Пламя в джунглях - Николай Сучков

ДРУЗЬЯ ИЛИ ВРАГИ?

Лето 1943 года в Калькутте выдалось на редкость жарким и душным. Если от тропического ливня можно было укрыться дома, то стрелы раскаленного солнца, казалось, пронизывали все насквозь. Тень не спасала — нагретый, плотный воздух был недвижим. Пот обжигал лицо.

Подогреваемое невыносимой жарой, нарастало ощущение больших перемен. Алекс почувствовал это уже в день своего приезда. У городского вокзала он увидел демонстрацию трудящихся. Встретивший их майор Кирк поспешил увезти всю группу закоулками в гостиницу. Оставив Алекса там, он просил не выходить пока в город. Кирк приезжал каждое утро, извинялся и просил ждать. Газет не было. Из разговора с администратором отеля Алекс узнал, что огромный калькуттский порт бездействует — бастуют докеры. Их поддерживают другие рабочие. За чашкой кофе этот интеллигентный индус доверительно сообщил Алексу, как сильно обеспокоены «хозяева» Индии состоянием своего тыла. Англичане оказались между двух огней, и самым страшным для них было пламя народного гнева. Они держали наготове огромную «пожарную команду», насчитывающую сотни тысяч солдат и полицейских.

На четвертый день Кирк приехал веселый: кончилось их затворничество, вся группа приглашена на бал к генерал-губернатору. Алекса он увел на склад подобрать костюм. По дороге обычно немногословный английский майор разговорился: бал устраивается по случаю окончания забастовки в порту.

В тот вечер у губернатора Алекса наконец представили тем, кто вызвал его в Калькутту: английскому полковнику Хэтчинсону и американскому подполковнику Роберту Морроу, возглавлявшим отдел специальных акций.

Никогда еще красивый губернаторский дворец не видел таких необычных гостей с крепкими скулами и пронзительными черными глазами. Не трудно было понять этих вылощенных леди и джентльменов, забывших всю свою чопорность и правила этикета. Они с неподдельным любопытством разглядывали рослых воинов, одевших на бал полный боевой наряд. Особенно занимали их шлемы воинов, украшенные кабаньими клыками, орлиными перьями и лисьими хвостами, замысловатая татуировка на коричневых лицах. Холеные руки, пальцы в перстнях так и тянулись дотронуться до больших медных колец в ушах и бус део-мони на груди, но отпугивали гренадерские фигуры, перепоясанные патронташами, и сверкающие дахи за поясом.

Самое большое любопытство возбуждал Алекс. Кто он? Почему эти свирепые дикари так послушны ему? Но приблизиться к Алексу невозможно — от него ни на шаг не отходит закутанный в черный плед Джонни. Он так посверкивает глазами на особо любопытных, что те невольно пятятся.

Дым костров, терпкий запах джунглей и вольный ветер гор ворвались во дворец и заставили многих поежиться. Может быть, поэтому толпа выхоленной знати так быстро рассыпалась, и гаронды остались одни на сверкающем паркете. Алекс понял: спектакль окончен, пора убираться. Воины с облегчением покинули неприютный дом, населенный холодными непонятными существами с бледной нездоровой кожей, напоминавшей им термитов, боящихся света и предпочитающих мрак.

На Алекса хотели произвести впечатление. Его возили в шумный калькуттский порт, где с океанских кораблей разгружали танки, бульдозеры, орудия, автомашины и бесчисленное количество ящиков с оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами. Его водили по краснокирпичным казармам английской дивизии, где рослые упитанные солдаты четко маршировали по булыжнику плаца, стремительно ходили в штыковую атаку, ловко орудовали штыком, прикладом и кинжалом, метко стреляли по мишеням, далеко бросали гранаты.

Его познакомили с полковником Мериллом и группой его «матадоров». «Матадоры», прибывшие из Соединенных Штатов, насчитывали три тысячи человек. Их набрали в юго-западной части Тихого океана и островов Карибского моря. Эта часть была известна под названием «Галахад», Вместе с новой группой Уингейта из пяти бригад они обучались в ста пятидесяти милях от Бомбея ведению партизанской войны в джунглях.

Полковник Фрэнк Мерилл получил недавно назначение командовать полком американских пехотинцев. Его «разбойники», здоровенные мордастые парни, шумные, наглые, с громким восторгом осматривали воинов Алекса, щупали их мускулы, хлопали по спине и плечам, пробовали силу рук.

Фрэнк Мерилл рассказал Алексу, как во время маневров его «разбойники», или «матадоры», как они еще себя называли, захватили в плен штаб одной из бригад Уингейта и уговорили многих солдат сдаться в плен на том основании, что их, «матадоров», лучше кормят.

Потом Громова принял подполковник Морроу. Он был приветлив и предупредителен. Усадил гостя в низкое тиковое кресло против себя, предложил виски. Закурили. Серыми острыми глазками разведчик впился в Громова. Алекс спокойно выдержал этот изучающий взгляд.

— Я советский офицер, — первым прервал он молчание. — Мое место там, где наш народ громит фашистского зверя…

Морроу ничем не выдал своего удивления, он умел владеть собой. Но для подстраховки поморщился и бросил небрежно первое, что пришло на язык:

— Джунгли не отучили вас заниматься пропагандой.

Алекс сделал вид, что не расслышал реплики.

— Обращаюсь к вам, как к союзникам, помочь мне вернуться на родину.

— Вы хорошо сделали, что обратились ко мне, — сказал Морроу, наклоняясь вперед и одобрительно похлопывая Алекса по плечу. — А то ведь этот старый осел Хэтчинсон вообразил, будто вы, извините, — англо-туземный гибрид, которых бритты немало развели здесь.

Морроу привстал, давая понять, что аудиенция окончена, «Будь ты хоть сам дьявол, лишь бы помог нам осесть в джунглях, а потом… Потом мы уже позаботимся о тебе, парень. Будь уверен». Но сказал совсем другое.

— Можете быть спокойны. Дезертиром вас не сочтут… Ваше командование будет знать о вас…

Алекс вернулся в гостиницу и, как обычно, попросил коридорного принести все сегодняшние газеты и журналы на английском языке. Чтение прессы стало для него самым радостным событием во время пребывания в Калькутте. Это были дорогие мгновения общения с родиной. Ведь ее заботы, ее дела и здесь составляли смысл жизни Алекса.

Снова появился коридорный.

— Газеты и журналы, сэр! Что еще изволите, сэр?

— Благодарю. Больше ничего не нужно.

Алекс с нетерпением зашелестел газетами. Целый день он не слыхал ничего о родине! Первые полосы были заполнены сообщениями с разных фронтов мировой войны. На советско-германском фронте фашисты начали свое летнее наступление. Под Курском развернулось гигантское сражение. Комментаторы расходились во мнениях об исходе этой битвы. Тревога охватила Алекса. Не может быть, чтобы немцы победили под Курском. Нет! Дали же им по зубам на Волге. И теперь дадут, еще крепче.

Он вдруг почувствовал нестерпимую тоску по родине. Вскочил, возбужденно заходил по комнате. Нет, так дальше нельзя! Скоро снова джунгли, бессонные ночи, кровавые схватки. Надо послать весточку домой. Как обрадуются отец с матерью! А военная цензура? Пропустит! Союзники они или кто, в конце концов?!

Не раздумывая больше, Алекс вырвал из блокнота листок. Торопливо написал: «Мама, отец! Дорогие мои! Жив я и здоров! Ждите с победой! Скоро вернусь. Ваш Санек». Всего несколько слов. Дрожащей рукой вывел на конверте: «СССР, Ташкент». Здравствуй, Родина!

Потом торопливо, словно боясь передумать, сбежал вниз по лестнице и сунул письмо в щель почтовой тумбы на углу улицы. Медленно вернулся в отель. На душе стало легко, будто он поговорил с родителями, пожал руку далекой родине. А немного погодя зародилось неясное тревожное предчувствие.

На другой день Алекса вызвал полковник Хэтчинсон. Утром за ним прикатил майор Кирк, как всегда холодно любезный и подтянутый. Офицер выскочил из машины, отдал честь. Он поморщился, когда вслед за Алексом в джип пролез Джонни, кутавшийся в неизменный черный плед, но промолчал. За рулем сидел круглолицый бородатый сикх. Кончик его бороды был упрятан под чалму.

— Доброе утро, Алиссандер! Как поживаете? — приветливо поздоровался шофер.

— Доброе утро, Сингх! Благодарю, все хорошо! Как у вас дела? Как жена, дети?

Сингх не успел ответить. Улыбка сползла с его широкого лица — в джип просунулся Кирк и грузно опустился на сиденье.

Индийские сикхи известны как прекрасные воины. Их насчитывается более шести миллионов. Сикхи — это воинственная секта, своеобразный мост между индуизмом и мусульманством, Как индуисты они кремируют умерших и не едят мяса. Как мусульмане они поклоняются одному богу и не признают кастовых барьеров. Ортодоксальный сикх никогда не бреется, потому что отращивание бороды и волос на голове — признак силы и мужского достоинства. Он закручивает волосы на затылке и покрывает их тюрбаном обычно белого цвета. Самое распространенное имя среди сикхов — Сингх, то есть человек с львиным сердцем. Это вроде титула, показывающего принадлежность носителя его к братству сикхов.