Смертельный танец - Лорел Гамильтон

ЛОРЕЛ ГАМИЛЬТОН

Смертельный танец

1

За моим столом сидел потрясающе красивый труп. Белая рубашка Жан-Клода сияла в свете настольной лампы. Пена кружев выплескивалась спереди, выбиваясь из-под черного бархатного пиджака. Я стояла у него за спиной, скрестив руки на животе, – таким образом правая рука оказалась в приятной близости к рукояти браунинга в наплечной кобуре. Я не собиралась наставлять пистолет на Жан-Клода, меня тревожил другой вампир.

Кроме настольной лампы, другого света в комнате не было – этот вампир попросил погасить верхний свет. Его звали Сабин, и он стоял у дальней стены, прячась в темноте. С ног до головы его скрывал черный плащ с капюшоном – как будто из старого фильма Винсента Прайса. Никогда не видела, чтобы так одевался настоящий вампир.

Последним в нашей приятной компании был Доминик Дюмар, сидевший в кресле для клиентов. Был он высокий и тощий, но вовсе не слабый. Руки у него – большие и сильные. В черной тройке, как шофер – впрочем, это если не считать бриллиантовую булавку в галстуке. Резкие черты лица, борода тонкие усики.

Когда он вошел в мой кабинет, я его ощутила как экстрасенсорный ветерок, пробежавший по позвоночнику. Так на меня действовали еще только два человека. Один из них – невероятно сильная жрица вуду, других таких сильных я никогда не видела. Ее уже не было на свете. Второй был мужчина и работы, как и я, в «Аниматор Инкорпорейтед». Но Доминик Дюмар пришел сюда не искать работу.

Миз Блейк, сядьте, прошу вас, – сказал Дюмар. – Сабин считает совершенно непозволительным для себя сидеть, когда дама стоит.

Я глянула мимо него, на Сабина.

Я сяду, если он сядет.

Дюмар перевел взгляд на Жан-Клода и снисходительно улыбнулся.

Вы так слабо контролируете своего слугу-человека?

Мне не надо было смотреть на Жан-Клода, я и так знала, что он сейчас улыбается.

О нет, с ma petite вы действуете на свой страх и риск. Она – мой слуга-человек, как было объявлено перед советом, но она никому не дает отчета.

Кажется, ты этим гордишься? – спросил Сабин. Он говорил с самым что ни есть аристократическим британским акцентом.

Она – Истребительница, и на ее счету больше убитых вампиров, чем у любого другого. Она – некромант такой силы, что вы проехали полсвета, лишь бы у нее проконсультироваться. Она – мой слуга-человек, но без меток, которые ее бы ко мне привязывали. Она встречается со мной, и я не применял для этого вампирских чар. Кажется, здесь есть чем гордиться?

Если его послушать, так получается, будто он сам так хотел. А на самом деле он хотел оставить мне метки, только мне удалось ускользнуть. Встречаемся мы, потому что он меня шантажировал. Встречайся, дескать, с ним, а то он убьет моего второго ухажера. А теперь Жан-Клод все это обернул в свою пользу. И почему меня это не удивило?

До ее смерти ты не можешь поставить меток ни на кого другого, – сказал Сабин. – Ты лишил себя очень большой силы.

Я вполне осознаю последствия своих действий, – сухо ответил Жан-Клод.

Сабин рассмеялся – горько, придушенно.

Все мы делаем глупости ради любви.

Я бы много дала, чтобы видеть в этот момент лицо Жан-Клода. Но мне были видны лишь его длинные волосы, рассыпавшиеся по пиджаку, черное на черном. У него напряглись плечи, руки шевельнулись, подвинулись на крышке моего стола. И он застыл неподвижно – это была та самая страшная, ждущая неподвижность старых вампиров: они, когда достаточно долго так пробудут, словно бы исчезают.

И это тебя сюда и привело, Сабин? Любовь?

Голос Жан-Клода прозвучал совершенно нейтрально, пусто.

Смех Сабина был как осколки стекла. Этот звук резал где-то глубоко внутри. Ощущение мне не понравилось.

Хватит игр, – сказала я, – давайте к делу.

Она всегда так нетерпелива? – спросил Дюмар.

Да, – ответил Жан-Клод.

Дюмар улыбнулся – улыбкой сияющей и пустой, как электрическая лампочка.

Жан-Клод сказал вам, зачем мы хотим вас видеть?

Он сказал, что Сабин подхватил какую-то болезнь, когда пытался завязать.

Вампир на той стороне стола снова засмеялся, будто оружие метнул через комнату.

«Завязать», говорите, миз Блейк? Отлично сказано.

Этот смех резал меня мелкими лезвиями. Я никогда такого не испытывала просто от голоса. В схватке это наверняка отвлекает. Черт, это и сейчас отвлекало. Что-то жидкое заскользило у меня по лбу. Я подняла руку, потрогала – на пальцах была кровь. Я выхватила браунинг, отступила от стены и направила ствол на фигуру в плаще.

Если он еще раз так сделает, я его застрелю.

Жан-Клод медленно встал со стула. Его сила омывала меня, как холодный ветер. Он поднял бледную руку, почти прозрачную от этой силы. По блистающей коже стекала кровь.

Дюмар остался сидеть, но у него тоже стекала кровь из пореза, очень похожего на мой. Он стер ее, все так же улыбаясь.

Оружие вам не понадобится, – сказал он.

Вы злоупотребили моим гостеприимством, – произнес Жан-Клод, наполнив комнату шипящим эхом.

Мне нечего сказать в свое оправдание, – ответил Сабин. – Но я не хотел этого делать. Мне приходится применять столько силы, только чтобы не рассыпаться, что я ее не могу контролировать, как раньше.

Я медленно отступила от стены, не опуская оружия. Мне хотелось видеть лицо Жан-Клода. Интересно, сильно он ранен? Я обогнула стол, глянула краем глаза. Лицо его было нетронуто, безупречно, сияло матовым перламутром.

Он поднял руку – по ней все еще стекала струйка крови.

Это не была случайность.

Выйдите на свет, мой друг, – предложил Дюмар. – Необходимо дать им посмотреть, иначе они не поймут.

Я не хочу, чтобы меня видели.

Еще немного – и я могу рассердиться, – сказал Жан-Клод.

И я, – добавила я.

Я надеялась, что очень скоро смогу либо застрелить Сабина, либо убрать пистолет. Долго мне так не простоять. Руки начинают ходить.

Сабин скользнул к столу. Черный плащ у его ног – как озеро тьмы. Вампиры все грациозны, но это было смешно. Я поняла, что он вообще не идет – левитирует внутри своего черного плаща.

Его сила пролилась на мою кожу, как ледяная вода. Руки вдруг снова обрели твердость. Ничто так не обостряет восприятие, как приближение многосотлетнего вампира.

Сабин остановился с той стороны стола. Он распространял силу просто чтобы перемещаться, чтобы находиться здесь, подобно акуле, которая должна двигаться – иначе задохнется.

Жан-Клод проплыл мимо меня. Его сила танцевала у меня по коже. Он остановился почти на расстоянии прикосновения другого вампира.

Что с тобой случилось, Сабин?

Сабин стоял на краю освещенного круга. Лампа должна была бы бросать свет под его капюшон, но не бросала. Изнутри в капюшоне было темно, гладко и пусто, как в пещере. И голос раздался из ниоткуда.

Любовь, Жан-Клод, вот что со мной случилось. У моей любимой проснулась совесть. Она сказала, – что нехорошо питаться людьми. Ведь все мы когда-то тоже были людьми. Ради нее я пытался пить консервированную кровь. Пробовал кровь животных. Но этого было мало, чтобы поддержать нежизнь во мне.

Я вгляделась во тьму. Я все еще держала его на прицеле, но начинала чувствовать себя глупо. Сабин пистолета совершенно не боялся, и это нервировало. Может быть, ему просто все равно, и это тоже нервировало.

Значит, она уговорила вас на вегетарианство, – сказала я. – Отлично. Но по виду не скажешь, что вы сильно ослабели.

Он рассмеялся, и тени под его капюшоном медленно растаяли, будто поднялся занавес. Неуловимым движением Сабин отбросил капюшон.

Я не вскрикнула, но невольно ахнула и шагнула назад. Не смогла сдержаться. Поймав себя на этом, я заставила себя сделать тот же шаг вперед и поглядеть ему в глаза. Не отворачиваясь.

Волосы у него были густые, прямые, золотые, сияющим водопадом лившиеся на плечи. Но кожа... кожа гнила и отваливалась от лица. Как проказа на поздней стадии, только хуже. Озера гноя под гангренозной кожей, и вонять это должно было до небес. А другая половина лица сохраняла красоту. Лицо из тех, что средневековые художники выбирали для херувимов – золотое совершенство. Хрустальный синий глаз ворочался в гниющей орбите и грозил вот-вот вытечь на щеку. Второй, нетронутый, смотрел мне в лицо.

Вы можете убрать ваш пистолет, ma petite, – сказал Жан-Клод. – Это же, в конце концов, был несчастный случай.

Я опустила браунинг, но не убрала. Куда больше потребовалось сил, чтобы спокойно спросить:

Это случилось потому, что вы перестали питаться от людей?

Мы так думаем, – ответил Дюмар.

Я оторвала взгляд от изуродованного лица Сабина и поглядела на Доминика.

И вы думаете, я здесь могу помочь? – спросила я с неприкрытым сомнением.

Я слышал в Европе о вашей репутации. Не надо ложной скромности, миз Блейк. Среди тех из нас, кто обращает на это внимание, вы пользуетесь определенной известностью.

Хм, известностью. Не славой.

Уберите пистолет, ma petite. Весь выпендреж – пользуясь вашим американским словом – на сегодня закончился. Я верно говорю, Сабин?