Энергетические войны – 2 - Владимир Гришин

Именно в силу подобных недостатков более семидесяти лет вся роль марксистской теории в основном сводилась не к тому, чтобы быть руководящей и направляющей, а для того, чтобы всякого уровня руководители использовали в своих докладах отдельные, порою мало подходящие по смыслу цитаты из работ классиков, и выглядели преданными идеям коммунизма. Приведу для примера, отрывки из важнейшей установочной статьи главного идеолога СССР, секретаря ЦК КПСС А. Яковлева, опубликованной в журнале «Коммунист» в ноябре 1986 года: «Межимпериалистические противоречия – современный контекст». Он пишет: «Самой природе империализма свойственны рознь, неистребимые противоречия экономических, социальных и политических интересов. Его антагонизмы неустранимы. При капитализме любой прогресс сопровождается, как говорил В. Ленин: «также и «прогрессом» противоречий, т. е. обострением и расширением их». С другой стороны А. Яковлев приводит слова К. Маркса: «Капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым». А что дальше то делать нам, твоей пастве? Ждать, когда одно победит другое, или что-то предпринимать? Вроде бы, для ответа на естественный вопрос приводится следующая цитата в статье из В.И. Ленина: «Для понимания происходящего надо знать, какие вопросы решаются изменением силы, а есть ли это – изменения «чисто» экономические или внеэкономические (например, военные), это вопрос второстепенный, не могущий ничего изменить в основных взглядах на новейшую эпоху капитализма». Всё остаётся без ответа. И за этими чужими, мало что значившими словами, совершенно невозможно увидеть, что в ту пору этот первый идеолог страны был уже ярым антикоммунистом и делал очень много для гибели своей социалистической страны. Вот для целей прикрытия марксистско-ленинскими фразами собственного гнилого нутра, и использовалось это, ставшее фактически новой религией, учение.

Анализ различных советских постановлений показал, что в них лишь делались ссылки на какие-то положения марксистской теории при принятии важнейших партийных решений, часто очень далёкие от темы обсуждения, и никогда не шёл разговор о выполнении какого-то из них. Да, честно говоря, таких указаний, даже простых советов, помогавших решать практические вопросы в ходе строительства социализма, в ней почти и не было. В первое время значительным подспорьем в этом неизведанном сложнейшем процессе являлись некоторые ленинские указания, которые он успел сделать, выводя страну на новую дорогу развития. Но вскоре и они во многом иссякли, тем более что вождю позволили работать во здравии только год. Правда, большинство населения свято верило в величие И.В. Сталина и принимало, как заветы Бога, все решения партии, выработанные под его руководством, особенно в годы войны. Да и сегодня только враги трудового народа не хотят видеть, что вождь редко ошибался, хотя в то сложнейшее время многие его действия, основанные на гениальном предвидении беды, понять было не просто.

Среди фактов, резко снижавших интерес простых масс к коммунистической идеологии начиная с шестидесятых годов, выступал контраст прежней жертвенной стойкости её носителей – коммунистов в смертельной борьбе за свои идеалы, с их появившейся беспринципностью, покорностью принимать любые предложения, даже полностью противоположные главным их ценностям. Наглядный пример – ХХ съезд КПСС в 1956 году. Прошло чуть больше 10 лет после героической эпопеи войны, когда члены партии поднимались первыми в бой, ведя за собой народ, когда они плевали в глаза фашистам, выбивавшим под ними табуретки на виселицах. За 4 года Великой Отечественной войны они потеряли 3 миллиона своих товарищей, ровно столько, сколько их было в 1941 году в СССР. Причём лучшую их часть, как говорится, первого отжима. Всего три года назад они проводили в последний путь своего верховного главнокомандующего, которого искренне обожествляли, считали его подлинным организатором всех великих побед. А некоторые из делегатов съезда трудились рядом с вождём и прекрасно знали не только его гениальную логику и предвидение, необыкновенную работоспособность, но и лучше других понимали выдающуюся роль вождя в сплочении и мобилизации советского народа. Как говорил ближайший к его положению по значимости в разгроме фашизма маршал Г. Жуков: «Мы все вместе ногтя не стоили Сталина». И вот в ответ на непрограмные предложения троцкиста Н. Хрущёва, друзья и поклонники Генералиссимуса предали великого организатора Победы, своего товарища, а с ним и всех своих предшественников, и положили начало развалу партии и страны.

Говорят, что после заявления одного из главных организаторов и исполнителей репрессий Н. Хрущёва об ответственности за них И.В. Сталина в зале установилась гробовая тишина. Затем кто-то из делегатов крикнул с места: «А вы, почему молчали?» Докладчик спросил: «Кто это сказал?» Ответа не последовало. И тогда он победоносно заявил: «Вот так и мы боялись и молчали». И люди, словно сделанные из стали, кого не смогли покорить враги, даже заливая им в глотки расплавленный свинец, не сумели противостоять наглости своего главаря, и приняли его правила игры, отбросив на свалку великие принципы. Вскоре те же коммунисты по предложению того же генсека приняли решение об отказе от диктатуры пролетариата, фактически от единственного положения марксизма-ленинизма, которое ещё чуть – чуть учитывалось в практической деятельности партии. Это был решающий нокаутирующий удар по мировому коммунистическому движению. После него оно уже не смогло оправиться.

Причём и в наше время, когда деятельность партии полностью провалилась, продолжается такая же гнилая политика взаимоотношения руководителей с партийной массой. Словно боятся вожди потерять свой авторитет, и делают всё для внедрения мысли: нам сверху видно всё, как тому жирафу Высоцкого. Сколько раз мы предлагали ЦК КПРФ создать мощные аналитические группы. Однажды на 7 съезде было принято такое решение как обязательное. Но потом, как всегда под руководством Г. Зюганова, всё ушло в песок, и партийные начальники продолжают вслепую принимать свои «исторические» решения, а простые смертные перманентно центробежно дрейфуют от своей «родной» партии.

6. Гибель основных устоев Советского строя

в связи с отсутствием их теоретического подкрепления

Черчилль как-то мудро заметил, что «Коммунисты – как Христофор Колумб: когда отправляются, то не знают куда. Когда прибывают, то не знают, где они». Владимир Ильич говорил примерно то же самое о том, что мы не знаем пути, по которому нужно идти, но мы знаем те силы, которые по нему ведут. Именно из-за отсутствия идеологической ориентации, в 60-е годы началось, к сожалению, разрушение крепящих опор коммунистического движения.

Главная беда – элитарное перерождение партхозноменклатуры.

Раньше других проявило себя непредвиденное коммунистической теорией, тяжелейшее по последствиям и осложнениям это заболевание Советской власти. В этом властном слое не было избранных сверхбогатых персон, которые в элитарном обществе формируют различные системы для того, чтобы они занимались оболваниванием остальных простолюдинов. Новое советское руководство действовало само по себе, бесхитростно, порою и вообще топорно. Вышедшее по большей части из бедноты и зачастую лучше понимавшая народ, чем потомственные идеологи, они ревностно защищали своё право на власть, что нередко порождало недовольство масс, а, порою, и идейное расхождение с думающей частью населения, особенно с интеллигенцией. Последняя в то время представляла группу народа, проходившую под каким – то оскорбительным определением «прослойка», хотя незаметно для наших теоретиков она уже разрослось по количеству до трети общества, и занимала нишу достаточно мощного, но идейно несформировавшегося класса. Не случайно сегодня, вероятно, для создания видимости уважения, и в качестве подхалимажа, интеллигенция названа и властями, и оппозицией высоким понятием «креативная».

В это время иронически-возбуждённое психическое состояние превалировало у большинства представителей каждой из этих групп общества: комэлиты и интеллигентов. Продвинутых за счёт преобладающих в последние годы Советской власти порочных социальных лифтов в виде нахальства и взаимовыгодных связей, они составляли вместе по виду тенитолкая (был в литературе такой сказочный образ животного с двумя головами сзади и спереди туловища, каждая из которых пыталась вести его в противоположные стороны). Им, уже имевшим сходные позиции по уровню образования и взглядам на большинство вопросов, особенно в отрывающейся от реализма культуре и частично в экономике, не так сложно было сблизиться, в конце концов, освободившись от, казавшейся каким-то забытым по ходу дел пережитком – диктатуры пролетариата. А затем, на этапе обогащения страны, уйдя от теории ввиду её фактического отсутствия, ликвидировав социализм, ставший вроде бы обузой для их творческих устремлений и кандалами в смысле личных радостей, бросив свой работавший за них и на них народ, они объединились под эгидой борьбы за свободу в виде буржуазного либерализма, объявив его достижение важнейшим правом человека.