Тень рыцаря - де Кастелл Себастьян

Я старался ехать медленнее, чтобы Кест мог меня догнать, и каждый раз надеялся, что он со мной поговорит и поможет понять, что же с ним произошло. Но каждый раз он останавливал меня жестом, бормоча:

– Не сейчас.

Так мы и продолжали путь.

Зарядил монотонный дождь, и дороги, которые никто не поддерживал в надлежащем состоянии после смерти короля, раскисли и стали опасны – нам пришлось замедлиться еще сильнее, чтобы не рисковать лошадьми.

Тяготы пути действовали на нас по-разному. Я был благодарен, что Дариана приглядывает за рыцарями, скакавшими впереди нас, хотя никто из них до сих пор не посмел ослушаться приказа Шурана. К Брасти вернулось мрачное настроение: он считал, что мы предали жителей Карефаля.

И только Валиана пожелала говорить со мной.

– Мы поступили правильно, ты же знаешь. – Она подъехала ко мне и заставила свою лошадь идти рядом. – Я имею в виду, там, в деревне.

– Закон есть закон, – ответил я, хотя эти слова прозвучали скорее как издевка, чем как утешение.

Она коснулась моего плеча.

– Люди только тогда поверят в законы, когда увидят, что они работают.

– Только что закон сработал против отважных жителей, которые желали лишь справедливости со стороны герцога и ничего другого.

– В этом и смысл. Герцоги поступили неправильно, но и жители деревни тоже. Они поступили так, потому что не видели другого выхода. Вот что плохо в нашей стране, Фалькио. Люди не видят другого выхода, кроме как захватить власть и использовать ее для своего блага.

– Сказала девушка, которая сама не так давно собиралась стать королевой.

Я тут же пожалел о своих словах: ее так воспитали, и сама она ни в чем не виновата. Я собирался уже извиниться, но тут понял, что Валиана даже не обиделась, как я ожидал.

– Если бы я стала королевой, то нашла бы способ вернуть закон в Тристию: именно этим и должен заниматься монарх. Ведь король Пэлис так и поступал?

– Да, пока герцоги его не убили.

– Ну и к чему это привело? Страна обнищала, на дорогах опасно. Герцоги не стали богаче, чем прежде, но даже если их не грабят разбойники, они тратят целые состояния на то, чтобы шпионить друг за другом и привлекать в свои армии новых рыцарей, а людям платят все меньше и меньше.

– Рыцарям вообще не платят, помнишь? Они служат ради чести.

Валиана не обратила внимания на мой сарказм.

– Посмотри на людей Шурана, а затем вспомни тех, кого мы видели во дворце. Ты заметил, что среди них немало седобородых?

Лучшие их годы давно прошли. Раньше после многих лет службы рыцарям дарили землю, чтобы они могли провести старость в мире и процветании. Но Исолт так больше не делает. И другие герцоги тоже. Они принимают в армию новых рыцарей, а старых не вознаграждают за службу.

Об этом я даже не думал, но она была права. Несмотря на все рассказы о рыцарях, их чести и славных делах, мы, плащеносцы, считали их наемниками с претензией на благородство. Я никогда прежде не думал о них как о людях, у которых были свои надежды и мечты на дальнейшую жизнь после того, как они снимут доспехи. Полагаю, было легче совсем о них не думать, учитывая то, как часто приходилось с ними драться. Я покачал головой, отгоняя эту мысль.

– Если ты ждешь, что я проникнусь симпатией к герцогским рыцарям…

– Ты должен относиться с состраданием ко всем, кто страдает, – возразила она. – В Рижу ты сказал мне, что нет ничего хуже, чем сидеть и ждать, пока зло процветает. Разве ты не можешь хоть какую-то жалость проявить к этим людям?

Я подумал об Алине, о том, что невозможно сделать ее королевой, а еще о Трин, которая превращает наш мир в хаос. Я подумал об остальных из ста сорока четырех королевских плащеносцев, рассеянных по всем ветрам, скитающихся в одиночестве или погибших, а может, и того хуже, ставших разбойниками, чтобы выжить. Я подумал о Кесте, по-прежнему страдающем из-за своей «святости», которая оказалась настоящим проклятием. А еще я подумал о том, что, ложась головой на подушку, я не знаю, смогу ли утром двинуться вновь.

Затем я посмотрел на десять герцогских рыцарей из Арамора, которые скакали впереди. Если бы не приказ командора, они бы с радостью напали на нас и перерезали глотки, просто потому что мы – плащеносцы.

– К черту рыцарей, – сказал я.

Через три дня непрерывного дождя, убедившего меня в том, что все боги Тристии решили воспользоваться возможностью и помочиться на мою голову, мы достигли ворот дворца герцога Исолта. Мы промокли до нитки, ожидая, пока стражник разыщет сэра Шурана.

– Вы прибыли без происшествий? – спросил Большой рыцарь, шагнув к нам из-под широкой арки дворца. Его отполированные доспехи сияли, в отличие от моего промокшего, заляпанного грязью плаща. – Насколько я понимаю, ничего за это время не случилось.

Я обратил внимание на то, что Шурана сопровождает свита вооруженных солдат, которые окружили его тесным кольцом, держа наготове оружие. Кест шагнул вперед, подняв руки, чтобы показать, что он безоружный.

– Сэр Шуран, я вел себя… недостойно. Я несу полную ответственность за свои действия: никто больше не знал, что я…

– Что? Назовете меня трусом и предателем? Вызовете меня на поединок без всякой на то причины, а затем попытаетесь всадить мне клинок в сердце, причем почти успешно? – Он постучал пальцем по вмятине на грудной пластине. Он отполировал доспехи почти до зеркального блеска, но почему-то не потрудился выправить вмятину. – Вы указали моим врагам идеальную цель, святой клинков.

Кест кивнул.

– Я приму любое наказание, которое вы сочтете нужным, только если мои друзья…

– Довольно, – перебил Шуран. – Может, я и восхищаюсь святыми, но мучеников не терплю. Вас поразила горячка святых, и, кроме того, я же все-таки принял ваш вызов.

– И все же… я бы хотел возместить ущерб.

Шуран усмехнулся.

– Хорошо. Пусть вашим наказанием станет честный бой, когда мне не придется бороться за жизнь, чтобы исполнить поручения герцога, а вы не будете страдать от красной ярости.

Кест согласно кивнул, и дело было улажено – по крайней мере, на какое-то время.

Шуран повернулся ко мне.

– Вас проведут в ваши комнаты. Герцог знает о том, что произошло в Карефале. Уверен, он захочет встретиться с вами утром.

От мысли, что придется провести здесь ночь, мне стало не по себе. Я не сомневался, что рыцари прямо сейчас рассказывают своим товарищам историю о том, как плащеносцы едва не убили их командира.

– Нет, – сказал я. – Нужно уладить всё сегодня вечером. Мы не останемся во дворце.

– Сегодня не получится, – ответил Шуран. – Вечером герцог будет занят.

На севере сверкнула молния, пару мгновений спустя раскаты грома докатились до моих ушей. Вода капала с волос и заливала глаза, и я мог думать только о жирном, надменном герцоге, который сидит на троне, наслаждаясь каким-нибудь представлением. Я не искал проблем, но мне надоело находиться под пятой Исолта.

– Мне все равно. Скажите ему, что он должен встретиться с нами сегодня вечером.

Шуран заговорил очень тихо, словно не хотел, чтобы его люди расслышали:

– Боюсь, так не выйдет, Фалькио. Здесь герцог решает, когда он хочет встретиться с вами, а не вы.

– Тогда передайте ему, что так или иначе, при его поддержке или без нее, Алина станет королевой, и она будет принимать решения насчет податей, законов и границ между герцогствами. Скажите, что я спасал ей жизнь несколько раз и смогу использовать свое влияние, чтобы наказать тех, кто чинил мне препятствия на протяжении многих лет.

Шуран посмотрел на меня, словно пытаясь понять, говорю я серьезно или нет. Через пару мгновений он произнес:

– Хорошо, Фалькио. Я передам. Что случится потом, падет лишь на вашу голову.

Через полчаса я стоял в тронном зале – без спутников, по требованию герцога Исолта. Наверное, он хотел заставить меня поволноваться.

– Ваша светлость, – сказал я, склонив голову, чтобы вода с волос капала на пол.