Двойник поневоле - Дмитрий Аркадьевич Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марк метнул копье и попал. Крупный ликан катался по сухой земле с визгом, напоминающим хохот, алая кровь оросила песок.
— Откуда их так много? — спросил он.
— Смотрите! — Легионер протягивал руку в сторону распахнутого жерла полуразвалившегося строения. Ликаны выходили оттуда, окружая группу легионеров. Последние лучи солнца оттенили верхушку засохшего дерева, сидящий на суку ворон громко каркнул, словно насмехаясь над заплутавшими людьми. Как-то необычайно быстро опускалась ночь, будто невидимая рука торопливо опускала черное покрывало на землю. Ликаны окружали легионеров, их было уже несколько сотен, и все новые особи серой рекой вытекали из бездонных недр здания. Звери безмолвствовали, что было особенно странно.
— Деций, нам лучше убраться отсюда! — нервно озирался по сторонам Марк.
— Ты испугался презренных падальщиков, легионер! — надменно поднял голову центурион.
— Их не меньше тысячи! Мне не приходилось видеть прежде, чтобы дикие звери вели себя… — Марк задумался, подбирая нужное слово, — вели себя так осмысленно!
Следовало признать, опытный легионер действительно был охвачен страхом. Он, имевший опыт участия в подавлении восстания в Иллирии под началом доблестного Гая Германика, получивший стрелу в бедро на реке Визир в Бадухенском лесу, — отважный воин, — смотрел на ликанов с выражением священного ужаса. Позорнейшим образом испугался каких-то жалких ликанов, имевших славу падальщиков, пожирающих все, что попадалось на их пути, включая собственные нечистоты! Страх, как язва, пожирает все, чего касаются его щупальца. Для гордого римлянина страх недопустим: отважный Марк Лициний Красс смотрел в лицо парфянам, когда те вливали ему в глотку расплавленное золото! Деций хотел высмеять своего легионера, привести в пример отвагу достойного полководца и консула. В опускающихся сумерках возник силуэт обнаженной женщины. Вечерняя мгла окутывала ее прекрасное тело, как черная река, покачивались налитые груди, темнели крупные соски, плавная линия бедер сходилась у треугольника внизу живота. Женщину окружали ликаны, как собачки, льнули к ее восхитительным ногам. Потрясенный зрелищем, центурион забыл о пленнике, ради которого и был снаряжен военный поход. Всхрапнул его конь, отпрянул назад; два ликана кинулись в атаку, мощные челюсти впились в мускулистые ноги лошади.
— Уходим!!! — взревел Деций.
Отступление каралось жестоко: лицо, запятнавшее себя и честь римской центурии позором, нещадно секли розгами и сбрасывали со скалы, — но все это забылось в один миг, растворилось в пелене ужаса, окутавшего храброго воина.
— Уходи-и-и-м!!! — громкий крик катился над пустыней.
Центурион ожег плетью круп своего коня, унесшего своего хозяина от смерти в засаде, организованной германцами в Тевтобургском лесу. Гнедой ринулся вперед, сбросив впившихся в его брюхо как болотные пиявки ликанов. Вслед за центурионом устремились легионеры. Отряд спасался бегством от падальщиков, которые тотчас, повинуясь взмаху руки обнаженной женщины, кинулись в погоню. Последнее, что увидел Деций, была фигура беглого гладиатора, — ликаны обтекали его, как вода камень, а женщина двигалась к нему легким шагом, не касаясь ступнями земли. Далее все поглотила бешеная гонка. Справа гнал своего крапчатого коня верный Марк, чуть поодаль мчались остальные легионеры. Ликаны не отставали. Тонко, словно жеребенок, заржал конь отставшего легионера; звери отозвались свирепым хохотом. Деций понимал, что случилось, но не дал приказа остановиться. Марк был прав. Простой расчет. Два десятка легионеров и тысяча кровожадных зверей. Мир сошел с ума в эту ночь! Боги сошли с ума! Богатое воображение лепило картину, словно умелый горшечник вылепливает форму амфоры. Обезумевший от страха конь мчится во весь опор, ликаны атакуют на ходу, впиваясь зубами в голяшки, теснят друг друга, кровь хлещет рекой из разорванных артерий. Всадник припал к взмыленному крупу коня, он молится богам о спасении. Самка ликана вонзает зубы в пах животного, ноги коня подламываются, с отчаянным криком легионер катится кубарем, на миг теряя сознание от удара о твердую землю. Возвращение сознания ужасает. Звери рвут плоть человека, обступив его кольцом. Вопль боли заглушает свирепое чавканье и хруст перемалываемых костей. Часть ликанов наслаждаются кровавым пиршеством, остальные устремляются по следу отряда. Все это пронеслось в сознании центуриона в одно жаркое мгновение, его коня не следовало подгонять — он мчал вперед, гонимый ужасом перед лютой смертью.
Ночь властвовала над землей Иудейской пустыни. Иссиня-черная, как волосы обнаженной женщины, появившейся будто мираж из недр пещеры. Многочисленная стая ликанов, какой не видывала прежде земля, шла по следу легионеров, превратившихся в эту ночь в кучку обезумевших трусов. Ликаны настигали добычу, и в этом не было ничего сверхъестественного — скорость бега боевого коня уступает быстроте преследователей. Вот упал, захлебнувшись кровавой пеной, еще один конь, затем следующий. Деций видел, как покатился по земле его верный друг и соратник легионер Марк Сервий. Он не замедлил хода, его конь так же истекал кровью, вот он споткнулся, громко заржал, пробежал еще два десятка шагов. В последний момент центурион сумел сгруппироваться, откатиться в сторону от падающего коня. Это его не спасло. Смрадное дыхание ликана ударило в лицо, в плечо, в пах вонзались клыки. Он не представлял, что боль может быть такой сильной. Лежа на спине, как распятый бунтовщик, Деций успел выхватить из ножен короткий гладиус; острие пронзило пятнистую спину. А после пришла агония, и каждая клеточка закаленного в боях тела воина взывала о скорой смерти, которая, наконец, проявила несвойственное ей милосердие, и Гай Деций, славный центурион, прославивший себя в пяти боевых походах, умер. И вместе с его гибелью померкли краски вселенной…
5
Этот вечер был хмурым. Марченко припарковал «хёндай» в том же месте, где оставлял его прошлым вечером. Свежо пахло умытой дождем сиренью, изумрудно блестела листва. Мужчины вошли в подъезд, поднялись на третий этаж.
— Если он дома, я ему рыло расквашу! — мечтательно проговорил Алексей.
— Если… — откликнулся Гоша.
Он нажал кнопку звонка, потекли секунды ожидания. Зайцев позвонил вторично, долго не отрывал палец от кнопки. Приглушенный звон растекался в пустынном подъезде. Начался дождь, капель барабанила по оконному стеклу. По истечении трех минут бесцельного топтания возле двери Роберта Зайцев высказал резонное предположение:
— Мог заторчать!
— С чего бы? — возразил Марченко. Он сосредоточенно смотрел на дождевые линии, струящиеся по оконному стеклу.
— Он сам рассказывал про друга-дилера. Взял дряни и кайфует! — Алексей с яростью вдавил кнопку звонку.
Распахнулась дверь, на пол-лестничных пролета ниже появилась худенькая старушка. Она безбоязненно смотрела на двух незнакомых мужчин.
— Здрасте! — улыбнулся Гоша.
Старушка наклонила седую
