Энергетические войны – 2 - Владимир Гришин

На том же уровне решался вопрос и о субботниках на отстающих стройках, и о посылке на уборку в совхозы, и о проведении любых других мероприятий. Я до сих пор не могу понять, зачем в эти чисто хозяйственные дела впутывали идеологических тружеников, которые вместе со своими партийными штабами теряли дорогое время, да ещё свой, так нужный партии, авторитет. Им приходилось во всю первыми нарушать главную заповедь социализма – систему планирования. Почему не держали в исполкомах несколько человек для помощи в организации грамотного и, главное, эффективного проведения очень важных для страны сезонных работ. Опять надо было принять соответствующее постановление, предусмотреть в нём оплату труда работников пославшими их предприятиями, которые сами, из-за отсутствия необходимого количества персонала, задыхались в этот период выполнения планов подготовки к зиме. Вообще, этот вопрос о непосредственном участии профессиональных коммунистов в экономику так и остался не решённым до конца правления партии. По моему мнению, оно должно было быть очень разумно дозировано, а в хозяйственных и технологических делах сводиться к нулю. Правда, в последние годы бестолковый Горбачёв пошёл в другую крайность и просто ликвидировал промышленные отделы в ЦК КПСС. В результате в производственных коллективах и отраслях, особенно в отношении их руководителей, полностью перестал действовать контроль за нравственностью и духовностью, то есть основными составляющими всего спектра требований к условиям существования социализма. Поэтому он и очень быстро надорвался.

Было немало и других острых моментов в жизни предприятий, связанных с недопониманием действий коммунистов. Так, на общем собрании коллектива нашей электростанции, посвящённом китайским агрессорам, развязавшим боевые действия на острове Даманский, один из его участников – простой рабочий, сказал: «Там гибнут наши люди. Почему армия не принимает все необходимые меры, чтобы этого не было? У нас что, нет огнемётов или другого смертельного оружия, чтобы избежать этих страшных потерь? Я предлагаю принять резолюцию, и указать в ней на слабую работу правительства» Такие вопросы ставили наших парторгов в тупик. В это время на них жалко было смотреть. Они получали команду «осудить» без всяких разъяснений, и должны были выполнить её, а не приносить вышестоящему начальству новую головную боль в виде непонятных, как решать, задания народа. В партии изъяли из обихода простой откровенный диалог между руководством и рядовыми коммунистами, как между равными товарищами. Население перестали слушать. И это была одна из главных потерь в нашем движении вперёд, связанная с идеологическим раздраем.

Вместо научно-обоснованной разъяснительной работы пропагандистский аппарат СССР и КПСС начал насильственно проводить политучёбу среди всех слоёв населения. Коммунистам рекомендовалось выписывать центральные газеты и журналы, хотя они в основном несли те же плохо воспринимаемые массами нудные марксистские идеи. Почему-то к этим СМИ редко привлекались известные писатели, диссиденты, философы для участия в различных дискуссиях. Кстати, это был мягкий, достаточно ненавязчивый диктат. Мало кто, даже из членов партии, выполнял эти рекомендации. Но и он вёл только к росту непринятия коммунистической идеологии и, с помощью умелой капиталистической пропаганды, сохраняется и сегодня в памяти людей как время строгой военной дисциплины в личной жизни, обязывающей выступать по всем вопросам строем, читать в обязательном порядке одни и те же книги и газеты. И хотя это было совсем не так. И наслаждались даже мы, коммунисты, чтением в большом количестве и разнообразии литературы, и большинство не выписывало даже партийную прессу, многие наши враги выступают и сейчас с такими обвинениями в однообразии и затхлости советского быта, а партия не даёт им отпора.

Во времена Н. Хрущёва я наблюдал такую довольно юмористическую сценку. Одному заслуженному и мудрому рабочему, члену партбюро, поручили проверить политзнания очень грамотного пожилого заместителя главного инженера электростанции. Это был во всех отношениях идеальный старый специалист, глубокий интеллигент, в своё время общавшийся с сёстрами Владимира Ильича. В чём-то он не согласился с их воззрениями на жизнь и принципиально не стал вступать в партию. Это не помешало ему занять высокую должность и внести большой вклад в развитие энергетики, как участнику ввода в тридцатые годы нового оборудования. Поэтому он очень волновался, боясь опозориться на экзамене по политучёбе. Какой умник придумал в то время обязательное обучение беспартийных в этой несовершенной системе – трудно сказать. Об этом некоторые из них до сих пор жужжат, где можно, как о самом ужасном периоде в своей жизни. И хотя длилось эта политика всего несколько лет, всё равно она была серьёзной ошибкой партии. А надо было мягко и ненавязчиво, через литературу, театр и другие средства информации внушать им великую и гуманную идеологию коммунизма.

И вот, глубоко уважаемый мною как учитель и советчик, Филипп Павлович, прибыл на экзамен, подтянутый, аккуратный, в галстуке, очень подготовленный и взволнованный. Во время ответа на заготовленные вопросы, он много раз вытирал пот, вздыхал, смотрел заискивающе на экзаменатора. Он чересчур грамотно отвечал по темам, и мне казалось, что его проверяющий не всё успевал ухватить, и только регулярно покачивал одобрительно головой. Этот бестолковый цирк, изобретённый кем-то из наших врагов для превращения важнейшего способа распространения взглядов партии в комедию, я запомнил на всю жизнь.

Вот как писал о том застойном периоде в идеологии один известный писатель Запада: «В Советском Союзе никаких противоречий в суждениях просто не допускалось. Слово «диамат» вместо обозначения одной из ветвей марксистской науки стало символом неподвижности суждения. Диаматчики проделывали привычную процедуру оболванивания себя и окружающих: «Факт берётся из действительности, чтобы стать философской категорией? Но социалистическая действительность прекрасна – почитайте передовые газеты. Нищета и пьянство, которые наблюдаются в отдалённой деревне, суть нетипичные пережитки капитализма. В чём диалектика? Марксистская диалектика – в умении отделить типичное от случайного. Программа коммунистической партии есть передовое философское учение. Этот доктринёрский бред люди слушали 70 лет подряд. Марксизм мутировал в религиозное учение – на российской почве его часто называли «большевистским православием», имея в виду краснознамённый обряд». Естественно, этот служака Запада во многом сгущал сказки по поводу идеологической работы в СССР. Её довольно часто проводили умудрённые опытом люди, и сводили в основном к проблемам собственного производства. Однако и глупости в этом новом и совершенно не охваченном наукой деле было достаточно.

К сожалению, скудность и низкое качество пропагандистского материала, производимого без участия широкого актива творческих деятелей, были не единственными причинами низкой эффективности идеологической работы при советской власти. В подтверждение можно привести многочисленные собственные наблюдения её отрицательного воздействия на различные стороны жизни того гражданского общества, суть которых ярко выявляется в сознании и кристаллизуется в ядрышки истины только сейчас. Многое, определявшее такое замедленное понимание того, что было ежеминутным фоном его существования, зависело от отсутствия фактов, которые начали выпадать в новом государстве, как скелеты из шкафов. Да и человеку, влюблённому в прошлые советские ценности, очень тяжело было поверить даже в явные доказательства, но идущие в разрез с накопленными убеждениями и коммунистическими идеалами. Естественно, этот мой материал не является серьёзным анализом всех теоретических положений марксизма-ленинизма, а представляет лишь результаты наблюдения действенности их на бытовом уровне. В этой главе я хотел показать ряд существенных, не решённые классиками проблем, которые отталкивали народ от партии, не давали ему необходимых знаний, чтобы закрепить свою победу над элитой.

Именно в силу подобных недостатков более семидесяти лет вся роль марксистской теории в основном сводилась не к тому, чтобы быть руководящей и направляющей, а для того, чтобы всякого уровня руководители использовали в своих докладах отдельные, порою мало подходящие по смыслу цитаты из работ классиков, и выглядели преданными идеям коммунизма. Приведу для примера, отрывки из важнейшей установочной статьи главного идеолога СССР, секретаря ЦК КПСС А. Яковлева, опубликованной в журнале «Коммунист» в ноябре 1986 года: «Межимпериалистические противоречия – современный контекст». Он пишет: «Самой природе империализма свойственны рознь, неистребимые противоречия экономических, социальных и политических интересов. Его антагонизмы неустранимы. При капитализме любой прогресс сопровождается, как говорил В. Ленин: «также и «прогрессом» противоречий, т. е. обострением и расширением их». С другой стороны А. Яковлев приводит слова К. Маркса: «Капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым». А что дальше то делать нам, твоей пастве? Ждать, когда одно победит другое, или что-то предпринимать? Вроде бы, для ответа на естественный вопрос приводится следующая цитата в статье из В.И. Ленина: «Для понимания происходящего надо знать, какие вопросы решаются изменением силы, а есть ли это – изменения «чисто» экономические или внеэкономические (например, военные), это вопрос второстепенный, не могущий ничего изменить в основных взглядах на новейшую эпоху капитализма». Всё остаётся без ответа. И за этими чужими, мало что значившими словами, совершенно невозможно увидеть, что в ту пору этот первый идеолог страны был уже ярым антикоммунистом и делал очень много для гибели своей социалистической страны. Вот для целей прикрытия марксистско-ленинскими фразами собственного гнилого нутра, и использовалось это, ставшее фактически новой религией, учение.