Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подтверждаю, — сухо отозвался монах. — Ещё это может подтвердить Сэки Осаму.
Я придвинулся ближе:
— Я верю. Я не стану спрашивать господина Сэки, оскорбляя вас подозрительностью. Мне просто надо знать границы, в которые нас поместила судьба. Иначе я рискую попасть в неловкое положение, да ещё в такой момент, когда я этого не ожидал бы. Прошу простить меня за излишнюю настойчивость.
— Вы не должны извиняться, господин! — воскликнул Широно, смущённый моими словами. — На вашем месте я бы выяснил то же самое. Оружие следует проверять перед боем, а не во время поединка.
Старый настоятель промолчал.
У меня вертелся на языке ещё один вопрос, но Широно фактически уже ответил на него. Дознаватель Абэ умер от болезни. Мог ли слуга, воспользовавшись способностями тэнгу, излечить господина? Те сказки, какие мне довелось слышать, утверждали с полной уверенностью: да, это ему по силам. Тэнгу не только славились лекарскими талантами, они учили людей целительству — точно так же, как учили мастерству ведения боя. Некий горный отшельник даже исцелил больного императора. Но когда дворцовые священники, заподозрив неладное, окружили подозрительного лекаря и стали нараспев читать молитвы, отшельник утратил всё своё искусство. Пав ниц, он стал молить о прощении, крича:
«Все эти годы я поклонялся тэнгу, учился у них и просил, чтобы они сделали меня знаменитым! О, какая жестокая ошибка!»
Широно, скажи: просил ли тебя господин Абэ вылечить его? Просил, но ты отказал, да? «Более того, я обязан это сделать, причём без последствий…» Нет, замолчи. Не говори ничего.
Я не хочу этого знать.
2
Хижина в лесу
Прибыв на Эдзоти, мы высадились в порту Хакодате.
Отсюда был хорошо виден холм, на котором стоял замок клана Мацумаэ, правителей острова. Во время плаванья нам поведали, что первый замок, возведённый там, издалека напоминал коробку, подарив название всему городу: Хакодате значит «коробочная усадьба». Но это случилось давно, более двухсот лет назад, и нынешний замок не имел с коробкой ничего общего.
На заставе Камэда я взял лошадь. Каюсь, я предполагал всякие сложности, без которых трудно обойтись путешественнику в чужих землях, где законы такие же, как везде, но исполняются они по-своему. Я ошибся — глянув мою подорожную грамоту, старший конюх заставы проникся ко мне внезапным уважением. Предложил любое животное на выбор; видя мою беспомощность, справился, куда мы едем, и сам выбрал гнедого одноглазого мерина со спокойным нравом и беспримерной выносливостью.
— Для горных троп лучше не придумаешь! — уверял конюх, поглаживая косматого низкорослого конька.
Я решил положиться на чужой опыт и в итоге не прогадал.
Из Хакодате по узкому перешейку, связывающему порт с основной частью острова, мы двинулись на северо-восток, в горы. Нашей целью был погасший вулкан Тэнгу-Хираяма: неподалёку от него располагалась деревня Макацу, где жили опекуны моей невесты. Меня смутило название вулкана — слово «тэнгу» слишком много значило, а в каждом совпадении я видел если не волю богов, то путеводные знаки. Меня также смутила близость деревни к вулкану, но сведущие люди объяснили, что Тэнгу-Хираяма давно забыл про извержения, а землю в тех краях трясёт ничуть не больше, чем в иных местах.
Погода не баловала. Местные удивлялись моей привередливости, заявляя, что лето как лето, даже получше иного. «Поездили бы вы зимой!» — смеялись они. И добавляли, что на Эдзоти в году семнадцать солнечных дней. Всё остальное время — не снег, так дождь, не тучи, так облака.
Кто бы спорил, думал я, кутаясь в плащ.
Мерин шёл ходко. Широно не уступал ему ни в скорости, ни в послушании. Старый настоятель так привык висеть за спиной слуги, что мог часами дремать, младенчески посапывая. По-моему, путешествие доставляло святому Иссэну огромное удовольствие. Я опасался, что диковинная обувь Широно может подвести его в горах, но стыдно признаться — когда я шёл пешком, желая размять ноги, я спотыкался куда чаще Широно.
Сказать по правде, он не спотыкался вовсе.
Равнины сменились горами, озёра остались позади. Мы забирались всё выше, ища тропу в лесах из пихты и ели, кедра и берёзы, с густым бамбуковым подлеском. Всё чаще встречались заросли непроходимого кустарника. В узких, но бурных речушках Широно каким-то чудом — не иначе, волшебством! — ловил рыбу. Камни он бросал отменно, и тогда мы, за исключением монаха, радовали брюхо нежным птичьим мясом. Я, как господин, по большей части собирал грибы. Дважды нам встретился медведь, но к счастью, зверь обошёл нас стороной, не тронув.
В деревнях, которые попадались на пути, нам удавалось разжиться если не рисом, то овощами, ячменными лепёшками и тыквами-горлянками, полными капустного сока. Сок был сброженный, но это его не портило.
Цель нашей поездки была уже близко, в нескольких часах езды, когда мы увидели эту хижину.
Сперва я решил, что это окраина очередной деревни. Нет, хижина стояла сама по себе, в месте столь безлюдном, что трудно и представить. Стены из досок и веток, обмазанных глиной, крыша из кустарника и тростника — должно быть, жилище возвели лесорубы или охотники для своих нужд. Жестом велев спутникам остановится, я долго присматривался к хижине и крохотному дворику перед ней.
Вряд ли нас ждала какая-то опасность. Внутри хижины, похоже, кто-то был, но признаков того, что здесь обитает банда лихих людей, я не наблюдал. Я вообще не очень-то понимал, как эта хижина возникла перед нами. Вот только что я видел тропу в лесу, которая то ползла вверх, то спускалась вниз; размышлял, проламываться нам через кусты или двинуть в обход, и нате вам — хижина.
Как из-под земли выросла.
— Я войду первым, — предупредил я, спешиваясь. — Когда подам знак, идите за мной.
И добавил, поразмыслив:
— Широно, поставь святого Иссэна на ноги. И будь начеку! Если что, твой жизненный опыт нам пригодится.
Мерина я привязал к жердям ограды. Шагнул к дверям:
— Есть кто живой?
Ответ пришёл не сразу:
— Скромный отшельник приветствует путников.
— Мы не побеспокоим вас?
— Входите, прошу.
Пригнув голову, я вошёл. В хижине царил густой полумрак, но было видно, что здесь обитает
