Царство Флоры - Татьяна Степанова

— А ты…

— А я тут бывала как раз в качестве папарацци. За такие фотки знаешь сколько платят? Ну, и малость нахваталась ихнего сленга.

Они вошли в уютный зал, декорированный в «серебряно-зимней» гамме.

— Это «Королева снега», — шепнула Анфиса. — Тут нашей стервы нет, тут вообще никого особо интересного сегодня нет. Или погоди… вон, видишь, на диване сидит курит — в черную кожу вся затянута. Это Fishka. Так ее тут называют. Знаешь, ей сколько стукнуло? Пятьдесят пять точно. А смотри, как выглядит. Больше тридцати пластических операций у нас и за границей. Три мужа в прошлом, сеть косметических салонов в текущем. Тащится от студенток-первокурсниц. Сейчас двух на свои деньги содержит, учит, обеспечивает полностью. Вон они, смотри, ползут к мамочке.

На затянутом серебряной парчой диване Катя увидела худую брюнетку в темных очках и кожаном комбинезоне от Версаче. На шее у нее было ожерелье в виде золотой цепи, такие же цепи-браслеты, как кандалы, опутывали худые запястья. Возле нее нога на ногу развалились две совсем молодые девицы — платиновые блондинки в открытых топах и белых шортиках, в ковбойских шляпах и грубых ковбойских сапогах. Они о чем-то весело хихикали между собой.

— И тут не аншлаг, — хмыкнула Анфиса. — Пойдем-ка наверх, тут все как-то блестит, сверкает, глазам больно. Наверху потише, там кальяны курят, и вообще там большая расслабуха.

— Чем вас угостить? — К ним подошел молоденький официант, одетый под «боя» старинного отеля (красная курточка, лосины, кокетливо сдвинутая на ухо шапка посыльного).

— Нас ждут наверху. Мисс Фанни, — Анфиса кивнула на винтовую лестницу. — Нам принесите джина со льдом и… ментоловые сигареты.

— Мисс Фанни сегодня с подругой, — ответил официант.

— Тут бывают шоу. Иногда приглашают стрип-команду откуда-нибудь из «Красной шапки» или «Эгоистки», но чаще иностранцы-стриптизеры гастролируют, — шепотом рассказывала Анфиса. — В основном поляки да чехи. Шведы бывают. И шведки тоже. Но тут не как в тех бабских клубах. Там на мужиков ходят, а тут так просто, для разогрева. Тут в основном знакомятся, понимаешь? Общаются, пары ищут, меняются партнершами. В общем, живут.

— Но Фаина… У нее ведь столько поклонников, ты сама говорила. Я думала, она женщина-вамп, роковая… Бойко-Арнольд, потом этот адвокат Марат Голиков, покойный, они же ночь вместе провели вчера, — шепнула Катя.

— Это ничего не значит. Цветы, подумаешь! Да она сама цветы пошлет кому хочешь, только не Марату, не Арнольду и не какому-то там Пал Палычу, а какой-нибудь Анюте-синеглазке или Рите-Маргарите.

— Ты хочешь сказать, что она…

— Она Нарцисс, — Анфиса погрозила пальцем. — Ей все до лампы. Только с мужиками она на работе, средства для жизни безбедной из них, дураков, добывает, как насосом выкачивает. А тут она отдыхает. Это все, — Анфиса сделала жест рукой, — ее свободное время. Меня вот что интересует — знает она о смерти своего адвоката? Неужели знает и все равно сюда поперлась?

— А может быть, она еще не подозревает ни о чем.

В квадратной комнате с низким зеркальным потолком и мраморным полом, застеленным турецкими коврами, стояли тоже сплошь красные диваны с подушками, низкие мавританские столики и несколько кальянов. В углу сидели две молодые женщины — обе в джинсах и черных футболках. У одной — помоложе, покрепче — на футболке был изображен команданте Че, у другой красным размашисто было написано «Fake». В ней Катя и узнала женщину из журнала — Фаину Пегову. Выглядела она бледной и усталой, лицо почти совсем без косметики, темная челка, упавшая на лоб. Она курила и щурилась от дыма. На столике перед ней стоял недопитый бокал. Нет, совсем не такой Катя представляла Фаину Пегову в роли столичной дивы-лесбиянки в клубе «Сто сорок по Фаренгейту».

Ее молодая спутница, судя по виду, была сильно пьяна. Она неумело возилась с кальяном. То вставляла себе в рот серебряный мундштук, то с гримасой буквально выплевывала его. Команданте Че на ее груди как-то морщился, кривился. Было видно, что и ему кальян не по вкусу.

— Фаина, добрый вечер, я Катя. — Катя решила не медлить. Иначе надо было бы уйти, покинуть этот кальянный зал, не рассчитанный на посторонних.

— Доброй ночи, привет. — Фаина улыбнулась. Она тоже была под градусом, и от этого, наверное, так кротка.

— Фаина, я вас искала. Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно. — Катя хотела было сесть на кожаный пуф напротив, но…

Спутница Фаины внезапно сильным ударом ноги опрокинула пуф набок.

— Ты кто такая? — прошипела она сквозь зубы. — Ты чего сюда приперлась? Чего лезете? Не видите, тут занято.

— Аличка, радость моя, — Фаина взъерошила подруге светлые волосы, — ты что на девочек кидаешься, как…

— Как собака твоя? — Аля поднялась. (Позже Катя узнала, что имела дело в тот вечер с Алевтиной Ойцевой — так значились имя и фамилия фигурантки в рапортах наружного наблюдения.) — Собака, радость моя, не просто кидаться должна, а за горло сразу… за горло… — Она стиснула кулаки. — Чего надо, я спрашиваю?

— Я хотела бы поговорить с Фаиной. Желательно наедине. — Катя, хотя ей стало ой как неуютно, решила идти до конца.

— Ах, наедине? — Аля криво улыбнулась. — Ты что, недоразвитая, офигела, что ли? Мне, значит, вон, а ты останешься с ней? Радость моя, мне что, снова вон, как и в прошлый раз? — Она обернулась к Фаине.

— Нет, совсем нет, — та покачала головой.

— Ну, тогда вы пошли вон, — Аля грудью двинулась на подруг. — Вон отсюда, сучки!

— Да мы… Мы же просто хотели… Катя, ну объясни же, покажи этой ненормальной удостоверение! — Анфиса всплеснула руками.

Катя полезла было за «корочкой», но… Видимо, Аля истолковала ее жест по-своему. Она медленно извлекла из заднего кармана джинсов что-то. Щелкнула кнопка, и потрясенные Катя и Анфиса узрели в ее руке нож с выкидным лезвием.

— Порежу обеих к… матери, — прошипела Аля. — Иероглифы на лбу начерчу. Вон пошли! — Она истерически топнула ногой. — И подходить к Фаньке не смейте. И пялиться запрещаю! Моя она и только моя. Мы с ней повенчаны, сатана нас ночью венчал.

Она взмахнула лезвием, и Анфиса с визгом выволокла Катю вон из кальянного зала.

Внизу в «Королеве снега» тем временем зазвучал блюз. Вокруг шеста извивалась, как змея, тоненькая стриптизерша в короне из фальшивых алмазов.

— Она б нас там зарезала. — Анфиса дрожащими руками вставляла в рот сигарету. — Ну дура, ну дура… Совсем тронутая, а? А ты тоже, Катька, хороша. Идешь на задание служебное… ну это надо с собой брать.

— Что это? — Катя прислушивалась к голосам, доносившимся из кальянного зала.

— Пистолет, вот что. Дур ревнивых в чувство приводить.

— По-твоему, эта Аля приревновала к нам Фаину?

— А то что же? Конечно! Пырнула бы ножом, и привет, швы накладывайте. Мне однажды уже накладывали, больше я таких прелестей не хочу.

— Ваш джин, прошу, прошу, — неслышно подкравшийся официант, приветливо улыбаясь, салютовал им подносом с бокалами. — Выбирайте себе столик поудобнее, сейчас начнется «Город греха». Вы наше новое шоу еще не видели, нет?

Глава 19 ПИСТОЛЕТ, ФИНКА И НЕПОДТВЕРЖДЕННОЕ АЛИБИ

А наутро было ветрено и пасмурно. С северо-запада, как передал Гидрометцентр, на Москву и область двигался холодный фронт. Жару, духоту слизнула языком небесная корова. На горизонте плавали серые тучи, насквозь пропитанные балтийским дождем.

Непогода угнетала. А настроение и так было на нуле. Никита Колосов все утро провел в экспертно-криминалистическом управлении у баллистиков. Предметом исследований являлись три пули, извлеченные при вскрытии из трупа Голикова. И заключение по ним было готово.

Колосов забрал его в распечатке и на флэшке. И сейчас на компьютере сравнивал с заключением тех же самых экспертов-баллистиков по пуле и гильзе, обнаруженным на месте убийства в Больших Глинах.

«Тождественны» — это слово было выделено в заключении особо. И Колосов оценивал, чего этот вывод несет в себе больше — ясности или путаницы. Согласно данным экспертизы, адвокат Голиков был убит из пистолета «ТТ». Пистолета, значившегося в предыдущем заключении экспертизы под номером вторым. В Больших Глинах выстрелы производились с близкого расстояния из двух разных пистолетов «ТТ». И вывод экспертов был категоричен: все три пули, извлеченные из тела потерпевшего Голикова, тождественны пуле, извлеченной из брюшной полости потерпевшего Суслова — Аркаши Козырного, и отличны от пуль, извлеченных из его же черепа и из трупа второго потерпевшего Бойко-Арнольда. Это был тот самый пистолет «ТТ» № 2. Пистолет № 1 использован не был. Об этом же свидетельствовали и баллистические исследования стреляной гильзы — единственной, обнаруженной в Больших Глинах, этой гильзе ни одна из «голиковских» пуль не соответствовала.