Финальный аккорд - Кевин Милн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я научу, – пообещал я. – Обязательно.
Анна повернулась и посмотрела на меня так, словно сказала: «Я слышала эту стихотворную строчку и раньше». Сейчас из ее уст прозвучало лишь:
– Хорошо.
Не сказав больше ни слова, она повернулась на другой бок и уснула.
Глава 14
На следующий день я полетел обратно в Лас-Вегас, чтобы пробыть там еще три дня и протолкнуть свои идеи для управляющих гостиничной сети. Потом я отправился в Портленд на два дня с последующим заездом на один день в Сиэтл. Мне надо было проверить презентацию, которую одна из моих команд готовила для крупной кофейной компании. Оттуда я заскочил в самолет и полетел через всю страну в Нью-Йорк на трехдневную сессию по стратегическому планированию.
Когда я наконец вернулся в Сан-Франциско, до дня рождения Хоуп оставалось всего четыре дня. Первый прошел в многочасовых встречах с местной креативной командой. Я помогал ей понять, в каком направлении по желанию управляющих отелей нам надо было двигаться в связи с их предстоящим маркетинговым блицкригом.
Анна позвонила мне во время обеда, чтобы узнать, нашел ли я время купить Хоуп гитару.
– Завтра, – сказал я ей. – Дела должны немного улечься.
На следующий день я получил аналогичный звонок. И на следующий после него день. Когда я пришел домой в тот вечер, за два дня до вечеринки по случаю рождения Хоуп, Анна не спала. Она сидела на диване и смотрела какое-то шоу. На ее лице были видны следы недавних слез.
– Мелодрама? – спросил я, прекрасно зная, что ее слезы не имели никакого отношения к тому, что она смотрела. Анна была мужественным человеком, иногда чересчур.
Не считая потери ребенка, обычно единственный, кто был способен заставить ее плакать, был я.
– Что?
– Твое лицо… Оно выглядит так, словно ты…
Она бросила в мою сторону раздраженный взгляд.
– Это не фильм.
– Что тогда происходит? Все в порядке?
Я сел на диван рядом с ней.
– Нет, – с трудом произнесла она. – Все ненормально. Я… ты… меня… нас – у нас уже все ненормально, Итан. Я чувствую, что едва держусь. Я не могу больше это терпеть. Надо что-то решать.
– Что ты не можешь больше терпеть?
– Для начала, у меня постоянно такое чувство, что все лежит на моих плечах. Словно я мать-одиночка! Тебя никогда не бывает рядом. Постоянно. И Хоуп, и я в конечном итоге сидим здесь одни, просто желая быть такими же важными для тебя, как твоя работа. Ты знаешь, что бы мы отдали лишь за то, чтобы провести с тобой немного времени?
– Разве мы уже не разговаривали на эту тему раньше, чуть ли не сто раз? Единственное, что мне нравится в моей работе, это то, что она обеспечивает нашу семью. И я думаю, что будет трудно просто взять и бросить ее. Поэтому до тех пор, пока ты не говоришь, что готова снова начать работать и помогать оплачивать счета, я не понимаю, по какому поводу ты плачешь.
Она, выпрямившись, села на диване, вытерла лицо и сделала сенсационное заявление:
– Я готова.
– На что?
– Я больше не хочу никаких оправданий от тебя, почему ты всегда так занят. Так что я готова начать работать, если это так необходимо.
– Ты серьезно?
– Я рада, что у тебя есть хорошая работа. Это здорово. И я благодарна тебе за то, как ты нас обеспечиваешь. Но деньги – только часть уравнения, и мы могли бы обходиться гораздо меньшей суммой, чем ты зарабатываешь. Когда я вышла за тебя замуж, я вышла за тебя, а не за твой доход.
Анна сделала паузу, достаточно длинную для того, чтобы схватить с журнального столика знакомый белый рвотный пакет и бросить его мне на колени.
– Ты бы очень удивился, если бы узнал, как часто я его вытаскиваю и читаю, Итан. В бедности и богатстве, помнишь? Если богатство означает, что у меня есть деньги, но у меня нет тебя, то прямо с этого момента я выбираю бедность.
Я не был уверен, что сказать. Я давно пришел к выводу, что Анна была так привязана ко всем приятным вещам, которые у нас были, что она никогда охотно не расстанется с ними. Тем не менее, прямо сейчас, она была готова пожертвовать всем этим. Мы когда-то договорились обменять время на деньги, и теперь она была готова сделать этот самый обмен в обратном порядке.
– Итан, ты понимаешь, что я говорю?
– Что я должен немного сократить свои часы на работе?
Она развернулась, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Нет, не немного. Я говорю, что я не могу больше терпеть. Такое чувство, словно мы вообще не женаты. За последние несколько лет мы были как два сверхскоростных поезда – может быть, мы едем по одним путям, но, кажется, мы быстро удаляемся в противоположных направлениях. Мне нужен муж. А Хоуп нужен отец. Жизнь ускользает, и я не могу просто сидеть сложа руки и ждать, когда в будущем наступит какое-то волшебное время, и мы вдруг снова станем счастливой семьей. Ты нужен мне и ты нужен мне сейчас.
Она указала на список свадебных обетов, которые я записал на пакете много лет тому назад.
– Если ты не желаешь жить согласно этим вещам… Ну тогда…
– Тогда что? – наседал я. Намек на развод был очевиден. Я хотел, чтобы она честно призналась и сказала об этом.
Анна пристально смотрела на меня, с трудом сдерживаемые слезы, которые я видел, готовы были вот-вот пролиться из ее глаз.
– Пожалуйста, не дай этому случиться, Итан. Я не могу себе представить, как это будет больно. Я хочу, чтобы наш брак продолжался. Я действительно этого хочу. Но, честно говоря, для того чтобы это произошло, надо, чтобы ты был тем человеком, который записал все эти замечательные вещи в день нашей свадьбы. Я знаю, что вела себя неидеально, но я стараюсь и хочу, чтобы ты тоже попробовал. Я устала от невыполненных обещаний.
Я как будто кивнул и покачал головой в одно и то же время. Я понял, о чем она говорила, но последствия от осуществления ее идей было трудно спрогнозировать.
– Я хочу того же, что и ты, Анна. Но это чертовски похоже на ультиматум: брось работу или потеряешь семью. Я в некотором роде считаю, что отказ от работы приведет к тому, что наша семья тоже пойдет ко дну. Это замкнутый круг.
– Я не прошу тебя перестать работать. Есть другие рабочие места.
– Таких, как эта, нет.
– Конечно есть! Найди работу, где начальник не диктатор.
– Но на таких работах не платят столько, сколько здесь.
– Неужели ты не слышишь меня? Меня не волнуют деньги. Может быть, раньше волновали, но сейчас уже нет. Они не стоят того.
Я откинулся на диване, утонув в мягких кожаных подушках, и испустил долгий глубокий вздох. У меня было такое чувство, словно вместе с воздухом я прямо сейчас выдохнул все то, что мне с таким трудом удалось сделать. Мой разум хватался за соломинку.