Элис. Навсегда - Гарриэт Лейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто? Тедди?
– Лоренс. Он использовал любой повод, чтобы дать мне понять, чего хочет. Порой очень тонкими намеками, но и их было достаточно, чтобы я ощущала себя неуютно.
– В самом деле?
Меня охватывает злость, я готова встать на защиту Лоренса Кайта, и вместе с тем эта история вызывает любопытство. Меня вновь поражает бесконечная самоуверенность Онор, и я размышляю, нельзя ли мне обратить это каким-то образом себе на пользу.
– Неужели так и было, Онор? Я, признаться, даже представить такого не могла.
Вероятно, она слышит в моем тоне недоверие, потому что отставляет чашку в сторону и произносит:
– Просто ты понятия не имеешь, что он за человек. Ты будешь в шоке, когда все узнаешь.
Я молчу, ожидая продолжения.
– Кульминацией стал тот ужин в мой последний вечер в их доме, – рассказывает Онор. – Мне пришлось сесть рядом с ним за столом, и он буквально монополизировал все мое внимание бесконечными историями о своей работе, скучнейшими подробностями о новой книге. А потом произошла та сцена между мной и Тедди. Я даже не помню, что послужило ее причиной. А когда, расстроенная, я ушла в дом, Лоренс последовал за мной и… О, это получилось отвратительно. Он грубо схватил меня и попытался поцеловать.
– Невероятно! – вмешиваюсь я и заставляю себя изобразить сочувствие, положив руку поверх ее ладони и слегка пожимая ее. – Ты, наверное, пришла в ужас?
– Разумеется, – кивает она. – Это было нечто жуткое! Я ведь знала его всю жизнь как друга своих родителей. Он отец Тедди. К тому же уже почти старик. И еще я считала, что он до сих пор в трауре. И вдруг – такое! Ничего себе? Короче, я оттолкнула его и уехала.
– Тедди знает об этом?
– Разумеется, нет! Я решила сохранить все в тайне. Ты же не расскажешь Полли, надеюсь? Мне бы не хотелось причинять им еще большую боль.
И когда Онор произносит эту фразу, я понимаю: сейчас она хотя бы осознает, что лжет. Всю эту историю Онор придумала, чтобы утешить уязвленное самолюбие. И мне становится спокойнее. Я испытываю облегчение, увидев наконец, что даже у ее способности к самообману есть предел.
– Очень разумно с твоей стороны, – говорю я. – Наверное, он в тот вечер много выпил. Едва ли такое могло случиться еще раз.
Но нет, Онор много чего может порассказать. Я вижу, каким возбуждением загораются ее глаза. Ее так и распирает от стремления поделиться известной ей бесценной информацией.
– Как же глубоко ты заблуждаешься, Фрэнсис! – восклицает она. – Это вообще свойственная ему манера поведения. Лоренс жить не может без интрижек. Без связей с другими женщинами. И их было множество на протяжении его семейной жизни с Элис.
Я вскидываю брови и берусь за свой кофе, а она спешит продолжить:
– Честное слово! Мириам все мне о нем рассказала.
Не сразу, но я вспоминаю, что Мириам – мать Онор, модный дизайнер интерьеров.
– Я вернулась в Лондон и решила поделиться проблемой с мамой. Выложила ей все как на духу. И она открыла мне глаза. Оказывается, Лоренс давно известен в определенных кругах как бабник и охотник за молодыми женщинами. По крайней мере большинство из них были значительно моложе его. Лоренс постоянно изменял жене. Мама даже видела его с одной из таких пассий за несколько месяцев до гибели Элис в гостях у Малкома Азарии. Приехали они порознь, но мама уверена, что все согласовали заранее, а потом она видела их садящимися в одно такси.
На мой взгляд, ее рассказ звучит как сплетня, и я уже готова сказать ей об этом, но Онор добавляет:
– Ты, вероятно, даже знакома с ней по работе. С той самой женщиной. Ее зовут Джулия Прайс. Она сотрудничает с каким-то издательством.
– Имя у меня на слуху, – говорю я. – Значит, у него был роман и с ней. Невероятно! Что еще твоя мама рассказывала об этой Прайс?
Я стараюсь ничем не выдать своего интереса к данной теме.
– Мириам считает, что он сам прервал с ней отношения после того, что случилось. Я имею в виду несчастье с Элис. Даже его одолело все-таки чувство вины. Так маме сказала Джо Азария. А Джо… Господи, это ведь строго между нами? Поверить не могу, что рассказываю тебе подобное. Дело в том, что Джо Азария все узнала от самого Лоренса. Когда Элис погибла, он буквально заболел от горя и сделал это опрометчивое признание. О других своих связях он не рассказывал, потому что, как предполагает мама, это были мелкие увлечения, но Джулия Прайс… К ней Лоренс питал глубокое и серьезное чувство. С его же собственных слов. Но после смерти бедняжки Элис он посмотрел на все другими глазами и принял решение разорвать отношения. Они стали представляться ему никчемными и даже грязными.
Я вспоминаю мертвенно-бледное лицо Джулии после похоронной церемонии, сцену в саду, которую я наблюдала, и все становится на свои места.
Теперь я уверена, что Джулия стала далеко не первой изменой Лоренса жене. Я представляю, сколько их могло быть за долгие годы – девушек, писавших стихи или изучавших его творчество, которые легко подпадали под обаяние знаменитого писателя и которым даже, наверное, нравились его внезапные любовные порывы. Или же Лоренс предпочитал выбирать девиц из издательского бизнеса – эти никогда не стали бы ни о чем болтать. Девушек с горящими глазами и полутемными квартирками, ничего не требовавших от него взамен. О них ничего и никому не известно, но они наверняка существуют. А отсутствие сколько-нибудь заметных следов тайной жизни Лоренса лишь подчеркивает то особое положение, которое он занимает в этом мире, его способность избегать внимания досужих сплетников, которые привыкли проводить вечера в залах, уставленных столами с книгами, и попивать вино, подносимое услужливой прислугой.
А Джулия Прайс… Неудивительно, что никому в голову не приходило распускать слухи о Лоренсе и о ней.
– Ты легко отделалась, – говорю я.
Онор кивает. Она ведь ни о чем не подозревала. И ей теперь даже забавно думать, насколько плохо ты знаешь людей, с которыми порой знакома всю жизнь. Словно ища точку опоры, ее рука взлетает к тонкой цепочке вокруг шеи. На ней рядом с серебряной буквой «О» сверкает вторая подвеска – миниатюрная подковка, приносящая удачу.
– Тедди подарил мне эти вещицы, – объясняет Онор, заметив мой взгляд. – Прежде они принадлежали его матери. Как считаешь, мне лучше ему все вернуть?
– Думаешь, Элис знала о… Прайс?
– Мы надеемся, что нет. Она ведь была чудесной женщиной. Доброй. Хорошей. Но если ты подозреваешь, что Мириам рассказала ей о том, как он уезжал от Азарии с Джулией Прайс, то ошибаешься. Она ни словом не обмолвилась ей.
Мне же вспоминается рассказ Полли о последней ссоре родителей.
«Ты можешь изменить посвящение, пока рукопись у тебя в руках, – сказала тогда Элис. – Сейчас же это не дань уважения, а просто оскорбление».
Когда книга вышла из печати, там значилось: «Посвящается Элис. Как всегда».
Значит, Элис все же узнала о Джулии. Может, Джо Азария проговорилась? Так выполнил ли Лоренс ее просьбу? Или же посвящение осталось таким, как он хотел? Узнаю ли я когда-нибудь? И вообще, почему для меня это так важно?
Онор заканчивает завтракать и подзывает официантку. Мы делим счет пополам. Она говорит, что ей необходимо кое-что купить для дома, и я иду в магазин с ней. Мне интересно, на чем она остановит свой выбор. В набор входят вегетарианский сыр, чай из трав, жидкость для мытья посуды, производимая на основе выжимки из органических корсиканских лимонов. Затем за порогом магазина мы целуемся на прощание в тени полосатого навеса, и Онор удаляется со своей веревочной сумкой, забавно шлепая босоножками по тротуару. Солнце отражается в хромированных деталях проезжающих мимо автомобилей. Небо исчерчено постепенно растворяющимися полосами, оставшимися от пролетевших самолетов.
Я решаю все-таки навестить Наоми с ее младенцем, и сначала мы беседуем ни о чем, а потом гуляем, толкая перед собой коляску, по жарким и пыльным улицам Шепердс-Буша. После чего я одна отправляюсь на ранний вечерний сеанс французского фильма, приведшего в такой восторг Онор. Он о симпатичных парижских супругах, которые хорошо одеваются, имеют престижную работу, но оба хранят в душе свои темные тайны. Я получаю от просмотра огромное удовольствие.
На автобусе я добираюсь до своего квартала и иду, огибая уже запертый на ночь общественный сквер, где сквозь прутья железных решеток торчат наружу ветки густых кустов. Вдруг мне кажется, будто изнутри доносится какой-то гнилостный запах.
Я отправляю Полли несколько текстовых сообщений, интересуясь, как у нее дела, и она наконец отвечает. В колледже все хорошо, и ей даже дали большую роль в пьесе, которую ее курс должен подготовить к концу осеннего семестра. В один из четвергов Полли соглашается приехать ко мне на ужин, но в последний момент все отменяет. Пишет, что плохо себя чувствует и хотела бы перенести нашу встречу на другой день. Тем же вечером, поужинав в одиночестве, я включаю ноутбук и нахожу в «Твиттере» ее запись о том, как она зависает в одном из баров в Уэстбурн-Гроув, празднуя день рождения Луизы. За соседним столиком сидит сама Алекса Чанг [12], не забывает упомянуть она.