ПиДЗа - Станислав Анатольевич Фетисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помнил Расул, как всякое девятое мая папу на парад забирал уазик, специально присланный за ним из райцентра. С каждым годом редели ряды боевых товарищей. Все меньше собиралось ветеранов за столом районного ДК.
После памятного дня, Халид приходил домой уставшим и молчаливым, а выдвижной ящик шкафа тихо пополнялся новой медалью.
Не был тот день для Халида торжеством. Расул знал, что ночью отец не сомкнет глаз, закрывшись в своей комнате. Никто не видел слезы крепкого горца, хранящего в подкладке своего берета выцветшую фотокарточку Саният, первой жены, которую у него отняла злосчастная война.
У Халида был красивый голос и ясный ум. Он рано сделался Муэдзином при Мечети, завоевав уважение и доверие Имама. Саният была средней дочерью Имама. Влюбился тогда Халид без памяти. Все мысли его были о своей драгоценной Саният. Благо и он ей приглянулся. Три раза сказала она «да» и стала Халиду женой. Отец ее был человеком непростым. Он был образованный. Умный. Все наставлял Халида учиться.
Поехал тогда Халид в Орджоникидзе. Поступил в горный институт. Так и попал в гималайскую экспедицию. А когда вернулся, Саният родила ему сына. Только скоро полетели страшные новости, а вслед за ними и бомбы, одна из которых угодит в полевой госпиталь, где маленькая отважная санитарка по имени Саният в ту ночь будет дежурить у коек раненых бойцов. Письмо Имама с печальной вестью настигнет Халида в пущах Белоруссии, наполнив горем сердце юноши.
После войны Халид вернется в родной Гамсутль. Женится второй раз. Будет работать на строительстве, в том числе больших советских проектов, дамб и гидроэлектростанций. Данная Аллахом долгая жизнь сложится и третьей женитьбой уже преклонного возраста Халида, ставшего на пенсии чабаном. Но была у Халида тайна. Ни с кем он ею не делился, молча неся возложенное на него бремя. Тот секрет перешел ему от отца Саният, отцу Саният — от старшего Имама. Так и передавались те знания из поколения в поколение, в непомнящем своего начала, неприступном ауле Гамсутль, где последнем, ныне живущем хранителем, остался Халид.
* * *Внизу, у кромки леса показалась фигура человека. С такого расстояния Халид не мог разглядеть, кто это. Вдохнув глубже, он поднял глаза к небу. Улыбка еще сильнее прорезала складками и без того морщинистое лицо. Халид бережно поправил берет; в подкладке головного убора хранилась фотокарточка. «Скоро любимая, совсем скоро, — тихо сказал он в небо, — скоро мы встретимся». Халид знал, пришло его время.
Глава 41
Центральный Дагестан
2023 год
— Добрый день, — поздоровался я.
Влажная футболка липла к телу, сморщившись под лямками рюкзака.
— И правда, добрый, — ответил старик, кивая головой.
Когда-то светлая рубаха советского кроя, посеревшая от времени и пыли, заправленная в бесформенные штаны, свисала с торчащих ключиц чабана, дотягиваясь короткими рукавами до острых локтей.
— Расул сказал, где вас искать, — все еще часто дыша, начал я разговор.
— Сядь, отдохни. Времени много. Обо всем успеем наговориться. Старик улыбался, но за его улыбкой что-то скрывалось, — На вот, попей, — он протянул мне бурдюк.
— Спасибо, у меня есть вода, — я, скинув рюкзак с плеч, достал бутылку.
— Вылей! Не вода это. Одно название. Сейчас отару к водопою поведем. Там вода. Вон, гляди, какие здоровые. Шерсть на солнце блестит. Все оно силой напитывается природной.
Я взял бурдюк. Сделал несколько глотков. Вода, как вода. Старик внимательно смотрел на меня.
— Не чувствуешь пока. Научишься, — крякнул он, — как ты меня отыскал?
— Я же говорил, Расул, ваш сын…
— Нет, — перебил он, — вообще, как узнал?
— Фотография. Немецкая экспедиция. Я нашел записи участника. Лоренц Вернер. На одной из карточек вы. С обратной стороны подпись.
— Лоренц Вернер, — потянул Халид, — не помню такого. Но были там фрицы. Это правда. Искали. Нашли, — задумчиво копался он в своих воспоминаниях.
— Что нашли?
Старик поднялся, опираясь на кривую, годами полированную ветку.
— Тень опустилась. Животные пить хотят, — не ответив на мой вопрос, он заковылял в сторону стада, ведя под уздцы коня.
Я пошел следом. Сердце успокоилось. Багровый румянец спал с щек. Дышалось легко.
— Водичка то живая, — улыбнулся старик, глядя на меня.
* * *Солнце садилось за гору. Яркое тускнело. Загорались первые звезды. Мир замер, провожая уходящий день.
Летняя кухня расположилась в низине стояночной поляны. Огонь под казаном потрескивал сухими ветками, обжигая копотью камни чабанского кострища. Запах мясного бульона дымно растекался по лужайке. Приземистые стены домика, сложенного плоским сланцем и покрытого косой, низко свисающей земляной крышей, выглядели игрушечно на фоне «Седла-горы», что высилась на севере, за ущельем. Изредка блеяли овцы, сбившись сплошным белым пятном на вытоптанной земле стойла.
Халид вышел из дома. Он нес в руке пучки сушеных трав.
— Дима, поставь чайник к огню да последи, как пар пойдет, снимай. До кипения не доводи. Кипяток убивает и плохое, и хорошее.
— Сами собирали?
— Ну а кто еще? — ухмыльнулся Халид. — С собой тебе дам, детям будешь заваривать, полезно очень для растущего организма. Ты когда, говоришь, самолет?
— Через четыре дня.
— Хорошо, хорошо. На ханской поляне цвет начался, самое время собирать. Может, завтра туда пойдем.
Халид крупно нарезал лук и бросил несколько жменей в бульон. Его движения были не по-старчески проворными.
— Голодный? — спросил Халид.
— Да, — не задумываясь, ответил я.
— Скоро готово будет. Почисть пока чесноку. Вон на столе сзади лежит. Лепешки натрем.
Еда получилась вкусная и сытная. Мясной бульон, вареное мясо и натертые толченым чесноком лепешки. Я с аппетитом съел две миски. Халид же ел не спеша, с легкой улыбкой наблюдая за мной.
Мы сидели
