Петр Первый на Севере - Константин Коничев

Известно также, что на следующий год, накануне второй, удачной, битвы русских войск за Нарву, Щепотев находился в распоряжении Меншикова и выполнял его задания. Строил мост и разведывал силы противника. И в этих сложных и хитрых операциях легендарный сержант оправдал оказанное ему доверие. Так, выполнив очередное поручение, 18 мая 1704 года с устья реки Наровы Михаило Щепотев писал Меншикову:

«Государь мой милостивый Александр Данилович, услужник твой Михаило Щепотев поздравляет. По приказу, государь, вашему, мост через реку Нарову сделан. Да извествую милости твоей: пришел шведский флот, и с прежними судами всего их будет 40 кораблей… в том числе признаваем 4 тип-бомбардира, а всего они к нам бросали бомбы калибром трехпудовые, а на кораблях пушек по 20, и по 24 видел сам, которые в близости стоят от устья реки Наровы, а другие далече стоят в море верстах в 5 и меньше, а по сколько пушек на иных кораблях, того неведомо, а ядра имеют калибры 24 и 6 фунтовые. А от их бомбардирства и стрельбы нам трудности никакой нет. А знатно, что тут во флоте виц-адмирал, на корабле на фок-мачте поставлен его флаг. А по ведомости взятых языков, что на тех кораблях солдат 1000 человек, а больше на тех судах нагружено хлеб, солод, сельди, мясо, масло, и при моей бытности ничего с кораблей в Ругодев (Нарву) провианту не выгружали. Только ночью, еще мост не сделан был, на мелких судах 700 человек солдат, которые сбираны были из мужиков Колыванского уезду[5] тому ныне третий год, а у того полку полковник Гаспор, из тех судов ссадились на берег ночью и прошли в Ругодев…»

Не был безучастен Щепотев и при, взятии Нарвы, когда Меншиков и Петр перехитрили коменданта Нарвы Горна, зайдя в обход города с тыла. Два полка – Семеновский и Ингерманландский, одетые тогда в новую форму синего цвета, были приняты Горном за прибывшее от шведского короля подкрепление. Внезапный удар – и крепость была захвачена. Вскоре после падения Нарвы сдались русским войскам Ивангород и Дерпт.

Историки отмечают особенную радость Петра по поводу взятия Нарвы. Пир был устроен знатный. Перед домом Меншикова стояла осадная мортира дулом кверху, Петр черпал из мортиры кружкой вино и пил за здоровье солдат и генералов.

В Москву Ромодановскому Петр сообщал о штурме Нарвы: «Где перед четырьмя леты (то есть четыре года назад. – К. К.) всемилостивый господь оскорбил, тут ныне веселыми победители учинил: ибо сию преславную крепость, чрез лестницы шпагою, в три четверти часа получили».

Боевой опыт русских войск, приобретенный при захвате крепостей Нотебург и Ниеншанц, всецело оправдал себя в дальнейших битвах.

Между тем в устье Невы поспешно и многой силой воздвигалась Петропавловская крепость и строился Петербург. Когда требовались на такое дело работные люди, Петр не останавливался ни перед какими строгими мерами. На строительство новой, предполагаемой Петром столицы шли под конвоем тысячи и десятки тысяч крестьян, затребованных из ближних северных областей и даже из Сибири.

В указах царских говорилось: «А на покупку им хлеба и на дачу по полтине на месяц каждому работнику надобно всем сорока тысячам человек денег сто тысяч рублей, которые и собрать по-прежнему с тех, которые в домах останутся… А выслать и приводить сюда оных работников по прежнему указу самим воеводам, а для провожания их, чтоб они с дороги не бегали, велеть им, воеводам, взять с собой по нескольку человек каких-нибудь служилых людей или рекрут с ружьем…»

Шведский король Карл Двенадцатый, узнав о закладке и строительстве Петербурга, насмешливо и самонадеянно сказал: «Пусть сосед мой Петр строит города, они будут взяты шведами».

Осенью, в год закладки Петербурга, пришел сюда голландский корабль с солью и вином. Первая ласточка, первая радость Петра, предвидевшего, что великое будущее России зависит от возвращения ей невских берегов…

На Свири, в Олонце и на Неве усиленно строился военный флот. Петр успевал бывать там и поторапливать корабельных мастеров, строивших фрегаты и удобные для боевых действий подвижные галеры, ставшие впоследствии грозной силой против шведского флота…

В те дни петровских побед в Астрахани вспыхнуло восстание. Петр был вынужден снять из действующей армии часть войск под командой фельдмаршала Шереметева и направить их на усмирение повстанцев.

Пусть не кажется странным, удивительным и неслыханным – от Петра этого можно ожидать – с ответственными полномочиями, в роли связиста-разведчика и наблюдателя за действиями прославленного в боях фельдмаршала Петр срочно направил сержанта Михайла Щепотева.

В неподкупности и в бескорыстии Щепотева, в его преданности Петр не сомневался. Другое дело – люди боярского отродья. Они служат «и верой, и правдой», но, мечтая о победе силою солдатского оружия, имеют еще и другую неблаговидную цель – личного обогащения, расширения собственных и без того обширных земель и увеличения числа подданных им крестьянских бесправных душ. Так было и в этот ответственный момент с фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым.

Ведая, что в нелегкий час Петр будет покладистее, Шереметев обратился к нему с просьбой о расширении своих владений. Разорение богатейшему фельдмаршалу, конечно, не угрожало, однако Петр, чтобы настроить его на боевой лад, ответил ему письмом:

«Дело о твоей деревне сделано. Для бога не мешкай, как обещался, и тотчас поди под Казань…»

Не очень-то быстро двигались со всей поклажей войска Шереметева. В конце декабря 1705 года фельдмаршал был в Казани.

Царское повеление привез в Казань 16 января любимый сержант государя Щепотев. Петр писал Шереметеву, что господину сержанту велено быть при нем некоторое время «и, что он будет вам доносить, извольте чинить». Щепотеву было указано: «Смотреть, чтобы все по указу исправлено было. И буде за какими своими прихоти не станут делать, и станут да медленно, говорить. И буде не послушают, сказать, что о том будешь писать ко мне». И добавлено: «сего фельдмаршалу не писано».

Надо полагать, не велико было удовольствие фельдмаршалу иметь за собой надзирателем сержанта. И это его неудовольствие, так или иначе, проявилось.

Одновременно Петр направил в Астрахань некоего астраханца Ивана Кисельникова с грамотой, требуя прекращения «бунта», выдачи зачинщиков и обещая милость тем, кто покорится воле царской.

Попытка астраханцев поднять восстание на Дону не увенчалась успехом. Продвинуться вверх по Волге им также не удалось. В самой Астрахани начался раскол.

Астрахань сдалась.

Прежде чем начался розыск-следствие по делу «воров»-заводчиков, Шереметев сообщал адмиралу Головину свои воззрения на происшедшее и жаловался на приставленного к нему Щепотева, который пришел в Астрахань за несколько дней до прихода войск Шереметева и был задержан, по сути дела, пленен восставшими:

«А как Михаило Щепотев сидел у них в городе, и они чаяли, что он-то и пущий будет в промысле и бомбардир: для того больше и держались, и выняли у него письма, которые прислал мне троицкий соборный старец Дашков, что было в Астрахани полков и в них людей, и тем принес великую беду монаху, и живу бы ему не быть, если бы взять не поспешили. А как я вошел в город и пришел на двор свой, и он, Михаило, говорил во весь народ, что прислан он за мною смотреть и что станет доносить, чтоб я во всем его слушал. И я не знаю, что делать?..»

В следующем письме, 5 мая, Шереметев снова жаловался Головину на Щепотева:

«Если мне здесь прожить, прошу, чтоб Михаило Щепотева от меня взять. Всенародно говорит, что он хочет меня государю огласить, не знаю чем, и с Александром Даниловичем ссорит и говорит, я-де тебя с ним помирю. Боюсь, чево бы надо мною не учинил. Ракеты денно и ночно пущает, опасно, чтоб города не выжег…»

Как видно, не робкого десятка был Михаило Щепотев, который, имея в подчинении в Астрахани только четырех солдат, пользуясь полномочиями государя, наводил страх на фельдмаршала.

Не прямо, окольным путем, через Головина, фельдмаршал пытался известить Петра о неприязненном к нему отношении Щепотева. И Головин, будучи на равных в чинах, соглашался с фельдмаршалом, отзываясь небрежно о сержанте:

«О Щепотеве я известен, все знают его, какой человек. Ныне писал ко мне, жалуясь на тебя, что будто ты не милостив больно по наносу злодеев, которые ко взяткам склонны…»

Неприязнь фельдмаршала, его нежелание считаться с каким-то сержантом, хотя и доверенным государя, в свою очередь вынудили Михайло Щепотева жаловаться Петру.

7 мая в донесении государю он писал:

«Изволил ты ко мне писать, как фельдмаршалу с астраханцами поступать. Он, фельдмаршал, мне сказал, что никаких статей у него нет, как с астраханцами поступать. Письмо твое из Минска от 7 марта о разборе дворян я получил через 2 месяца. Оно отправлено из Москвы 12 марта с человеком Бориса Петровича, для чего продержал, не ведаю. Фельдмаршал выбрал 200 дворян лучших и богатых, написал к себе в выборный шквадрон, я требовал их к себе, он мне не отдал. Притом явилось в его разборе воровство… С самого начала фельдмаршал стал на меня гневаться за то, что я говорил ему противно, для чего ведет неравно с своим шквадроном полк Шлюссельбургский и другие, которые при нем обретаются?..»