? Или дурь понесут? – стала просвещать меня Ника. – Мы на всякий случай заготовочки имеем, не всегда, конечно, ими пользоваться приходится, но сегодня, похоже, этих двух дур только мы с тобой слушаем, никто не звонит.

Хлопнула дверь, Люся принеслась обратно и рухнула в кресло.

– Успокойся, – велела Ника, – не в первый раз! Никто ничего и не заметил!

Люся схватила со столика бутылку минералки, в два глотка осушила ее и с чувством воскликнула:

– Добрый боженька, сделай так, чтобы я дожила до отпуска, не попав в психушку. Господи, спаси меня от телевидения! Уж лучше в обезьяннике работать! Ну вечно у нас фигня и бардак! За что мне это! И ведь уже сама психопаткой стала. Прикинь, Вилка, пошла я пожрать в «Бутерброд наоборот», у меня-то времени на готовку нет. Захожу, а там! Менты стоят, посетителей переписывают. То ли драка случилась, то ли помер кто, их хавки отведав. Ну что нормальный человек сделает? Прочь убежит! А я нет! Вытащила удостоверение, к начальнику рвусь: «Здрассти, я с телевидения, никуда не уходите, сейчас камеру вызову, у нас новостей не хватает!» Нет, я точно долбанутая! Ну и дела…

– Погоди, – прервала я Люсю, – «Бутерброд наоборот»! Драка и милиция! Точно, ну как я не додумалась сама! Ведь девушка Ника, та, что любила Михаила Попова, сказала мне: двадцать третьего декабря, как раз накануне моего дня рождения, скандал случился. Бывшая жена его бузила!

– Какая Ника? – заморгала Люся. – Наша гримерша?

– Нет, – замахала я руками, – совсем другая, продавщица из бутика Петра Попова. У нее роман с Михаилом случился! Люся, дай я тебя поцелую! Ну спасибо!

Люся покорно стерпела мои объятия, потом со вздохом пробормотала:

– Одно радует! Не только я кандидат в психушку! Похоже, тебя там тоже ждут не дождутся.

Около часа дня я набрала номер Олега и заныла в трубку:

– Ты что делаешь?

– Уместный вопрос, – сердито ответил муж, – учитывая время и то, что ты трезвонишь в мой рабочий кабинет, могу с радостью сообщить: жарю шашлык и откупориваю бутылку с пивом.

– Ну не злись!

– И не думал. Ты спросила, я ответил.

– Просто время подбирается к обеду, вот я и подумала, может, съедим где-нибудь салатик вместе?

Олег хмыкнул:

– Ладно, сейчас спущусь.

Маленькая победа вдохновила меня, и, когда Куприн с самым мрачным видом вышел из подъезда, я ринулась к нему с воплем:

– Милый, я очень соскучилась!

Олег нахмурился еще больше.

– Учитывая тот факт, что всю ночь ты стаскивала с меня одеяло, твое замечание звучит удивительно. Интересно, тот, кто первым назвал женщину слабым полом, пробовал когда-нибудь отнять у своей спящей жены плед? Наверное, нет, иначе мысль о слабости дам никогда бы не пришла в его голову.

Муж явно пребывал не в духе. Нужно привалить его к забору и методично объяснить, что при виде супруги не следует моментально принимать вид кузнечика, понимающего, что его сейчас сожрет жирная жаба. И вообще, добрая улыбка красит лицо мужчины, а вопрос: «Милая, как ты себя чувствуешь?» – укрепляет семейные отношения. Ладно, те, кто не желает осведомиться о здоровье жены, могут обойтись другими фразами, типа: «Ты прекрасно выглядишь» или «Это платье великолепно подходит к твоим волосам и замечательно оттеняет глаза, красивей которых нет на свете». Если последний комплимент кажется вам слишком длинным, то есть вариант короче и проще, но он, несмотря на это, срабатывает стопроцентно. Восклицание: «Как ты похудела!» – превратит любую, самую злобную гарпию в белую и пушистую мышку.

Но сейчас Олегу не стоит объяснять его ошибки и указывать на недопустимость поведения. Мне надо вытрясти из супруга кое-какую информацию. Поэтому пока пропущу мимо ушей отвратительное заявление про плед. Тем более что оно лживо. Сегодня в пять утра я проснулась от холода и обнаружила около себя Куприна, старательно замотанного в общее одеяло.

– Вон там, смотри, – ткнула я пальцем в стеклянный павильончик, – очень уютное местечко. Один раз заглядывала туда, мне понравилось, очень чисто, пошли, пошли…

Схватив Куприна за руку, я буквально дотащила его до небольшого кафе. В маленьком зале оказалось очень уютно. Пять круглых столиков, застеленных бело-красными скатертями, плетеные стулья, вазочки с бумажными салфетками, приятная прохлада от работающего кондиционера и пьянящий запах свежемолотого кофе.

Обозрев интерьер, я обрадовалась донельзя. Кафе осталось таким же уютным, как и год тому назад, когда меня впервые занесло сюда. Помнится, тут давали очень вкусный яблочный пирог и замечательный капуччино.

– Куда хочешь сесть? – повернулась я к мужу. – У окошка или ближе к стене?

– Очень рад, что разрешила мне поучаствовать в выборе места, – ехидно заявил Куприн, – спасибо, что не пихнула за столик и не заказала для любимого супруга тошнотворно сладкое пирожное!

– Ты рассердился?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– Мне тут не нравится.

– Почему? Смотри, как мило. Чисто, уютно, тихий уголок, никакого народа.

– Мне тут не нра-вит-ся! – угрожающе повторил Олег. – А еще мне не нравится, когда ты постоянно принимаешь решения, всегда, по любому поводу настаиваешь на своем, споришь до хрипоты и сучишь ногами. Любое мое предложение встречается в штыки, ты совершенно неспособна на компромисс! Ей-богу, не понимаю, чего ты хочешь от меня?

– На данном этапе я просто предложила вместе пообедать, – спокойно ответила я.

– Но я всегда должен идти туда, куда хочешь ты, – надулся Олег, – мне никогда не дают высказать собственное мнение и…

Я мгновенно перестала слушать мужа. На заре семейной жизни я, никогда не жившая в полной семье, не имевшая одновременно и папу, и маму, не знала, каким же бывает быт, ну как ведут себя дома супруги? Воображение рисовало всякие идиллические картины. Вот утром распахивается дверь спальни, и Олег входит в комнату с подносом, на котором стоит чашечка свежесваренного кофе и тарелка с обожаемыми мною бутербродами. Согласна, я, наверное, люблю странную, на взгляд Куприна, еду: кусочек черного хлеба, на который уложены ломтики тонко нарезанного огурца. Может, кому-то подобное яство и не по вкусу, но я просто обожаю его.