Крупным планом - Дуглас Кеннеди

— Ты себя хорошо ведешь, мама довольна?

— Я хороший. Но я хочу домой, папа. Я хочу к тебе.

— Я тоже хочу тебя видеть, но…

Я закусил губу. И попытался продолжить.

— …я приеду через пару дней. Договорились?

— И мы пойдем в «Макдоналдс»?

— Ага, мы пойдем в «Макдоналдс».

Я внезапно услышал голос Бет:

— Адам, «Аристокошки» начинается.

— Я буду смотреть «Аристокошки»! — радостно сообщил мне Адам. — Я тебя обнимаю, папа.

— Я тоже тебя обнимаю, Адам, — прошептал я, с трудом выговаривая слова.

Бет сама взяла трубку. Я постарался успокоиться.

— Мне некогда, — заявила она. — Надо мыть Джоша.

— Он спит нормально?

— По-разному бывает.

— Скажи ему, что я его люблю.

— Разумеется.

— Бет…

— Я вешаю трубку, Бен…

— Подожди. Я приеду повидать мальчиков в субботу днем. Это самое меньше…

— Я знаю, — перебила она меня. — В субботу днем будет нормально. Давай попытаемся сохранить дружеские отношения.

— Дружеские? Ты это называешь дружескими отношениями? — Я уже кричал.

— Доброй ночи. — И она повесила трубку.

Я потащился в зал кинотеатра. Все плыло у меня перед глазами. Сплошная неразбериха. Какой-то ражий коп защищает какую-то женщину, сбежавшую из дома. Даже не заметил, кто играет главную роль. Сталлоне? Уиллис? Ван Дамм? Они все слились воедино, верно? Очень шумный фильм. Автоматные очереди, ракеты «вода — воздух», бомбы, заложенные в машины. Огромный южноамериканец, орущий: «Пусть она умрет!» И неотвратимое совокупление копа с охраняемой им блондинкой. Все это стекало с меня, как вода. Я не запомнил практически ни одного эпизода. Потому что перед собой я видел только Адама и Джоша. И думать я мог только об одном: после субботы ты их больше никогда не увидишь.

Почему у меня не хватило смелости спрыгнуть? Свет, зажегшийся в кинотеатре, ослепил меня. Огни магазина были еще более слепящими. И тут я услышал, как меня окликнули. Через мгновение я сумел сфокусировать зрение и увидел, что ко мне подошли Билл и Рут.

— Привет, герой вечеринки, — сказала Рут, целуя меня в щеку.

— Одинокий вечер? — спросил Билл.

— Ну да. Решил убить его в кино.

— И что ты смотрел? — спросила Рут.

— Какой-то мусор со стрельбой. А вы?

— Рут утащила меня на якобы высокохудожественный английский фильм. Навалом статической работы оператора. Навалом воплей и соплей насчет загубленных жизней и рвотной реакции на секс.

— Но отзывы были потрясающие, — заметила Рут.

— Культурное просвещение, — сказал Билл, улыбаясь Рут. — Как там Бет?

— Все еще в Дарьене с детьми.

— Вот как, — сказал Билл — Все в порядке?

— Гм… нет.

— Скверно? — спросил он.

— Хуже некуда, — ответил я. — Думаю, уже ничего не поправишь.

— Ох, господи, Бен… — сказала Рут, хватая меня за руку и крепко ее сжимая.

— Да пошло оно это кино, — сказал Билл. — Давайте…

— Нет, что вы…

— Бен, — вмешалась Рут, — тебе сейчас нельзя оставаться одному…

— Я в порядке. Честно.

— По виду не скажешь, — заметил Билл.

— Сейчас мне нужно только выспаться, — настаивал я. — Я не спал…

— По тебе заметно, — сказал Билл. — В таком состоянии тебе до дома не добраться.

— Мне не так уж плохо.

— Это потому, что ты сам себя не видишь, — возразил он.

— Но не сегодня, пожалуйста. Все, что мне нужно, это постель.

— Тогда завтра, — сказала Рут.

— Ладно.

— Сразу после работы, обещаешь? — спросила она.

— Я приеду.

— И сегодня… Если ты не сможешь заснуть… — не отставал Билл.

— Я не собираюсь сегодня спать. Я собираюсь умереть.

Они обеспокоенно переглянулись. Билл сделал еще одну попытку:

— Мне в самом деле хотелось бы, чтобы ты позволил нам…

Мне было нужно срочно кончать этот разговор.

— Пожалуйста, — мягко сказал я, стряхивая руку Рут. — Я справлюсь. И после восьми часов сна я, возможно, буду справляться еще лучше.

Я быстро обнял Рут и потряс руку Билла.

— Завтра, — пообещал я. — И спасибо.

Я ушел прочь, ни разу не оглянувшись. Я не хотел видеть тревогу на их лицах и очень надеялся, что они не станут звонить мне среди ночи. Или, упаси господи, не заедут, чтобы посмотреть, не вскрыл ли я себе вены.

Потому что меня там не будет.

Я вернулся в Нью-Кройдон в девять часов. На автоответчике было одно-единственное послание — от Эстелл, которая благодарила меня за цветы и записку с извинениями.

«Разумеется, когда мистер Майл рассказал мне, что происходит, — говорила она, — я мгновенно вас простила. Мне так жаль, что у вас все эти проблемы, мистер Брэдфорд. Я по собственному опыту знаю, как вам сейчас тяжело. Не волнуйтесь насчет своего отсутствия в эти несколько дней, справимся. И если вы не обидитесь на маленький совет от человека, имеющего опыт… как только вы перестанете себя во всем винить, вам станет легче».

Если бы, Эстелл. Если бы.

Глава пятая

Я почти целый день ничего не ел. Наверное, из-за отсутствия аппетита. Но, прослушав послание Эстелл, я заставил себя съесть яичницу с тостом. И выпить четыре чашки кофе. Мне предстояла длинная и тяжелая ночь, а я сомневался, что мое тело выдержит еще одну порцию «декседрина».

Я вернулся в свою темную комнату, переоделся в спортивный костюм и кроссовки Гари, натянул новые хирургические перчатки и сверился с часами.

Мне нужно было сделать так много в доме Гари, что я решил рискнуть и двинулся туда сразу после десяти часов. Ночь выдалась не по сезону холодной — в воздухе уже чувствовалось приближение зимы, — так что я подумал, что никто не захочет готовиться к марафону в такое время и такой холод. Я не ошибся и проник в дом Гари незамеченным, предварительно прихватив гору почты из ящика на его лужайке.

Начать надо с главного. Я включил карманный фонарь, спустился в подвал и заглянул в морозильник. Он был все еще там. Значительно более синий, чем накануне, но без заметных признаков разложения. Проверка заняла у меня десять секунд. Хватило с избытком.

Я направился наверх, в кабинетам просмотрел почту. В основном мусор — предложения подписки на журналы, «приглашение» присоединиться к Америке онлайн, брошюра «Вы можете стать владельцем части флоридского рая» от какой-то сомнительной компании. И письмо от журнала «Дестинейшнс».

Дорогой Гари!

Мне очень неприятно сообщать тебе плохие новости, но мы решили воспользоваться услугами фотографа из Сан-Диего для статьи о пограничном районе Калифорнии. Мы неохотно сделали этот выбор — нам очень понравилась твоя работа. Однако мы подумали, что свободный фотограф в Сан-Диего сможет выполнить это задание в ближайшие дни (поскольку находится практически на границе), поэтому разумнее поручить дело ему.

Извини, если разочаровал. Не пропадай. Я уверен, что обязательно возникнет тема, над которой мы сможем поработать совместно.

С уважением,

Джулес Россен.

Как же дерьмово они все себя ведут. Сказали Гари, что он больше других подходит для этой работы, морочили бедняге голову, хотя с самого начала знали, что тот тип из Сан-Диего уже на старте.

Внезапно я оказался на стороне Гари. На его позиции. Мне захотелось послать ответное письмо иуде Джулесу, поставить его в известность, что он мерзкий поганец, который недостоин такого талантливого фотографа, как я.

Такого талантливого? Это куда же меня заносит?

Письмо с отказом очень удачно вписывалось в мои планы. Никто из журнала не станет разыскивать Гари, звонить по телефону, интересоваться, когда он пришлет фотографии.

Никто не станет его искать. Кроме Бет.

Я загрузил его ноутбук, влез в папку, помеченную буквой «Б», и написал:

Б!

Сегодня утром — радостное событие. Я получил это задание в южной Калифорнии. Они хотят, чтобы я немедленно ехал на границу, так что я сегодня пускаюсь в путь. Хотел бы сказать тебе все это лично, но подумал, что не стоит рисковать звонить в Дарьен. Меня не будет две, может, три недели.

Не беспокойся из-за отсутствия открыток. Узнаешь, что я вернулся, когда увидишь мою машину на дорожке.

Буду очень по тебе скучать.

Я перечитал письмо несколько раз, тщательно сравнивая его с другими записками в этой папке. Стилистически все было в порядке. Но эта строчка насчет Дарьена… Нет, она не дала бы ему номера телефона сестры. И эта фраза насчет машины на дорожке — некоторый перебор. Поэтому я стер послание и написал новое:

Б!

Сегодня утром — радостное событие. Я получил это задание в южной Калифорнии. Они хотят, чтобы я немедленно ехал на границу, так что я сегодня пускаюсь в путь. Хотел сказать тебе, но… Меня не будет две, может, три недели.