Звуки родного двора - Маргарита Минасовна Закарьян

Где лаврами судьбу свою плела.

Уж не найти мне не напрасных слов,

Чтоб кружевом легли на белый лист.

Не посвятить опять тебе стихов,

В которых в силах я была простить…

Тихо падающий снег оголил фрески Аниной души. Появилась болезненная потребность запомнить слова, перенести их на бумагу, показать читателю, как другу, врачу или священнику.

Громкие голоса заставили ее отвлечься. Аня обернулась и увидела компанию изрядно выпивших людей. Спрятавшись от снега под навесом, они разместились на топчане и разливали в одноразовые стаканы сомнительную жидкость из трехлитрового баллона.

Не свойственное для зимнего пляжа зрелище Аню удивило и насторожило.

– Француз, француз, не уходи, – кричала одна из женщин мужчине, отказавшемуся пить.

Тот резко швырнул стакан и быстрыми шагами удалялся к выходу с пляжа.

– Француз! Ты куда? Быть может, я твоя судьба! – просила она вернуться мужчину, больше похожего на работника очистительных сооружений, нежели на иностранца.

– С тобой какая может быть судьба, проститутка? – неожиданно ответил тот на русском вперемежку с хохляцким и приостановился. – Ты ж через себя весь Кавказ и Азию… Среднюю… пропустила.

– Проститутки те, кто страну развалил, а я ее собираю, – вызывающе выкрикивала женщина, догоняя мужчину.

Диалог неизвестных людей не вписывался в мироощущение Ани и отвратительным образом резал слух. Она еще находилась под впечатлением утонченных слов нахлынувшей на нее лирики. Город души, выстроенный ею из глубоких слов, разрушился в считанные секунды увиденной реальностью.

Спустя некоторое время пьяная компания удалилась, но один из них, с обликом бомжа, продолжал оставаться на топчане в лежачем состоянии. Через несколько минут, он упал лицом на заснеженный песок и замер.

Верный тревожно заскулил и бросился на упавшего. Собака пыталась его перевернуть и жалостно лизала затылок.

– Ко мне, Верный, – приказывала Аня, но собака не реагировала.

– Да что случилось? Я сказала: «Ко мне!» – повторяла Аня, однако Верный ее не слушал, продолжая истошно скулить.

Тогда Аня подошла поближе и, к своему ужасу, открыла, что лежащий оказался женщиной. Из-под вязаной шапки с козырьком, очень похожей на мужской головной убор, выбилась копна рыжих волос. Шнурков на мужских мокасинах не было вообще. Но то, что произошло дальше, повергло Аню в шок. Когда женщина под бурным натиском Верного перевернулась на спину и слабым, не контролируемым от алкоголя движением убрала с лица снег, Аня увидела на левой щеке и шее большое родимое пятно, точь-в-точь как на фотографии девочки из папиного сейфа.

– Оставайся на месте, – теперь уже просила Аня Верного, – я вызову «скорую»… Ждать помощи пришлось недолго, но времени было достаточно, чтобы разобраться в сомнениях и убедиться в том, что в последнее время тревожило и пугало. Инстинктивно Аня осознала, что в ее жизни уже произошло что-то удивительное, быть может, страшное и необходимое одновременно. Еще тлеющие сомнения развеял Верный. Он всем своим собачьим поведением показывал, что лежащее существо на песке, укрытое теплым снегом, ему небезразлично, а напротив, бесконечно дорого.

Огромное нервное напряжение развеялось светом ржавого фонаря. В его желтом робком свете отчетливо выделились контуры влажного от снега женского лица, стертые буднями, забитые временем. И Аня вспомнила… Память вернула ей забытую картину: трамвай, вульгарно одетую девушку с бутылкой дешевого портвейна и большим родимым пятном через всю левую щеку и шею. Она вспомнила ругающуюся кондукторшу и маленький черненький комочек…

Господи! Неужели это один и тот же человек? То, что перед Аней лежала та самая девушка, которую она встретила в далекие студенческие годы в трамвае, было очевидно: поведение Верного подтверждало ее догадку. Собачье сердце не изменило своей преданности хозяину, оно узнало ее… ту девушку в трамвае… оно узнало самые первые руки… Но ведь точно такое же родимое пятно там… на фотографии.

На безлюдный пляж опускались сумерки. Желтый свет от фонаря переродился в фиолетовый и делал лицо женщины безжизненно синим. Верный уже не скулил, а молча лежал на ее груди. Ане показалось, что ее собственное сердце не вмещается в грудную клетку, так сильно колотилось.

Не переставая, тряслись коленки. В какой-то момент ей померещилось, что это сон, но снег и море отрезвляли, заставляли реально воспринимать действительность.

Наконец подъехала «Скорая». Женщина так и не открыла глаза.

– Она жива? – тихо спросила Аня.

– Что может с ней статься? Таких ничего не берет. Они живучие, – брезгливо ответила медсестра и с помощью двух парней, в таких же, как она, белых халатах, перенесли женщину на носилки.

– Куда вы ее? – заикаясь, спросила Аня.

– По дороге разберемся, – смеясь ответил один из ребят.

– Где я смогу ее найти? – еле слышно спросила Аня.

– А зачем она вам, собственно говоря? – удивленно спросила медсестра.

Аня опустила голову. Она не знала, что ответить.

– Возьмите! – медсестра протянула небольшой клочок бумаги, – завтра позвоните по этому номеру.

Дома Аня ничего не сказала. Тайна оставалась с нею наедине до следующего дня. И как бы тяжел ни был ее груз, Аня ни с кем не делилась. Единственное, о чем просила Бога, – быстрее разобраться в случившемся. Но утром ее ожидал новый удар.

– Куда-то исчез Верный, – первое, что услышала она от отца, когда вышла в кухню. – Опять не спала? – сразу же последовал вопрос.

Николай Георгиевич чувствовал, что что-то произошло, это было написано на лице дочери.

Аня промолчала.

– Как это пропал? – через некоторое время переспросила она отца.

– Совсем уж старый он… Наверное, время пришло, – глухо ответила Майя Федоровна. – Слышала, они уходят из дому, когда… – Майя Федоровна не осмелилась проговорить слово «умирают» и покосилась на дочь, – знать бы только куда.

Но Аня знала, где искать Верного. За считанные секунды оделась. Когда и как очутилась на пляже, не поняла. Верный, не дыша, лежал на том же месте, у топчана. Его покрытые пеленой глаза смотрели в зимнее небо. Ане ничего не оставалось, как просто закрыть их.

А потом она никак не могла дозвониться по номеру, оставленному медсестрой. Но кто-то все-таки ответил. Аня долго объясняла причину звонка, в красках описывая вчерашний случай. Еще дольше ждала ответа:

– По документам, которые при ней, она Анастасия Гладич. Мы сделали запрос и выяснили, что это по мужу, а в девичестве… подождите минутку… сейчас уточню…

Аня окаменела в ожидании.

– Видова она, – ответил уже другой голос, – у нее ни двора, ни кола. Муж умер, родственников никаких, квартиру пропила… Думаю, долго не задержим. Прокапаем и вперед, опять бомжевать…

– А чем вызван такой интерес? – поинтересовались на другом конце провода.

– Она… моя… сестра… – дрожащим голосом ответила Аня.

– Кто-кто? – переспросили в трубке.

– Сестра! Эта женщина