Звуки родного двора - Маргарита Минасовна Закарьян

кто больше продал, сколько у кого торговых точек: ларьков, магазинов. Аня объясняла это издержками прошлого, в котором дух соревнования за «светлое будущее» превосходил все существующие рекорды, и вытравить его из сущности человеческой уже было невозможно. Видимо, гонка за большими показателями передалась по наследству, у некоторых переродилась в алчность. Витька Голубев в этом плане превзошел всех: совместил торговый бизнес с ресторанным. Баб-то нужно было одевать, а детей – кормить и учить. И до чего же Симка его неблагодарной оказалась. Все плакала и цитировала собственное изречение:

– Свободу в рот не засунешь!

И что бы она только делала, если б не демократия. На человека стала похожа. Накопила денег, сделала операцию, теперь у нее, как и у всех, – два глаза.

Вот тебе и свободный рынок!

Для Ани коммерция оставалась лесом дремучим, но даже те скудные наставления, которые скромно и ненавязчиво она предлагала подруге, воспринимались Динкой, как нечто ценное. Аня это понимала и дорожила отношениями, которые больше походили на родственные, нежели на дружеские. Только теперь они поменялись ролями. Если раньше Аня брала шефство над Динкой, теперь опекала подругу накопившая определенный жизненный опыт Динка. Все ответственные мероприятия в Аниной жизни: будь то простой праздник, выпускной вечер или очередная учительская конференция – все без исключения отслеживались Динкой, и только она могла решить, во что и как одеть Аню. Казалось, так будет всегда, если… если б не одно но…

– Аня, тебя к телефону, – Майя Федоровна подала дочери трубку.

– Я выхожу замуж! – услышала Аня.

– Кто это?

– Ты что, сдурела? Это я – Динка!

– Моя? – переспросила ничего не понимающая Аня.

Никогда Динка не делала даже намека на то, что с кем-то встречается, и Аня всегда была уверена, что у нее никого нет. Рядом с ней и мужиков-то никогда не было! Витька Голубев не в счет, хотя он как-то клеился к Динке, но после того, как Аня составила сводную таблицу его брачных, внебрачных и гражданских жен, любовниц, детей – Витькина кандидатура отпала напрочь.

Был еще один претендент – Славка Михеев, специалист по стройматериалам и по совместительству Витькин друг…. За ним закрепилось прозвище «кафельщик-плейбой»: он поставлял в магазины кафель, а в свободное от работы время подрабатывал в ночных клубах. Славка был хорошо сложен, с красивым лицом, и умело используя не обделенную природой внешность, развлекал женщин бальзаковского возраста эротическими танцами. К Динке стал проявлять определенное внимание после того, как узнал от Витьки, что она вышла за пределы «пролетарской» торговли на рынке и завела собственный магазин.

– Почему нет? Славка в отличие от Витьки свободен: не многоженец, не папа многодетный, а в остальном – перевоспитаешь! – убеждала Аня подругу, но Динка была категорична:

– В нашем роду только мальчиков по вызову не хватает!

Пикантная проблема устройства личной жизни оседлала Динкину душу, но, к сожалению, так и не разрешилась.

– Чего носом-то воротишь? – как-то спросила Динку зрячая Симка. – Шибко-то не зазнавайся, глаза разуй, да посмотри вокруг: одни наркоманы да голубые. Последние еще страшнее, потому как наши «конкурентки».

Безнадежность Симкиного прогноза ввела Динку в полную депрессию, и вот наконец пришло время, когда Аня услышала неуверенный, взволнованный и чрезвычайно громкий из-за важности события Динкин голос:

– Не могу долго говорить. Он рядом… правда ни черта не понимает, но догадывается, что речь о нем, – после загадочного объяснения Аня услышала гудки.

До чего же долгими, нудными и тревожными оказались часы ожидания утра. Последний раз подобные ощущения Аня испытала очень-очень давно, когда ранним утром шла смотреть списки поступивших в университет. То утро оказалось счастливым: на стенде Аня нашла свою фамилию. Тогда ночные часы казались ей вечностью, но это было в другой жизни, в другом измерении. И вот все повторилось: те же ощущения, те же эмоции, те же чувства, может быть даже острее, потому как касались лучшего, что осталось в жизни, – Динки.

Утро наконец наступило, и пришла она – похудевшая, с мешками под глазами, серым цветом лица, но… счастливая. Динка молчала. Аня не задавала вопросов. Нарушил тишину Верный, вломился в комнату и улегся к Динкиным ногам. На него это не было похоже. Обычно он располагался рядом с хозяйкой.

– Только ты меня поймешь, – слезливо заголосила Динка, поглаживая редкую шерсть собаки.

– Хватит причитать, я всю ночь глаз не сомкнула, – раздражаясь, заявила Аня. – Что случилось, в конце концов?

– Его зовут Мухаммед. Он из Турции. Вчера сам доставил мне товар и… сделал предложение.

– Тогда уж лучше Витька Голубев. Не все ли равно, где быть сто первой женой: на родине, у Витьки, или у Мухаммеда, на чужбине? Кстати, матери сообщила? – Аня внимательно посмотрела на подругу.

– Я хочу, чтобы это сделала ты, – Динка опустила голову.

– Я? Да ты в своем уме? Это какое же надо иметь бычье сердце, чтобы сообщить больной матери, что ее дочь уезжает с иностранцем обустраивать личную жизнь!

– Зачем бычье? Доброе, чуткое, понимающее сердце подруги – достаточно.

– Ты сколько времени его знаешь? Кто он? Чем занимается?

– Сколько торгую, столько и знаю. Честный, человек дела, а не слова, надежный, уверена – не подведет.

– Для бизнеса этого, может быть, и достаточно, но для замужества… извини…

– Аня, ты пойми, это – шанс! Слава Богу, что предложил…

– Тогда уж благодари аллаха.

– Какая разница, Аня, ведь ты всегда считала, что Бог един.

– Ну уж, дорогая, ты одно с другим не путай, – Аня отвернулась.

– Это он! – Динка протянула небольшое фото.

Худощавый, смуглый мужчина лет пятидесяти, маленького роста, с большими, открытыми глазами черного цвета, внимательно смотрел на Аню.

– Невысокий, – рассматривая фото, отметила она.

– Зато у него отель высокий, – аргументировала Динка.

– Ты за него или за гостиницу выходишь замуж?

– Конечно за него, но ведь отель при нем… – Динка подошла сзади и тихо на ухо подруге сказала:

– Я пришла за тобой. Без тебя домой не пойду. Убедить маму сможешь только ты.

Аня встретилась взглядом с Динкиным, полным отчаянья, сомнений, лицом, и этого хватило вполне, чтобы сдаться. Конечно, конечно же, она пойдет, она сделает все, чтобы ее Динка была счастлива!

А потом стали приходить толстые письма с фотографиями и подробными описаниями Динкиной жизни. Со временем ее бизнес переместился в Стамбул, и постепенно Аня стала осознавать, что теряет подругу. Но еще теплилась надежда, что все это временно, что скоро Динка вернется, что все это несерьезно, и что пройдет еще какое-то время, и они будут вместе, как прежде.

Но в один из зимних дней, под Новый год, в доме Видовых