За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - Андрей Пржездомский

Совсем недавно, 17 апреля, Б. Ельцин, находясь в Париже, на пресс-конференции сказал о «Радио Свобода» такие слова: «Более правдивую информацию о работе Верховного Совета России, его руководства, правительства России, россияне узнают из информации «Радио Свобода»… Радиостанция эта дает информацию достаточно объективную, достаточно полную, и, в общем-то, мы им благодарны. Это как бы филиал «Российского радио».

Что же теперь получается? Виктор Иваненко, только-только заступив на пост шефа российского КГБ, уже выставляет Ельцина… в очень неприглядном свете. Ельцин, выходит, объявляет «Радио России» филиалом организации, финансируемой ЦРУ. Как же они смогут работать вместе?.. Но более всего поразило меня «слово чекиста» Иваненко. Как же он и все его окружение должны быть далеки от нормальных людей, чтобы не знать, как сегодня могут воспринимать такую клятву!.. Уж лучше бы Иваненко дал «честное пионерское».

И разве не страшно, что такие вот внутренние эмигранты продолжают держать в своих руках рычаги власти даже в администрации Ельцина! Это ли не коренная причина всех бед страны — дестабилизации, кризиса и хаоса?»

(«Радио Свобода», 15 мая 1991 года).

РАДИОЭФИР: «Председатель Российского КГБ — генерал-майор Виктор Иваненко…Он член КПСС, и кандидатура его предложена Комитетом общественной безопасности… Накануне назначения Иваненко несколько раз встречался с руководством Верховного Совета РСФСР и, судя по всему, признан подходящим для этой должности… Когда у Иваненко спросили, чем, по его мнению, должно заниматься его ведомство, генерал ответил: борьбой с антиконституционной деятельностью в республике, включая попытки насильственного свержения существующего строя, то есть тем, чем до сих пор занималось переименованное Пятое управление КГБ СССР»

(Радиостанция «БиБиСи», 6 мая 1991 года).

«Станция «Калининская». Переход на станцию «Библиотека имени Ленина» и «Арбатская». Поезд дальше не пойдет. Просьба освободить вагоны». — Бесстрастный голос диктора возвестил о прибытии на конечную станцию метро Филевской линии. Орлов, все еще под впечатлением событий недавнего прошлого, оживших в его воображении, вышел из вагона, спустился по ступенькам в большой, залитый ярким светом холл и совершенно машинально двинулся по длинному мраморному коридору в сторону станции «Библиотека имени Ленина». Народу было уже заметно больше, конечно не столько, сколько бывает обычно в «час пик», но все равно достаточно много. В молчаливом движении толпы не было заметно и тени беспокойства, какой бы то ни было тревоги или взволнованности. Она была сосредоточенно-озабоченной и чуть сонной, как это бывает в утренние часы.

Ничем особенным обстановка не отличалась и на улице. Те же спешащие по своим делам, в основном на работу, люди, еще пока не очень плотный поток автомашин, огибающий фигуру Железного Феликса[60] в центре площади, небольшая группка у газетного киоска, поливальная машина, только что закончившая «орошение» центральных улиц и приостановившаяся у тротуара. Когда Орлов уже поднялся по ступенькам подземного перехода и стал подходить к своему подъезду в здании Комитета, у него возникла какая-то безотчетная тревога. Но и она оказалась напрасной. Прапорщик, как всегда безучастно скользнув взглядом по удостоверению, которое обязательно всегда брал в руки, пропустил Орлова в здание. До начала рабочего дня было чуть меньше часа, поэтому в лифтовом холле было абсолютно пустынно.

«Совершенно не похоже на чрезвычайную ситуацию», — подумал Андрей.

19 августа 1991 года, утро. Москва. Площадь Дзержинского. Здание КГБ СССР. Кабинет № 777

В кабинете Иваненко за рабочим столом сидел его заместитель, еще двое сотрудников сидели рядом за приставным столиком. Работал телевизор. Диктор сообщал очередную информацию о ГКЧП. Когда Орлов вошел в кабинет, они разом воскликнули:

— Ну вот, наконец-то!

— Что «наконец»? Я, как услышал, сразу поехал…

— А мы тебе звоним домой. Жена говорит: «Уже уехал». А тебя все нет!

— Что происходит? — спросил Орлов у зама. — Я толком все-таки не понял.

— Что, что! Переворот!

— А где…

— Иваненко там, — махнул он рукой куда-то в сторону. «В Белом доме», — понял Андрей. — Он уже два раза звонил, просил срочно разыскать тебя. Бери машину и езжай туда. Он в кабинете Бурбулиса. Ты знаешь, где это?

— На четвертом этаже.

— Давай, дуй туда. Он ждет.

С этого мгновенья к чувству тревоги, охватившему Андрея с того момента, как он услышал заявление Правительства, добавилось ощущение какого-то лихорадочного возбуждения, не отпускавшего его все последующие августовские дни.

Доехать на черной «Волге» с комитетскими номерами от Дзержинки до Белого дома — пара пустяков. Движение в столице в эти утренние часы было еще небольшое. Орлов домчался до белоснежного здания на Краснопресненской набережной за каких-нибудь десять минут. Лихо заехав по пандусу на площадку перед фасадом, водитель поставил машину в ряд с уже стоявшими здесь легковушками. По всему было видно, что и здесь еще не наступило оживление: машин было немного, потока сотрудников, устремляющихся к подъездам, не наблюдалось.

19 августа 1991 года, утро. Москва. Краснопресненская набережная. Дом Советов РСФСР. Кабинет № 5–124

Внутри Белого дома все было несколько иначе. Пожалуй, только здесь Орлов почувствовал атмосферу нарастающей тревоги: куда-то спешили люди с озабоченными лицами, сновали корреспонденты с фотоаппаратами и телекамерами, проверявшие пропуска милиционеры с автоматами за спиной как-то особенно внимательно, даже несколько подозрительно, вглядывались в документы входящих в здание.

К удивлению Орлова, Иваненко сидел за письменным столом в громадном кабинете Бурбулиса совершенно один. Огромные окна, больше похожие на застекленные стены, делали кабинет еще более просторным. Стол с массивным письменным прибором и лампой под стеклянным зеленым абажуром, кипами бумаг, газет и журналов казался необъятным. Длинный стол для заседаний, стоящий поодаль, был буквально погребен под документами. Это были целые залежи, целые горы, найти среди которых что-либо казалось невозможным. Чего тут только не было! Какие-то сброшюрованные доклады и обзоры, аналитические записки и дайджесты, вырезки из газет и журналов. Половину стола занимали стопки книг, некоторые из которых были упакованы в пачки и перевязаны бечевкой. Обращали на себя внимание красочные журналы на английском языке, несколько крупноформатных фотографий с изображениями Ельцина и его соратников. Было видно, что хозяин кабинета не отличается особым пристрастием к порядку и такой хаос привычен для него. Впрочем, некоторые люди умудряются находить все, что им нужно, даже в таком беспорядке.

— Ну наконец! Я только что звонил… Мне сказали, что ты поехал сюда, — выпалил Иваненко, протягивая руку Орлову.

— Виктор Валентинович, вы можете мне ясно сказать, что происходит?

— Ты что, сам не видишь? — как-то удрученно проговорил Иваненко. — Путч! Произошел военный переворот! Идиоты! Я не думал, что они решаться…

— А… А Горбачев об этом не знает?

Иваненко усмехнулся и посмотрел на Орлова взглядом человека, удивленного наивностью собеседника.

— Думаю, что Горбачев не в курсе.

— А Борис Николаевич? Может, он…

— Андрей! Да не будь ты таким наивным! Это все направлено не против Горбачева, а против Ельцина! Я же говорю: это настоящий переворот! Антиконституционный переворот!

Орлов растерянно смотрел на Иваненко. Он только сейчас в полной мере осознал, что это означает для них, сотрудников органов госбезопасности. Ведь Председатель КГБ СССР, по сути дела их вышестоящий начальник, — один из членов ГКЧП.

— А Крючков?

— Что Крючков? Я только что… вот… пять минут назад с ним говорил. Спрашиваю его: «Владимир Александрович, что происходит?» Он мне: «А вы где?» Интересно, а где я должен быть? Он говорит: «А! Мне ваша позиция понятна». Я ему: «Владимир Александрович, народ вас не поддержит, выйдет на улицы!» Ты знаешь, что он мне сказал? «За кого выйдет, за Горбачева?», а потом добавил: «Порядо-о-к надо наводить!»

Иваненко был взволнован. Он словно заново переживал этот тягостный разговор с Председателем КГБ СССР.

— Я ему сказал: мол, Владимир Александрович, это же — авантюра!

А он, знаешь, что мне ответил? — «История нас рассудит».

— Ну в этом он прав. История действительно нас рассудит…

ИНФОРМАЦИЯ: «Не хочу казаться пророком и ясновидящим, но меня смущало то, что главным теневым руководителем ГКЧП был В. Крючков, Председатель КГБ СССР. Между собой мы его называли дедушкой. И не потому, что он был в годах, а за его нерешительность, просветительскую деятельность, а может быть, и профессиональную слабость. Он на всю страну неоднократно говорил об агентах влияния — и в то же время ничего не сделал для их разоблачения. Он был воспитан не руководителем-новатором, а человеком, который ничего не делал без санкции сверху…»