Бегство от Бессмертия - Алекса Марина

– Бедная девочка, пробормотала женщина, наливая мне в кружку травяной чай из большого чайника, снятого с огня и стоящего у ее ног. А остальные, переглянувшись, снова принялись за еду.

– А что ты пишешь? – спросила я шепотом Уильяма, – кивнув на листы бумаги, завернутые в куртку.

– Он у нас драматург, – повар оказался самым разговорчивым, остальные, особенно Изабелла, которая за все время не открыла рта наблюдала за мной исподлобья. Все мысли этой девушки крутились вокруг Уильяма и его внимания ко мне. Он не был влюблен, он был заинтересован, он пытался прочесть меня, представляя, что со мной было раньше, и что будет потом. Бедный, он слишком считал меня человеком. – Он пишет, мы играем.

– Как играете, во что?

– Не во что, – наконец подала голос Изабелла, – Мы актеры, мы пьесы играем.

– Зачем? – не поняла я, незнакомая ранее с актерами. Компания недоуменно переглянулась и весело заржала, разгоняя сон, погруженного в темноту леса.

– Мы выступаем на площадях, рассказывая людям про других людей, и представляя все действия в лицах, чтобы всем было весело. – Отсмеявшийся Уильям пытался мне объяснить, что такое театр. – Ты никогда не видела театр? Ты что иностранка?

– Да, мы долгое время жили в … – я попыталась вспомнить прочитанные книги из библиотеки Филиппа, – в Южной Африке, а там нет театров, только танцы.

На самом деле в книге вообще не говорилось про театры в Южной Африке, но она была очень далеко, и вряд ли кочующие актеры знали правду.

– Где, где? Это ж где такое находится?

Пришлось на пальцах, не привлекая Галилея и его планетарную систему строения космоса, во избежание гонений церкви, объяснять, где находится эта самая Южная Африка.

Вскоре все разбрелись по местам, послышалось сонное дыхание детей, потом музыканта, сочный храп повара и его жены. Изабелла долго ворочалась на тюфяке, набитом соломой, которая сердито скрипела при каждом ее повороте. А мы с Уильямом все сидели у костра. Он рассказывал, что собирается в Лондон и хочет создать там свой театр. Что бы не мотаться по дорогам, а играть в специальном здании, с большой сценой, на которой можно разместить нужные декорации. Что бы шить специальные костюмы. И нанять на стоящих актеров, которые смогут со сцены выразить все, о чем пишется. На площадях хорошо принимают комедии, а у него есть задумки, написать трагедию. И что б в конце все умерли, как в жизни.

– А что в жизни все в конце умирают? – спросила я, почему-то, вспоминая свою семью, брата, Седрика, его сестру. А ведь он прав, все умирают.

– Когда ты создашь свой театр, пригласи меня, я хочу посмотреть твою трагедию…

Вокруг нас сомкнулось дозорное кольцо Аякса.

– Мне нужно отойти на минутку.

– Тебя проводить? – поднялся Уильям, придерживая листы. – Я не буду подглядывать.

– Конечно, не будешь, – я засмеялась, – я не далеко, ты слушай, если что позову.

Аякс промолчал, но вся его поза выражала возмущение моим поведением, которое не укладывалось в определенное веками поведение Высших. Конечно, Аякс с младых лет запомнил, что господам можно все, но, по его мнению, все в рамках клана. Я же наплевала на законы, ведя себя, не как госпожа, а как человеческая глупая женщина низкого сословия. Он считал, что Гаюс оказал ему честь, даровав бессмертие, а когда его воспитанница, чуть ли не публично отказалась принять бессмертие, убежав накануне обращения, и потом демонстрировала полное пренебрежение статусом Высшего…

– Аякс!

– Госпожа, – он склонил голову, но спрятать мысли не смог.

– Аякс, эти люди под моей защитой, но вы можете забрать у них пару лошадей.

– Госпожа, – он кивнул, принимая подарок. Сейчас вампиры тратили больше энергии на патрулирование, и поэтому лишняя еда им не помешает. Войны Филиппа мне нравились своей чистоплотностью, аккуратностью, и железной дисциплиной. А в замке Гаюса иногда встречались монстры, выглядевшие и ведущие себя не лучше кочевников. Исключение составляли ближние вампиры, личные слуги Гаюса и его семьи.

Аякс исчез, и в темноте послышалась нервная поступь уводимых коней. Вернувшись, я застала Уильяма взволновано таращившегося в темноту,

– Что там? – я тоже пристроилась посмотреть.

– Ты ничего не слышала?

– Нет, а что, я же была в другом месте, – махнула я рукой в противоположную сторону.

– Надо пойти, посмотреть… Там наши лошади.

– Нет, – мне не хотелось, чтобы он стал десертом к лошадям, – не бросай меня, я боюсь. Что с ними сделается? Если бы что серьезное, было бы шумно. Посидев еще чуть-чуть, мы разбрелись спать. Меня положили с детьми и Изабеллой, а Уильям остался у костра.

А утром обнаружилась пропажа двух лошадей. Старик кричал и ругался на весь белый свет. Парней отрядили на поиски. И через некоторое время за оврагом обнаружилась пропажа, после вампиров над лошадьми потрудились волки, все удивлялись, как это лошади умерли очень тихо, оставив третью, там же, где были привязаны все… И меня еще благодарили, что не пустила Уильяма:

– Наверняка не обошлось без нечистой силы, – добавила женщина, прижимая к себе детей, совершенно не подозревая, что эта нечистая сила ночевала с ее чадами в соседней повозке.

Страдания прекратились, нужно было трогаться в путь. Поклажу с телег разобрали, и сложили на одну, а что смогли, взяли на руки, поэтому ехали теперь только младший ребенок и женщины по очереди. И мы двинулись в путь. Впереди нас ждали земли Аарона.

***

– Леди, вы не видели Уильяма, куда он пропал? – старик улыбался немного рассеяно.

Я задумалась, слугам строго настрого было запрещено приближаться к актерам. Недавно обращенных у нас не было, остальные дисциплинированы и не голодны. Что с ним могло случиться?

– Джон, – я придала своему голосу убедительную заботу, – вы идите и собирайтесь, а слуги поищут вашего Уильяма.

– Хорошо, леди, – он послушно удалился, а я, включив все свои чувства, отправилась на поиски. Запах драматурга повел меня в обход внутренней стены, а в розовом саду к нему присоединился запах Филиппа, а, дойдя до библиотечной террасы, я почувствовала запах свежей крови. Спиной ко мне на каменной скамье сидел Уильям, откинув голову назад, как будто любовался резным орнаментом карниза, а рядом припав к его горлу…

– Филипп! – злость пробила меня как молния, и с воплем, – ты с ума сошел! – я врезалась в вампира, отбросив его к стене. Парень, потеряв опору, тряпичной куклой сполз со скамьи на траву. Я присела рядом с ним, приложив платок к шее.

– Дели, что ты…

– Убирайся отсюда, чудовище! – зашипела я, – ты что, голодный?

– Дели, если не завершить процесс, он, либо умрет, либо станет вампиром, – голос Филиппа прозвучал сухо и холодно.

Я подтянула человека к себе, крови он потерял не много, но в крови остался яд, который попал в рану при укусе, и обезболил ее.

– Зачем? – я подняла глаза на вампира, удерживая тело парня в руках.

– Он много путешествовал, он много знает…

– Убирайся, – снова зашипела я, я сама все сделаю…

Филипп исчез, как роса под солнцем, тихо и незаметно, оставив только шлейф неудовольствия. А я наклонилась к драматургу. Его кровь оказалась звонкой, живой, яду было не много, и через минуту он открыл глаза.

– Леди, что случилось – прошептал он, удивленно поднимаясь с моих рук.

– Ни чего страшного, наверно солнце напекло тебе голову, и ты упал.

– Но здесь кто-то звал меня и…

– Здесь никого не было, кроме тебя, посмотри, здесь пусто, ты искал свою труппу и заблудился. Сейчас я покажу тебе дорогу, и ты их быстро найдешь. Ты заблудился. – Снова повторила я, а для закрепления эффекта забвения наклонилась и поцеловала его в теплые человеческие губы, так напомнившие мне моего Седрика. Послышалось два вздоха, один расслабленно счастливый Уильяма, другой сердитый, больше похожий на рык.

Парень поднялся и неуверенной походкой пьяницы, отправился вокруг стены к своей труппе. А я, поднявшись с колен, двумя прыжками оказалась на стене замка. Аякс, напоенный моей кровью, смешанной с кровью волка, выводил театральную группу из ворот. Пока светло нужно было проводить людей дальше от замка. За то, что не оставляли ночевать, актеры не обижались, они получили очень приличный гонорар и могли сами о себе позаботиться.

– Дели, в чем дело? – Филипп стоял рядом со мной, с лицом надгробной скульптуры, хотя нет, в скульптурах больше жизни.

– Не сейчас, позже в библиотеке…

– Хорошо, – голос угас, как луч солнца на закате.

***

Филипп стоял прямой и холодный как скала:

– Дели, что происходит, чем этот человеческий мальчик тебя привлек? Сначала Седрик, потом этот….

– Ты знал про Седрика?!! Я убью Аякса! Или кто тебе сказал, Гаюс?