Царство Флоры - Татьяна Степанова

— Там, вон там! Мужики, гляньте, что там, за окном!!

Пассажиры повернулись к окнам. Послышались испуганные удивленные возгласы. Но все как-то не осознали, что это действительно есть, что это реально. Что такое вообще может быть. Что это можно увидеть вот так — утром из окна электрички там, внизу у моста, на одиноком дереве…

Раздался душераздирающий вопль — кричала насмерть перепуганная беременная женщина. И это стало последней каплей. В вагоне началась паника. Кто-то рванул стоп-кран. Электричка, скрежеща тормозами, остановилась.

«Немедленно приезжай!» — этот почти приказ, почти ультиматум Колосова застал Катю врасплох в самый разгар брифинга для средств массовой информации. Брифинг был посвящен оргпреступности, и журналистов в зале набилось — яблоку негде упасть. Катя только-только настроилась на хороший, каверзный вопрос убоповцам, которые в иные — «небрифинговые» — времена обычно молчали о своих профессиональных секретах как партизаны, а тут вдруг SMS! От Никиты! Катя не помнила, чтобы начальник отдела убийств кому-то когда-либо слал «молнии» по мобильному.

Снедаемая тревогой и любопытством, она выбралась из зала, перезвонила:

— Привет, это я, что случилось?

— Ты должна это увидеть. Ты мне нужна здесь. — Голос Колосова тоже был тревожный и какой-то растерянный. — Наши сюда едут, группа, спускайся в розыск, они тебя захватят.

— Куда?

Но он уже дал отбой. Катя колебалась всего секунду: брифинг, тайны УБОПа — это все, конечно, прекрасно, но в кои-то веки сам начальник отдела убийств зовет ее на место происшествия!

А что это могло еще быть, как не место происшествия? Еще один бар на углу Покровки и Чистых Прудов?

Но ехать пришлось в подмосковные Химки, точнее, на станцию Левобережная. Оперативная машина промчалась мимо железнодорожного моста над водоканалом.

— Вниз надо спуститься, к воде, это вон там, на берегу, сразу за ограждением, — сказал Кате один из сотрудников.

Железнодорожный мост, как всякий охраняемый объект, был огорожен. За оградой на берегу Катя увидела одинокое дерево, а возле него группу людей в милицейской форме. Чуть поодаль на шоссе стояли милицейские машины. Среди милиционеров были и Колосов, и зампрокурора области. Но прежде чем Катя приблизилась к ним, она стала свидетельницей странной сцены.

Двое молоденьких милиционеров вели к дежурному «газику» женщину в вязаной кофте и резиновых сапогах. От нее за версту несло перегаром. К груди она крепко прижимала то ли холщовую сумку, то ли рюкзак, в котором звякали бутылки, словно там было все ее достояние. В ее темных, заплывших от пьянства глазах мутной волной плескался животный ужас.

— Дьявол, — бормотала она, — дьявол тут ночью обедню свою справлял. Кровью причащался. И меня бы, если попалась бы ему, так же вот зарезал, освежевал, вздернул бы, как тушу мясную! — внезапно она остановилась, словно силы оставили ее. — Чудом ведь, чудом спаслась, а ведь хотела было за бутылками сюда идти. Но не пошла, бог уберег. А он , черный, здесь праздновал, видно, всю ночь, человечину жрал. Что вы пялитесь на меня? — она топнула ногой, обращаясь к милиционерам. — Думаете, из ума я выжила? Да я-то знаю, чего вы, дураки молодые, не знаете. Чему верить никак не хотите. Знак ведь это. Знамение всем нам. Конец мира грядет, когда на деревьях такие вот плоды за одну ночь вырастают!!

— Что тут у вас случилось? Какие плоды? На каких деревьях? — Катя, чувствуя всевозрастающую тревогу, обратилась к милиционерам.

— Екатерина Сергеевна, для прессы рановато, — остановил Катю голос следователя прокуратуры.

— Это я ее вызвал. — Колосов подошел. — Он был там, — он указал в сторону дерева. — Привязанный. Его заметили пассажиры с электрички. Ранняя электричка, 5.02 из Москвы. Паника в вагонах началась. Сообщили сержанту, сопровождавшему поезд, тот вызвал железнодорожную милицию, они нас. Это ведь наша территория — Левый берег.

— Кого убили, Никита? — Катя вглядывалась в лицо Колосова. Что с ним? Обычно он угрюм или раздосадован, хладнокровен или весел, но такое странное выражение растерянности…

— Его.

На траве лежал труп мужчины. Одежда его была залита кровью, лицо изуродовано. Судя по виду — молодой, спортивного вида, темноволосый. Рядом на траве аккуратно разрезанные (чтобы узлов не повредить) фрагменты капроновой веревки.

— Три пулевых ранения — одно в спину, пуля, видимо, застряла в позвоночнике, и в лицо — раздроблен подбородок, выбит правый глаз, как видите, — сказал судмедэксперт. — И кроме этого, два еще и ножевых, резаных художества.

Он и Колосов наклонились над телом. Осторожно повернули труп на бок. Катя увидела пропитанную кровью штанину, разрез и огромную зияющую рану на бедре.

В ране что-то торчало. Катя… На это было нестерпимо, невозможно смотреть. Но отойти, отвернуться значило смалодушничать. «Ты должна это увидеть». Вот это?

Судмедэксперт натянул свежие резиновые перчатки. Наклонился над телом. В руках его был пинцет. Он примерился, раздвинул пальцами края раны. Осторожно извлек пинцетом из ее глубины какой-то предмет — окровавленный, осклизлый, жуткий. Катя зажала ладонью рот. Это был маленький пластмассовый цветок необычной формы: зеленый стебель, розовые лепестки, точнее, бурые сейчас от кровавых запекшихся сгустков.

— Боже, что это, Никита? Кто этот человек?!

— Вчера познакомились, точнее, не познакомились, просто я его видел, случайно встретились. — Колосов быстро набрал номер. — Алло, новости есть? Да, черный «Мицубиси Паджеро», номер должен быть записан в журнале наблюдения. Нашли? Так… По банку данных пробили фамилию владельца? Так, быстро по этому адресу группу. Он убит не здесь, его сюда привезли. А вчера он был на своей машине. Ее надо найти. Еще у него мать есть, установите адрес, ее надо будет срочно допросить. — Он обернулся к Кате: — Его зовут Марат, Марат Евгеньевич Голиков. Профессия — адвокат. Я его видел вчера, имя, отчество узнал, фамилию вот только сейчас установили по данным наблюдения за… Черт, Катя, он же вчера был жив-здоров. Такой молодой. На моих глазах уехал оттуда. А спустя несколько часов в него кто-то выпустил три пули и сотворил вот это. — Он кивнул на кровавую рану на бедре. — Его сюда привезли. Убивали и калечили не здесь, где-то в другом месте. Где? И машины его нет, а вчера была.

— Может, угнали? — Катя смотрела на цветок, который эксперт-криминалист аккуратно измерял и фотографировал. — А это что за ужас такой?

— Это? Тебе это ничего не напоминает?

— Никита, я… А где ты его вчера видел?

— В Воронцове. — И Колосов коротко, очень коротко рассказал все.

— Голиков, я же с ним тоже встречался, — к ним подошел зампрокурора, — несколько лет назад в одном процессе вместе заседали. Он в прошлом был адвокат Московской коллегии, потом вроде как контору свою основал и уголовные дела уже не вел, только гражданские. Как его разукрасили-то, ведь и не узнать, — он покачал головой. — Документы при нем какие-нибудь есть?

— Только вот это. — Колосов подозвал криминалиста, и тот показал им какую-то пластиковую карточку, уже запакованную в пакет. Она тоже была вся окровавлена, но черты лица погибшего на цветном фото все же можно было рассмотреть. — Это охотничий билет.

— Охотничий билет? — переспросила Катя.

— Точнее, членская карточка столичного охотничьего клуба. Она была в кармане его брюк. Больше при нем мы ничего не нашли — ни паспорта, ни водительского удостоверения, ни ключей от машины, ни денег. Только это.

— Так, может быть, это все же ограбление, — предположил зампрокурора. — Хотя… — он с сомнением покосился на извлеченную из раны улику. — Щепки в раны засовывали, отбитые горлышки от бутылок — тоже. Однажды даже петарду извлекали — дело было об убийстве с целью сокрытия изнасилования. Но чтобы засовывали какие-то цветы…

Катя отвернулась. Всему есть предел, даже профессиональной выдержке. Она старалась как можно глубже дышать, борясь с тошнотой. Голос судмедэксперта доносился до нее словно издалека: щепки, отбитые горлышки, петарды…

Да, такое случалось. И все это были в основном дела о серийных убийствах, диких по своей животной бессмысленной жестокости. Осколки стекла, воткнутые в глаза, отбитые горлышки бутылок, вонзенные в изуродованные трупы. Петарда, засунутая в половые органы изнасилованной женщины, — устрашающая визитная карточка маньяка из Измайловского парка — дела пятилетней давности. Все это были случаи из криминальной практики. Но засунутый в рану цветок ?!

Колосов снова кому-то позвонил:

— Данные наблюдения, да, это очень срочно, подними журнал, — приказал он. — Во сколько она из Воронцова уехала, я знаю, да, около пяти. В 16.45, если точно. Да, не на своей машине, на черном «Мицубиси Паджеро» гражданина Голикова Марата Евгеньевича. Дальше куда они вместе поехали? Так… какой бар? «Золотое руно»? Адрес? Набережная Тараса Шевченко, так… Пробыли там до 18.40 и затем поехали куда? Так, Долгоруковская улица… Выходит, она привезла его к себе домой?