Озаренные солнцем - Валентина Герман

– И Вы настолько убеждены в Вашей странной теории, – продолжил Плоидис, делая еще шаг к ней и неожиданно оказываясь совсем близко, – что даже не можете заметить, насколько сильно я в действительности в Вас влюблен.

– Плоидис!.. – Иллиандра осеклась, поняв, что назвала короля по имени, и испуганно сделала шаг назад, но он вмиг настиг ее и сжал в своих объятьях. Его имя, сорвавшееся с ее губ, звенело у него в ушах.

– Не бойся, Илли. Ну, чего ты боишься?..

– Не нужно, Ваше Величество, прошу Вас, – она испуганно смотрела на него, упираясь ладонями в его плечи. – Не нужно… как же Диадра? Она ведь тоже влюблена в Вас…

– Она влюблена в образ, а не в меня, – возразил Плоидис. – И поверь мне, она не единственная. Но только ты знаешь меня настоящего, потому что я позволил тебе увидеть себя таким, я хотел, чтобы ты увидела.

– Но почему я?.. – тихо спросила Иллиандра.

Плоидис мягко улыбнулся.

– Я ведь уже сказал. Потому что я люблю тебя, Илли.

Иллиандра застыла, глядя в его бархатные глаза, так, словно только что наконец осознала смысл его слов. Не может быть – он любит ее… Плоидис внезапно притянул ее к себе и осторожно коснулся губами ее губ – и мир вокруг Иллиандры в один миг закружился от его прикосновений.

О Боги!.. Он, все это время казавшийся ей почти божественно недоступным, сейчас вдруг оказался так близко – и теперь этот непривычный, терпкий вкус его нежных губ сводил ее с ума… И неужели всего несколько месяцев назад она могла подумать о нем, будто он мог играть с Диадрой…

– …Нет, – сказала Иллиандра, резко отстраняясь. – Ваше Величество, я не могу… я не стану предавать ее.

Плоидис с трудом подавил стон.

– Разве это предательство – быть с тем, кого любишь?..

– Это предательство, быть с тем, кого любит подруга, – сказала Иллиандра. – Я ведь… я сама убеждала ее в Вашем интересе к ней… я пыталась лишь избежать ее ревности, скрыть от нее свои чувства… но теперь получается, что я обманывала ее, чтобы вместо нее быть с Вами. Это предательство, или Вы все еще можете назвать это по-другому?

– Илли, – мягко прошептал Плоидис, глядя ей в глаза. – Просто подумай… пошла бы Диадра на такие жертвы ради тебя?

– Какая разница? Важно, что я не могу сделать этого с ней.

Плоидис вздохнул и внезапно отпустил ее.

– Что ж, это твой выбор, Илли, – сказал он. – Я не буду настаивать долее.

– Простите меня, – прошептала Иллиандра, испуганно взглядывая в его глаза, но Плоидис качнул головой.

– Не за что просить прощения, Илли. Что бы ни случилось, я всегда буду тебе другом. Помни об этом.

Он повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Иллиандра, не шевелясь, смотрела ему вслед.

Она оттолкнула его.

О Боги, она его оттолкнула…

Иллиандра вдруг едва слышно всхлипнула и, опустившись на софу, спрятала лицо в шелковых подушках, больше не в силах сдерживать сдавленные рыдания.

Плоидис удрученно сидел за столом в своем кабинете, уже даже не пытаясь вчитываться в бумаги. Прошло время обеда, но он не выходил, не в силах оторвать своих мыслей от Иллиандры.

Что им было делать теперь? Как было вернуть те искренние, теплые отношения, которые связали их за эти месяцы и которыми они оба так дорожили?.. Плоидис не мог представить, что назавтра Илли, как ни в чем ни бывало, сможет войти в его кабинет, и привычно улыбнуться, и так же увлеченно спорить с ним о бумагах. Их признания, их поцелуй перевернули все в одно мгновение – и могли сделать их такими счастливыми, если бы только Илли не нашла в себе сил отказать ему…

Раздался стук в дверь, и вошедший паж протянул королю записку.

– От кого? – коротко спросил Плоидис.

– От виконтессы Вернотт.

Плоидис кивнул.

– Благодарю.

Паж скрылся за дверьми, и Плоидис, быстро развернув бумажку, взволнованно пробежался глазами по ровным строчкам.

«Ваше Величество,

Прошу, простите меня за то, что я сделаю, но у меня нет иного выхода. Без сомнения, Вы – лучший человек, которого я встречала в своей жизни; но мое сердце не позволит мне предать Диадру, а быть здесь и не быть с Вами – боюсь, это выше моих сил.

Я должна покинуть Вас, и я сделаю это, с сожалением и болью. Впрочем, на все воля Богов. Их пути неисповедимы – видимо, все это к лучшему.

с уважением и любовью,

Илли».

Лишь дочитав записку, Плоидис сжал ее и бросился к дверям. Он стремительно преодолел коридор и, распахнув двери, оглянулся.

– Куда она направилась?..

– Вниз, к выходу, – паж указал в сторону лестницы, и Плоидис тут же устремился к ступеням, но мальчик добавил: – Это было почти час назад.

Король остановился, оборачиваясь, и паж, встретив его взгляд, опасливо втянул голову в плечи.

– Она просила передать Вам записку ровно в три, Ваше Величество.

Плоидис усмехнулся и покачал головой.

– Илли… – едва слышно прошептал он.

«О Боги, зачем…»

Заслышав шаги на ступенях, Плоидис обернулся с внезапной надеждой – но тут же разочарованно сощурился.

Это была Диадра.

– Ваше Величество… – она со слезами на глазах протянула ему письмо.

Он сокрушенно кивнул.

– Я знаю.

Он протянул руку к ее письму, с бессмысленной надеждой, словно еще несколько ее строк могли изменить что-то для него.

– Вы позволите?..

– Конечно.

«Ди, прости меня, – писала Иллиандра. – Я не хотела делать тебе больно, но сделала это – так получилось. Это была моя чудовищная ошибка – ты можешь никогда не простить мне ее, я знаю, но я клянусь, что никогда не обманывала тебя, никогда не пыталась завоевать его сердце у тебя за спиной. Да, я влюбилась в него, но это не главное – я никогда и никому не сказала бы об этом; сейчас дело в другом. Он сказал мне, что любит меня, Ди, понимаешь? Что мне было делать? Мне было так тяжело совладать с моими чувствами… Прости…

Мне теперь тяжело будет оставаться здесь, зная, что он любит меня – и что ты его любишь, и что я всеми силами подогревала эту твою любовь. Поэтому, Ди, я ухожу. Неважно, куда, не ищите меня. Но я должна покончить с этой историей.

Я надеюсь, что ты поймешь меня, поймешь, что я не хотела причинять тебе боль и, больше того, что я никогда не смогла бы предать тебя.

Прощай, Ди».

Плоидис закончил читать и просмотрел письмо еще раз, и еще, наблюдая, как менялся стиль его от начала к завершению, и словно видел, как Иллиандра приходила в себя, и писала все красивее и тверже, и вновь становилась собой: сильной и способной совладать со своими чувствами.

Он поднял глаза на Диадру.

– Она ведь вернется? – спросил он с надеждой, которая, он знал, была бессмысленной. – Обдумает все, успокоится и через пару дней вернется?..