Бегство от Бессмертия - Алекса Марина

На балконе заиграла музыка, гости расступились, пропуская Филиппа в праздничной одежде. Он был весь в черном, только знак клана золотился на подвеске, играя искрами камней в свете факелов. Подойдя к возвышению к трону Аарона, он поднял голову и посмотрел на меня, стоящую за портьерой. Сзади я услыхала шепот Шарлотты:

– Дельфина, пора.

Подняв подол платья, как она учила, я стала спускаться по большой лестнице, по дороге замечая, что ступени усыпаны цветами, казалось будто я иду по весеннему лугу.

Жених встретил меня у подножия лестницы. Его взгляд завораживал. В нем было обожание, почтение, и если бы я не знала, что данный обряд проводится для усиления статуса главы, то решила бы, что Филипп по-настоящему влюблен, так как меня с каждым мгновением все плотнее опутывал кокон густого и сладкого, как мед, восхищения, струящегося из глаз стоящего рядом вампира.

Взяв меня за руку, он подвел к сидящему рядом с троном Аарона Высшему, которого я видела сначала на башне, а потом в зале во время моего обращения.

– Мортон, тебя, как самого главного Высшего прошу провести обряд венчания, – Филипп склонил голову.

Мортон был похож на Аарона, такой же представительный, холодный и бесстрастный с пронзительными умными глазами, закутанный в бордовый плащ своего восточного клана.

– Да будет так, – произнес низким голосом Мортон.

Он спустился с возвышения и подошел к кованому столику, на котором под покрывалом угадывался ларец. Высший подал знак, и другой вампир помладше рангом бережно снял покрывало и открыл ларец. Там на черном бархате покоился осколок Сердца Дьявола. И он звал и притягивал с гипнотической силой. Я испытала чувство опасности, холодной волной вонзившейся в мой мозг. На меня действовала сила, которой невозможно было сопротивляться, этой силой была вечность, существующая в мире под именами Сатана, Дьявол, Люцифер…

Мортон начал свой монолог на малопонятном для меня языке, призывая Отца, для соединения двух душ и еще что-то, а я в тот момент решала задачу про то, где наш Отец будет соединять души, которые он уже забрал, у себя или вернет на время. Потом он с почтением извлек осколок и передал его Филиппу. Филипп принял сердце с поклоном, взяв в обе руки, и повернулся ко мне. Я должна была накрыть камень своими, но я медлила, что-то не давало мне сделать завершающий жест. Счастье, светящееся в глазах жениха стало меркнуть:

– Дели? Что-то не так?

После слов Филиппа по залу пробежал еле слышный ропот, что и заставило меня, в конце концов, принять решение, я обещала, и я сделаю.

Я положила свои ставшие горячими руки на холодный камень, который кажется, даже засветился от удовольствия. Под облегченный вздох Филиппа, Мортон произнес:

– Да будет вечность вашим свидетелем!

Церемония продлилась ровно столько, сколько и полагалось, осколок был торжественно водворен на место, мы с Филиппом заняли места на возвышении. Трон, украшенный цветами, предназначался мне и как только я села, бал начался.

Гости и представители кланов подходили с поздравлениями и подарками. Драгоценности, картины, кубки, оружие и дикий зверь, всего не перечислишь. Но подарки делались искренне, Я читала это в мыслях гостей, и мне было приятно.

Играла музыка, в саду и замке танцевали пары среди цветов, фонтанов, так грациозно, словно они скользили по льду, а не двигались по траве, под гирляндами цветов, развешенных на деревьях и статуях.

Филипп наклонился ко мне:

– Потанцуем?

– Да. – Я равнодушно склонила голову.

Сказать, что я наслаждалась танцем, нет, меня больше волновала близость партнера, который только что стал моим мужем. До этого его прикосновения носили фрагментарный, случайный характер, поддержка, направление. Сейчас же его руки держали меня в кольце, и от этого тело нагревалось и начинало вибрировать.

Я чувствовала себя растерянно, мне хотелось передернуть плечами и сбросить его руки и в то же время, я наслаждалась их надежностью.

А что касается Филиппа, он был счастлив. В отличие от меня, разрывающейся на части каждый миг, он находился в полной гармонии с самим собой и окружающим нас праздником. Удовольствие сочилось из него, заливая поляну, замок, гостей и все это казалось мне липкой сладкой массой затягивающей меня и пространство вокруг. И он уловил нарастающее во мне сопротивление. Платье, вызвавшее восторг у всех в зале, смотрелось вычурным, венец на голове казался не уместным. Я подняла руки, чтобы снять его, но Филипп остановил меня:

– Пожалуйста, побудь еще королевой бала, – он наклонился ко мне, проведя пальцами по моей щеке.

Я глухо зарычала. Его глаза, до этого огромные, напитанные счастьем, обрели вид змеиных полосок:

– Что?

– Я хочу вернуться, я устала…

– Ты не можешь устать, ты вампир.

– Я хочу в свою комнату.

Теперь его лицо приняло величественное выражение:

– Дели, позже, сейчас у нас гости, ты хозяйка праздника и не имеешь права покидать их. Вернемся, – он опять взял меня за руку, и я снова оказалась на цветочном троне.

Больше мы с Филиппом не общались, он, то появлялся рядом со мной, чтобы принять подарки и поздравления, то исчезал. И в такие моменты я ловила на себе торжествующий взгляд Лукреции, которая в момент нашего бракосочетания находилась в состоянии крайнего отчаяния.

А я занималась самым понравившимся мне подарком, привезенным с гор у восточного моря, снежным барсом. Сила, мощь, красота и независимый характер этого огромного кота завораживали. Он очень походил на нас, вампиров, отличаясь в главном, он никого не хотел контролировать, потому что сам жаждал свободы, которую в глубине души я ему пообещала.

Настало время, когда ночь теряет свои краски, а луна бледнеет. Гости стали прощаться и растворялись прямо в зале, оставляя на зеркальном черном полу легкие световые всполохи.

Когда прощались Гаюс и Шарлотта, то в глазах отца я прочитала злость и недоумение. Шарлота же была откровенно напугана. Я уловила часть разговора между Гаюсом и Филиппом, говорившими очень тихо:

– Ты должен, это твоя миссия, – настаивал на чем-то Гаюс.

– Да, я помню, но нигде не сказано, что я это должен сделать именно сегодня.

– Подумай об Аароне и Ядвиге, они хотели, чтобы ты исполнил их желание.

– Они хотели, чтобы, прежде всего, я был счастлив, – зло возразил Филипп.

– Подумай, мы столько ждали, момент, наконец, настал, – предпринял Гаюс последнюю попытку.

– Я сообщу тебе, когда приму решение, – властным голосом закончил разговор молодой Глава клана Аарона.

Гаюс взглянул на меня, как скупец, отдающий под давлением значительную сумму, и исчез вслед за Шарлоттой.

Филипп, все еще обдумывая разговор, который как я ни старалась, не могла расшифровать в его голове, так плотно он был затуманен, посмотрел на меня:

– Дели, там Фло приготовила комнату…

– Ты обещал, что я смогу уйти в свою, – перебила я резче, чем собиралась.

– Да, конечно, раз обещал, – догнал меня прохладный голос, когда я взлетала по лестнице, таща за собой диковинного зверя.

Барс почувствовал во мне родственную душу, я тоже была на цепи, как и он, только эта цепь называлась «принадлежность к виду».

В комнате я спустила зверя с цепи, расстегнув даже ошейник. Барс с благодарностью взглянул на меня и отправился обследовать жилище. Покрутившись по комнате Рольф, так я назвала своего нового друга, улегся на кровати, чем вызвал мой смех:

– Ну, вот и нашлось применение этой детали интерьера.

Улегшийся кот уставился на меня огромными желтыми глазами как бы спрашивая:

– Ну, что, чем займемся?

Я присела рядом и зарылась в мягкий пушистый мех Рольфа:

– Какой ты теплый…

Зверь заурчал громко и расслаблено, будто посыпались крупные горошины. И обняв его за шею, я улеглась на кровать, уткнувшись в шкуру носом. Рядом с этим живым зверем, я тоже чувствовала себя живой.

***

Потянулись бесконечные дни и ночи в замке. Ночью мы с Рольфом носились по лесу, он охотился, а я наблюдала, дни я проводила в библиотеке Филиппа, а Рольф спал на ковре у моего кресла или ловил птиц в саду. Аякса я не видела, он вместе с другими слугами патрулировал земли клана.

С Филиппом я чаще всего встречалась в библиотеке, которая была раза в три больше библиотеки в нашем замке, и я пристрастилась к чтению. Он помогал мне выбирать книги, отвечал на вопросы, слушал мои переводы с латинского, греческого и арабского. Еще сопровождал меня на охоте, но жили мы по-прежнему в разных комнатах, свою я делила только с Рольфом.

Между барсом и Филиппом установились прохладные отношения. Они просто друг друга не замечали. И если не отдавливали друг другу ноги, то только по причине природной уникальной координации.

С Лукрецией виделась несколько раз мельком в замке, но она видимо была предупреждена Филиппом и старалась не попадаться мне на глаза. Я ее не боялась, во-первых, потому, что могла предвидеть ее появление, Лукреция была простым вампиром и передвигалась не так как мы, а во-вторых, я, став бессмертной, стала очень раздражительной, и никто не гарантировал, что при стычке не сотру ее в порошок. Может поэтому, мой муж прятал от меня свою подружку, но меня это совершенно не задевало. Я очень скучала по Седрику, мне не хватало его влюбленных зеленых глаз, тепла кожи и веселого смеха. Теперь я сама себе была хозяйкой, никто не контролировал, куда и когда я ухожу и когда возвращаюсь. Филипп «правил» своей частью мира не пытаясь приблизиться ко мне. Были попытки привлечь меня к «контролю» как высшую, но все разбилось о мою непроходимую неграмотность. Гаюс совсем не занимался моим образованием. Я, конечно, имела представление о короле, о графствах, окружающих нас, об общем строении мира. Но для постижения всех тайн мира нужны были более конкретные знания, которые я могла получить от Филиппа, но старалась, как можно реже оставаться с ним наедине. Все семейные вопросы мы решали в библиотеке, в которой встречались днем, будь то прием гостей или подготовка охоты. Глава клана по-прежнему указывал время и место питания. Это было важно особенно сейчас, когда нашим землям угрожали пришедшие с севера кочевники, выбитые, но постоянно кружащие недалеко от наших границ. Все свободные вампиры отправлялись каждую ночь на патрулирование.