Звуки родного двора - Маргарита Минасовна Закарьян

толпой, Лизка влезла в злополучную маршрутку и, сама не понимая почему, громко произнесла: «Здравствуйте!». Все тупо посмотрели на нее, только один дедуля лет восьмидесяти ответил: «Здравствуй, дочка!». «Наверное, пожалел,» – подумала Лизка, уставилась в окно и стала рассуждать: «Два оскорбления и одно признание в любви за полчаса… Не много ли?! Да и вообще, что лучше, быть дурой, коровой или красивой? Лучше дурой. Дуракам легче жить. Спрос меньше…». Прошли считанные секунды, и шофер громко объявил: «Тургенева!». Маршрутка остановилась перед семиэтажным зданием. Лизка бросилась к двери, за ней – дедуля.

– Дочка, не одолжишь десятку?

Лизка смутившись, сунула полтинник в морщинистую ладонь деда и вошла в здание редакции. Быстро пробежав по лестнице на пятый этаж, она остановилась перед дверью с табличкой: «Вести курорта. Главный редактор Зверева Людмила Леонидовна». «До чего же фамилия соответствует внутреннему содержанию», – мелькнула мысль в Лизкиной голове. Нацепив театральную улыбку на лицо, выпрямившись, как натянутая струна, она открыла дверь, за которой ничего хорошего ее не ожидало.

Мамаша двух дочерей плюс целого коллектива грозно произнесла: «Коренева! Наконец-то на работу добралась? Все, кроме опоздавшей, свободны!». Весь коллектив – 36 человек – молча встал с насиженных мест. Лизка Коренева – тридцать седьмой член коллектива – тупо уставилась на картину с изображением обнаженной девушки на фоне красивого летнего пейзажа. «Ей бы еще в руки весло», – почему-то подумала Лизка.

– Коренева! Вы так великолепно справляетесь со своими обязанностями, что я даже не знаю, что бы мы без вас делали. Но с понедельника все-таки попробуем, – совершенно спокойно заявила Зверева. Ее железное равнодушие означало полный крах всей карьеры Лизки в журналистике. Во всех существующих редакциях города Людмила Леонидовна имела своих людей. Зверева приехала в родной город Кореневой из Казахстана. За короткий промежуток времени она успела обзавестись знакомствами и сделать головокружительную карьеру.

– Я не специально… Так получилось… Встретила своего одноклассника… Не видела десять лет, – как провинившаяся школьница оправдывалась Лиза.

– Дело не в опоздании. Просто из вас, Коренева, никогда не получится хороший корреспондент. Вы отражаете в статьях и телевизионных сюжетах ту действительность, которую вам хочется видеть. Вы не дипломат, а так, черт знает что. Сам себе режиссер. Мне такая самодеятельность не нужна, тем более перед выборами мэра и городской Думы… – закончила свой монолог Людмила Леонидовна. От нее повеяло энергией, что свойственно деловым людям.

– Я всегда боялась энергичных людей, – решительно заявила Лизка. – Ленивый не станет делать дурное: зло требует энергии. Обычно злы очень энергичны…

– У вас все? – оборвала ее Зверева.

– Все! – ответила Лиза.

– Тогда завтра в 9 утра выезд в район. Оператор в курсе. Нужно будет сделать репортаж о переселении турков-месхетинцев.

Лизка молча кивнула головой в знак согласия и вышла из кабинета. Она сделала все возможное, чтобы избежать обострения натянутых отношений, потому что всегда помнила простую истину: никогда не руби с плеча. Но обида в ее душе затаилась.

Почувствовав, как в горле сжался ком, Лизка присела на скамейку и заплакала. «Ей ли, Зверевой, бывшему торговому работнику, рассуждать о том, как и о чем я пишу?» – думала девушка. Что она, как журналист растет, было очевидно. Последние статьи и сюжеты были не только грамотно выстроены, но и интересны.

– Плевать мне на нее! Главное, у меня есть свой зритель и читатель! – шептала Лизка про себя.

Глава 2

Пашка пришел на встречу на целый час раньше. Лизка, напротив, опоздала на полчаса. В кафе никого, кроме работников, не было. Он заказал шампанское, рыбу, салаты, а на десерт – пирожки и мороженое, напомнившие ушедшие годы.

От Пашки исходил запах детства. Он будоражил разные мысли: тревожные, грустные и счастливые. Мысли кувыркались и путались. Вспомнились школьный двор, последний звонок, что-то еще, что было гораздо раньше… Ах, да, последний урок литературы… доска, на которой красивым классическим почерком Раисы Андреевны была выведена тема сочинения: «Последний бал Наташи Ростовой». Почему вспомнилось именно это? Может быть, сегодня – мой первый и последний бал? Может быть, жизнь закончилась? От этой мысли Лизке стало жутко.

– Пашка, – она прервала минутное молчание, – помнишь, как вы с Борькой… – Лизка не успела до конца задать вопрос.

– … Переписали твое сочинение и получили «четверку» на двоих, а ты пятерку?! Борька, помню, еще возмутился: «А почему мне поставили пару, а Кореневой «пятерку», у нас слово в слово написано одинаково?..» – выпалил Пашка.

Лизка улыбнулась.

Воспоминания, дремавшие годы, выплескивались наружу, разлетались в разные стороны, как брызги шампанского. Душа ликовала. Счастье-то какое! Кусочек детства вернулся!!!

– Девушка, а девушка, – вдруг спросил Пашка, – я забыл спросить, как вас зовут. Лето? А может быть, Весна?

Лизка громко засмеялась. Конечно же, она вспомнила апрельский праздник в актовом зале школы. Она должна была играть Лето, а Шурочка Свиридова – Весну, но так как Шурик заболела, Лизке пришлось наряжаться в Весну и Лето. С ролями Лизка справилась блестяще, потому что она – ярко выраженный Близнец по гороскопу – вмещала в себя весеннее сумасшествие и летнюю щедрость.

– Сегодня день особенный!

– День обычный. Особенным сделали его мы своими воспоминаниями, – вынесла свой вердикт Лизка. – Как важно порой научиться ценить лучшие моменты состояния души, и как мало для этого надо, – продолжала она, – нужно просто остановиться и оглянуться вокруг. Вернуть свою память в места, где когда-то проходило детство. Ощутить красоту этих мест, красоту своего города. Быть может, этого нигде нет и не будет!

Кафе «Ромашка» находилось на Высоком берегу, недалеко от маяка. Столик, за которым разместились Пашка и Лизка, стоял за огромным кленом. Его ветки мешали разглядеть всю красоту морского пейзажа, но, несмотря на это, Лизка ощутила на себе дыхание моря. Она чувствовала его запах: неповторимый букет тины, ракушек, всевозможных медуз, гальки, песка… Этот запах она могла бы распознать из тысячи. Ей не раз приходилось наблюдать, как ласковое и нежное море в напряженном, таинственном затишье меняло свой блеск и краски. Как небольшая рябь на морской глади, вырастала в большие гряды волн. Каждый раз, любуясь морем, девушка ощущала их размеренное движение и громадность морской равнины. Сегодня эти ощущения воспринимались ею особенно: сказались встреча с Пашкой, нахлынувшие воспоминания и выпитое шампанское.

– Почему-то летом легче быть счастливой, – тихо произнесла она. – У этого времени года свои законы, свои девизы. Один из них приемлем для всех, каждый может сказать: «Прощайте, уныние, скука и одиночество!», потому что их ты делишь с солнцем, морем, золотистым песком, с удивительными красками, звуками, новыми, доныне не знакомыми тебе впечатлениями. Эти летние подарки