Любимые забавы папы Карло - Дарья Донцова

– Мы пришли!

Сидевшая в большом кресле Олеся повернулась, в пухлой, похожей на подушку ладошке она сжимала сразу три пряника.

– Совершенно отвратительные, – сообщила Капустняк, помахивая лакомством, коим славится город Тула, – приготовлено с нарушением технологии.

– Вот и хорошо, – защебетала Люся, – теперь все в сборе, слушайте маленький инструктаж. Вы, Олеся, садитесь в желтое кресло, слева от ведущего. Ваше платье немного ярковато. Вообще-то, на телевидении лучше избегать излишней пестроты: орнаментов, рисунков в мелкую клеточку, полосочку.

– Это ты ко мне обращаешься? – вскинула вверх брови Капустняк.

– Ну да, – кивнула Люся, – к кому ж еще?

– Я не Олеся, а Ирина, – заявила толстуха и принялась за пряники.

– Бога ради, – закатила глаза Люся, – простите. Вечно девчонки ошибаются. Страшно неудобно вышло, мы ведь с вами незнакомы! А у меня на листочке написано: Капустняк Олеся.

– Это я, – неожиданно звонко сообщила тетка в черном плаще, – Олеся Капустняк.

Люся кашлянула и исподтишка показала мне кулак.

Я сделала большие глаза. Абсолютно ни в чем не виновата. Люся сама заявила: первой приедет Капустняк, Сорькина задерживается. Сама напутала, вот теперь пусть лично и разруливает ситуацию.

– Значит, у двери Капустняк, а в кресле Сорькина? – уточнила Люся.

– Да, – с набитым ртом отозвалась толстуха, – меня зовут Ириной.

– Вот и славно, – защебетала Люся, – вот и супер! Сейчас вам макияжик нанесут, а потом я пару словечек о передаче скажу!

Не переставая улыбаться, Люся ухватила меня за руку и вытолкала в коридор.

– Блин! – в сердцах воскликнула она. – Я офигеваю прямо! Ну отчего у нас постоянная фигня и бардак?

– Ты же говорила, что видела Капустняк, и тебе понравилось, как она выступала, – удивилась я, – неужели не заподозрила неладное, когда сия туша вперлась в гримерку?

Люся почесала в затылке.

– Понимаешь, эта Олеся была в программе «Честное слово».

– И что?

– Там гость сидит за ширмой, его только слышно, – пригорюнилась Люся.

Я усмехнулась:

– Ладно, не беда, никто на тебя не обиделся, похоже…

Конец фразы застрял в горле, потому что из гримерки донеслись крики.

Переглянувшись, мы с Люсей кинулись назад, в комнату.

– Что случилось? – завопила Люся.

Гримерша молча ткнула в сторону Олеси.

– Я попросила ее снять плащ, и вот!

– Вау! – взвизгнула Люся.

Я уставилась на тощую фигуру настоящей Капустняк и от неожиданности икнула. Та была одета в отчаянно яркое, красное платье с зеленым воротником, такого же цвета пуговицами и поясом. На скелетообразной даме одеяние смотрелось лучше, чем на толстухе Ирине, методично доевшей все наши пряники и приступившей к окаменевшим от старости сушкам.

– Да они в одинаковой одежде! – пришла в ужас Люся. – Кошмар!

Но гостьи отчего-то совершенно не смутились.

– Ты прикид небось в фирме «Вос» брала?! – скорее утвердительно, чем вопросительно поинтересовалась Ирина.

Олеся кивнула:

– Мой размер найти трудно, он только в магазинах для подростков встречается, а «Вос» много шьет для таких, как я.

– Ага, – согласилась Ирина, – у меня та же проблема, только я на другом конце линии, ха-ха!

– Что делать? – заломила руки Люся.

– А что случилось? – насторожилась Ирина.

– Вы же в одинаковом!

– Ну и пусть.

– Так нельзя.

– Кто сказал? – осведомилась Олеся.

Люся растерялась:

– Ну… так не принято. Вам надо переодеться!

– Ни за что! – хором ответили гостьи.

– Пожалуйста, – принялась умолять их Люся, – пусть… э… Олеся наденет то, что мы сейчас добудем у костюмеров.

– Почему я? Пусть она переоблачается! – воскликнула Капустняк.

Сорькина покрылась потом.

– Ну уж нет! Красный цвет изумительно оттеняет цвет моего лица, а на фоне зеленого глаза делаются ярче. В отношении меня все решено.

Люся повернулась к Олесе.

– Может…

– Ни за какие коврижки, – коротко отрезала Капустняк.

– Мне кажется, вам изумительно пойдет голубой, – влезла гримерша.

– Нет.

– Желтый?

– Нет.

– Фиолетовый?

– Вы станете все цвета радуги перечислять? – ехидно осведомилась Олеся. – Сказано, нет.

– Плащик накинуть не желаете? – с робкой надеждой поинтересовалась Люся. – Черный цвет замечательно стройнит.

Я прикусила нижнюю губу, в случае госпожи Капустняк сей безотказно действующий на дам аргумент не должен сработать. И точно! Олеся нахмурилась.

– Наверное, я неправильно поняла суть вашей программы. Она что, посвящена фэшн-бизнесу?

– Нет, – пискнула гримерша Ника, – это утренний эфир, «Проснись и пой».

– Тогда какая разница, во что мы одеты? – прочавкала Ирина, подобравшаяся к засохшим мармеладкам.

Люся застонала и схватилась за виски. Гримерша кашлянула.

– Понимаете, на телевидении свои законы…

– Вы всех участников переодеваете? – хрюкнула Ирина, проглатывая очередную конфетку. – Какой-нибудь там звезде шоу-бизнеса предложите неприличную, до пупа, юбчонку на нормальный костюм сменить?

– Нет, – честно ответила я, – такое и в голову никому не придет, ясное дело, в живых после подобного предложения не останешься.

– Значит, – монотонно протянула Олеся, – всякие певички могут на экране полуголыми скакать, и ничего. А мы, умные женщины, пришедшие сюда, чтобы просветить народ, обязаны сменить свои элегантные наряды просто потому, что они вам пришлись не по вкусу? Если так, то я отказываюсь принимать участие в программе.

– И я, – подхватила Ирина, жадно оглядывая пустой столик, – никакого внимания к гостям, ни чаю не предложили, ни кофе, умирайте тут с голоду. Я, между прочим, в такую рань есть не способна, но хоть воды дайте!

– Через шесть минут начинаем, – прогремело с потолка.

Люся затряслась.

– Милые, любимые, ваши платья шикарные, спору нет, ну пусть одна переоденется!

– Почему? – прозвучало в ответ дуэтом.

– Нельзя в одинаковых!

– Кто сказал?

Я привалилась к стене, разговор пошел по кругу. Интересно, какой выход найдет из этого положения Люся? Лишиться гостей и «оголить» эфир, оставив в нем только дурака Костю, она не может. Но и посадить в студию двух бабищ в «кионовых» платьях ей тоже нельзя. При этом учтите, что Олеся смахивает на зубочистку, а Ирина больше всего похожа на стратегический бомбардировщик.

Проведя на телевидении в качестве служащей совсем мало времени, я уже успела усечь простую истину. Ради чего делают передачи? Думаете, для зрителей? А вот и нет! Больше всего телевизионщиков волнует рейтинг и так называемая «доля». Вот из-за этих двух загадочных для простого человека вещей и горит весь сыр-бор. Доля – вот что правит балом. И не спрашивайте меня, что это значит. Доля – это наше все, от нее зависит: жить данной передаче или нет. И, по мнению главного редактора нашего эфира, величина сей доли напрямую связана с внешним видом гостей.

– Ну и че? – влетел в гримерку Костя.

Я закрыла глаза. Вот и наш идиот! Сейчас начнется! Костик будет хихикать, всплескивать наманикюренными ручками и в конце концов испортит дело окончательно. Если Люся теоретически и была способна справиться с нештатной ситуацией, то появление Константина начисто убивает все надежды на благополучный исход дела. Сейчас он завопит…

Но Костя повел себя неожиданно. Быстро окинув красно-зеленых гостей взглядом, он испарился.

Люся бросилась к Ирине.

– Дорогая! Любимая…

И тут снова возник Костя.

– Безобразие, – рявкнул он, швыряя на диван две разноцветные тряпки, – вы, лентяйки, в курсе, что до эфира осталось всего ничего? Почему гости не в форме?

Люсины глаза выкатились из орбит.

– А… о… у… – прозаикалась она.

– Ничего никому поручить нельзя, – громко возмущался Костя, – простите, дорогие дамы. Я их после передачи уволю, всех поголовно. А теперь живо натягиваем мантии, прямо поверх своей одежды… Ника, чего стоишь? Облачай дорогих гостей. Вилка! Хорош клювом щелкать.

– И зачем нам это натягивать? – насторожилась Олеся.

Костя сложил вместе пальцы обеих рук и, сверкая ногтями, покрытыми бесцветным лаком, воскликнул:

– Вы разве никогда не видели «Проснись и пой»?

– Ну-у… – протянула Олеся.

– Я в это время, как правило, сплю, – честно призналась Ирина.

Костя закатил глаза.

– Тараканова! Ты уволена! Не объяснить людям суть!

Я, подыгрывая Косте, затряслась всем телом и заныла:

– Вау, я забыла!

– Дура, – топнул ногой Костя, – значит, так! В нашем эфире бывают обычные гости, простые посетители, элитные, VIP-персонажи и супер-пупер-вупер-великие. Вот последних мы всегда облачаем в мантии разных цветов, чтобы зрители поняли, кто перед ними. Ясно?

– Хорошая идея, – кивнула Олеся, – сразу понятно, кто есть кто.

– А цвет прикида имеет значение? – вдруг насторожилась Ирина. – Вот я в синем, а она в желтом. Кто из нас круче?