Пиранья против воров - Александр Бушков

Бесшумно проскользнув внутрь, Мазур взял экс-художничка за щуплое плечо. Приготовился тряхнуть как следует...

Медленно разжал пальцы. Присмотрелся. Нагнувшись, прижал ладонь к шее, нащупывая артерию – и, прежде чем определил, что пульса нет, вновь ощутил ту же стылую к о ч е н е л о с т ь.

Без усилий, перевернул тело на спину. Голова мотнулась нелепо, безвольно, жутко, как чайник на веревочке.

«Ай-яй-яй», – холодно подумал Мазур.

На трупе была полосатая рубашка, бежевые полосочки узкие, а белые, наоборот, раза в три шире. И на такой вот белой полосе, прямо напротив сердца, торчала из груди обмотанная синей прозаической изолентой круглая рукоятка чего-то наподобие заточки. Крови не наблюдалось. Всажена, такое впечатление, опытной рукой. Судя по состоянию тела, э т о стряслось не менее часа назад...

Вмиг уложив тело в прежнем положении, Мазур шарахнулся к двери, словно за ним гнались черти со всего света. Однако никто не ворвался в пропахшую водкой и табаком комнатушку, никто не хватал его за руки, не махал под носом наручниками – следовательно, это не было ловушкой, поставленной персонально на него. Это просто л и к в и д а ц и я, судя по первым впечатлениям, исполненная не без изящества. Пока что, по крайней мере, никто не всполошился, не заметил вовсе...

Вернувшись в комнату с «частной коллекцией», он закурил и плюхнулся в кресло. Безнадежности не ощущалось, но в голове царил сумбур. Быть может, наш н е к т о решил таким образом оборвать некую ниточку – а может, все гораздо незамысловатее, и кто-то из постоянных собутыльников, сводя неведомые счеты или в приливе белой горячки... В данную минуту, сугубо частным порядком бесполезно и пробовать докопаться до истины...

– Ну как? – не без любопытства спросила Танечка, сложив руки на груди и глядя на него сверху вниз.

– Вы были правы, очаровательная, – сказал Мазур. – Добудиться невозможно. Здоровый алкогольный сон.

– Я же говорила... Мне виднее.

Она выглядела совершенно спокойной, безмятежной мраморной статуей. Ничегошеньки не знает, и л и? Мазур в жизни видывал немало людей, стоявших после только что совершенного ими убийства с еще более безмятежными физиономиями – между прочим, и женщины среди таковых числились... Но как тут узнать точно?

– Может, я вам могу чем-нибудь помочь? Если, конечно, речь идет не о... медленных танцах.

– Слушайте, а ведь... – протянул Мазур с видом человека, только что ушибленного в темечко гениальной идеей. – Вы в картинах разбираетесь?

– Я, знаете ли, институт искусств закончила, – вздернув безукоризненный греческий носик, ответила валькирия.

– Вот и прекрасно... – оживился Мазур. – Знаете, ваш Семен Климентьевич не так давно ездил с одной девушкой в Кара-Мылык, в сагайскую столицу, и купил там у бабушки некие картины...

– Я знаю, – сказала Танечка.

Показалось ему, или ее взгляд мгновенно стал напряженным, опасливым?

– А кто их купил, вы не в курсе?

– Понятия не имею, – ответила она мгновенно.

Не показалось, черт возьми, не показалось! Напряглась, стервочка, явственно!

– Жаль...

– А что такое?

– Даже не знаю, как сказать... – пожал плечами Мазур. – Понимаете, я у той же самой бабули купил картину. Надо бы посоветоваться с понимающим человеком...

– Приносите, – сказала Танечка, огромным усилием воли сохраняя спокойствие. – Посмотрим. Что за картина?

– Да так, – сказал Мазур. – Скорее не картина, а этюд. Страхолюдный такой мужик вроде лешего, рот разинул, словно орет на кого-то... И появились у меня идеи... нет, это, конечно, ерунда сплошная, но чем черт не шутит... – Он поднялся. – В общем, я вам принесу показать...

Встал и пошел к двери. Обернулся неожиданно резко – и вновь убедился, что ему не мерещится. Валькирия едва смогла сменить исказившую личико злую гримасу на улыбку... Он стрелял наугад и попал в точку, он сам не знал еще, куда именно попал, но это был самый центр неведомой мишени...

– Да, а до скольки вы работаете? – спросил Мазур, убедительно притворившись, будто ничего не заметил.

– До семи вечера.

– Обязательно приеду...

Спустившись по ступенькам, Мазур горестно подумал: «Как скудны все-таки возможности, пусть даже учитывая поддержку всемогущего г-на Гвоздя. Сейчас бы поставить на прослушку телефон магазина, она обязательно позвонит к о м у – т о, быть может, уже звонит, вот незадача-то. И ошибки быть не может, ее словно пыльным мешком с полуфунтом ржавых гвоздей внутри по темечку припечатали... Э т о, что бы оно ни было, вокруг тех картин самым недвусмысленным образом заворачивается...»

– Кирилл Степанович!

Мазур оторопело огляделся. Рядом с его «Волгой» стояла другая, с теми же примечательными цифирками на номерном знаке – и полуопущенное тонированное стекло задней дверцы открывало непроницаемую физиономию р а б о т о д а т е л я. Вот так встреча...

– Садитесь, – резко поторопил Гвоздь.

Прямо-таки обежав машину, Мазур упал на сиденье, торопливо сказал:

– Вас-то я и искал... Подождите, вы что, за мной следили?

– Ну, не совсем, – усмехнулся Гвоздь одними губами. – Просто ваши перемещения порой отслеживаются. Ради вашей же безопасности. Простите за цинизм, но вы мне нужны живехонький и здоровехонький.

– Вот совпадение, – сказал Мазур. – Я мне – тоже...

– Тем более, что вы мне срочно понадобились...

– Подождите, – решительно прервал Мазур. – Все подождет, если только это не... Вы не на след ли напали?

– Нет, тут другое...

– Тогда – тем более подождите, – командным тоном сказал Мазур. – Ваши люди... те, с самолетом... еще там? В Кара-Мылыке?

– Ну да, – настороженно сказал Гвоздь.

– Свяжитесь с ними немедленно. И передайте следующее... Они должны отыскать ту старушку, у которой Тамара купила картины и лошадок. Где, как – неважно, пусть из кожи вывернутся... Адрес я вам сейчас дам. У нее на стене висит картина, вроде этюда – орущая человеческая голова. Пусть купят ее за любые деньги и по возможности быстро переправят в Шантарск. – Он спохватился. – Только не вздумайте решить дело по-мокрому...

– Да ну, что вы, – усмехнулся Гвоздь. – Бабуля, как я понимаю, советская?

– Ага.

– Картина ей дорога, как память?

– Не похоже.

– Ну вот видите, зачем тут мокрое... С такими бабулями можно и полюбовно договориться – Томка же сладила... Дальше.

– А, все, – сказал Мазур. – Пусть купят картину в кратчайшие сроки и доставят в Шантарск. И еще. Не знаю, как вы это сделаете, но сделать нужно немедленно. Тут, в магазине, есть продавщица...

– Такая... – Гвоздь провел в воздухе указательным пальцем плавную линию, примерно соответствовавшую Танечкиным пропорциям. – Знаю. Я сам там пару раз покупал в подарок всякую дребедень...

– Тем лучше, – нетерпеливо сказал Мазур. – Поставьте за ней слежку, немедленно. Самую квалифицированную и плотную. Вот теперь – все.

– Нужно знать, где она бывает?

– Где бывает. С кем встречается. О чем говорит по телефону и перед сном в кровати...

– Интересно, – сказал Гвоздь, легонько усмехаясь. – Жаль, любезный адмирал, что вы себя сейчас со стороны не видите. Глаза горят нешуточным азартом, пальчики вздрагивают... – Он с т е р с худощавого лица улыбку, словно ластиком по карандашной черте ш и р к н у л. – Что, след?

– След, – уверенно сказал Мазур. – Вы только не выспрашивайте у меня подробности, не надо. Ну, что вы сидите?

– Сейчас, сейчас, – сказал Гвоздь примирительно. – Если у вас все, вы и меня минутку послушайте... Не у одного вас д е л а резко двинулись, Кирилл Степанович. Мне забили стрелку...

– Простите?

– Мне по всем правилам назначили встречу, – бесстрастно сказал Гвоздь. – Для неотложного рассмотрения неких вопросов. Намекнув при этом, что именно они имеют некоторое отношение к... тому, что у нас последнее время происходило.

– Ага, – сказал Мазур. – Будем брать?

– Кирилл Степанович... – усмехнулся Гвоздь одними губами. – Мы с вами не на войне. Тут свой этикет, знаете ли. Б р а т ь никого нельзя, это против правил. Будем г о в о р и т ь. Хотя, скажу вам откровенно, такие разговоры иногда и пальбой кончаются, так что нам с вами нужно многое прикинуть...

Глава седьмая

Разговоры запросто

По словам Гвоздя, место встречи – то бишь стрелки, если пользоваться профессиональным жаргоном определенного круга – назначила другая сторона. Приходилось признать, что этим она, безусловно, проявила склонность к черному юмору – или, глядя с другой стороны, нешуточную предусмотрительность.

Летнее кафе располагалось на открытой террасе кинотеатра в центре – а на другой стороне улицы, рукой подать, размещалось занявшее целый квартал серое здание, служившее резиденцией как областному УВД, так и областным чекистам. Солидное такое здание казенно-неприветливого облика, украшенное кое-где по периметру мониторами теленаблюдения. Отнюдь не самое подходящее место, чтобы тыкать собеседнику стволом в лоб и вопрошать: «Тебе что, падла, жить надоело?»