Ромашковый лес - Евгения Агафонова

познания мира можно потерять доброту, в погоне за успехом – друзей, в желании быть нужным всем – понимание, в стремлении достичь совершенства – настоящую любовь. Или так: в процессе познания мира можно потерять ощущение тяжести и неинтересности, в погоне за успехом – неуверенность в себе, в желании быть нужным всем – эгоизм, в стремлении достичь совершенства – страх. Величайшая житейская мудрость состоит в том, чтобы научиться терять нужные вещи. Он учиться не любил. Пока он рвался к повышениям, он предал всех своих друзей, и они теперь всё больше избегали его. Увлекшись работой, он потерял всю свою искренность и любовь к людям. Теперь его взгляд стал резким и озлобленным. Желая угодить всем коллегам, он стал лицемерным. Он разбил сердце не одной девушке, но каждая из них оставалась несчастной. Он сильно изменился. И это все ради должности генерального директора. Теперь он был невероятно богат и доволен собой. Ведь он – начальник! Почти что бог.

Ему 42. У него есть всё: миллиарды, два трехэтажных дома, три машины и целая конюшня. Он может себе позволить всё! Всё, что только пожелает! Но постепенно ему это стало надоедать. Ему вдруг захотелось тратить деньги на кого-то, кроме себя. Ему захотелось подарить кому-то радость и счастье. Он вспомнил про друзей, но было уже поздно, он звонил своим девушкам, но никто не хотел провести с ним хотя бы один вечер. И он опять, по уже многолетней привычке, брал жеребца, и ночью, совершенно один, галопировал по бесконечному полю. Он делал так уже давно, как только впервые понял, что не нужен даже себе самому. Он мчался все быстрее и быстрее. Когда летишь, подгоняемый потоком воздуха, никто не видит слёз: их расшвыривает ветер. Он снова почувствовал себя совершенно одиноким и ненужным. А ведь некоторые люди любят одиночество. Любят тогда, когда, насладившись им, есть к кому прийти и к кому прижаться. А ему идти было не к кому. Зачем ему все это? Зачем эти бестолковые бумажки и эта должность, если он – ничей?! Зачем этот мусор?

Он вспомнил, что когда-то занимался фехтованием на шпаге. Как это было давно… Когда он еще смеялся над тем, что у него аристократическое воспитание. Ведь он чудесно танцует, владеет языками, прекрасно скачет на лошади и великолепно фехтует – чем не аристократ? А теперь всего этого нет…Точнее как, есть, только танцевать не с кем, фехтовать и говорить по-английски – тоже. Остался один только конь, который терпел всё, потому что любил хозяина. А Он страдал…Страдал сильно. И ни миллиарды «фантиков», которые в народе называют «у.е.», ни звание генерального директора не в силах были заслонить ту дыру, которая образовалась вместо сердца. Ведь сердце у него было большое, значит и дыра от него осталась такая же огромная.

Он взял в руку шпагу, сделал пару движений так, как будто бы он борется с воображаемым противником, потом провел рукой по лезвию и приложил шпагу к животу. Сейчас он был уверен в том, что поступает правильно, как не был уверен никогда.

–Пусть меня осудит церковь, пусть меня похоронят вдали от мира. Пусть! Пусть одиночество будет мне наказанием за моё одиночество! А еще лучше, пусть я сроднюсь с такими же несчастными идиотами, как я! – и он, ни секунды не медля, проткнул себя насквозь.

И снова перед глазами не пронеслось практически ничего. За последние годы ему нечего было вспоминать, а детство…детство было слишком давно. Самоубийцам детство не вспоминается. В голове только крутились слова гадалки: «Высота тебя погубит – будь с ней осторожен».

И вдруг он понял всё! Он понял гадалку. Та высота, про которую она говорила, вот же она! Сейчас он на ней! Он балансирует на ней! Он – генеральный директор сети ресторанов! Куда уж выше? Теперь можно только падать. И он падает, бросается с этой высоты и летит в самый низ, под землю. Он добровольно срывается.

Ему вдруг захотелось всё исправить, захотелось жить, захотелось жить по-другому. Ему хотелось дожить с пониманием своей жизни, но было уже слишком поздно. Клинок надежно вгрызся в живот и слился с телом.

Что такое равнодушие?

–Но мы ведь были друзьями!

–Я был, а ты – нет.

И разъяренный волчонок, грубо ткнув своим мохнатым пальцем, колючим от когтей, в мордаху кунице, гордо умчался в лес.

Куничка осталась одна. Только вечерний воздух еле движущимся ветром пошевеливал кончики сошедших с ума от жаркого дня деревьев. Вокруг не было никого: она стояла в самой чаще леса, да и еще в такое позднее время! Даже самые отчаянные грызуны попрятались по своим норкам, отказавшись до утра ни за что не показываться в лесу. А куница даже не собиралась никуда уходить отсюда. Она знала, что все животные боятся её. Когда она гуляет в поисках обеда, все разбредаются по разным уголкам леса, лишь бы она их не нашла. Но даже когда она сыта, звери всё равно стараются не мешаться ей на пути, а то вдруг у неё всё-таки проснётся аппетит. И всё же в лесу было животное, которого все боялись еще больше чем кунички. С ним вообще старались не встречаться никогда, и даже когда слышали его рев или шорох его шагов, прятались в свои норки и целый день, бродя по лесу, дрожали и боялись. Куница поначалу очень страдала из-за того, что волка боятся больше, чем её. Но однажды волчок предложил ей дружить. Куница сначала поморщилась, позлилась, поскалилась, а потом взяла, и согласилась. Волку всегда очень хотелось иметь настоящего друга, поэтому, как только куница сказала, что не против с ним дружить, волчонок тут же стал самым преданным и заботливым существом в лесу. Он постоянно искал встречи с куницей, постоянно пытался открыть ей новые тайны чащи, он всегда ей помогал, хотя знал, что куница не любит когда ей помогают. Поэтому он делал это так осторожно, что подруга ничего не знала. Волчонок делился с ней всеми своими мыслями и мечтами. Он даже рассказал её о своих страхах и о том, что больше всего на свете ненавидит прыгать через овраги и хрустеть упавшими палками. Он рассказывал кунице обо всём: обо всём, что чувствовал, обо всём, о чём грезил по ночам. Он был так счастлив, что знает куницу! А куничка была совсем другим другом: она всегда молчала и лишь изредка подвывала или поскуливала, когда волк ей что-то рассказывал. Она никогда не раскрывала перед ним свою душу. Она была как будто чужой.

Куница опомнилась и помчалась за волком.

–Постой! Послушай