Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи

Сколько же пустоты, тшеты во всех этих церемониях! Она, несомненно, предпочла бы всем этим бездушным, за­ученным, как у автоматов, поклонам, свое одиночество, как и всем этим придворным, которые теперь утрачивали перед ней дар речи. Убранные в погребальный черный наряд парк и J1 ивадийский дворец заставляли ее нисколько не доверять всем этим людям, которые подходили к ней, чтобы сделать дежурный, требуемый этикетом книксен. Давным-давно представление о смерти занимало слишком значительное место в ее детских размышлениях, и оно заставляло требо­вать стыдливого, почтительного к себе отношения. А тут она приходила в ужас от всех этих кривляний, от повседневных привычных жестов, будто труп, который всех их здесь сей­час собрал, был не трупом человека, а какого-то животного; она в эту минуту испытывала определенное величие, благо­даря своему новому высокому рангу, но и тщету всех этих обязанностей, которые не воспринимало ее сердце.

Принесенная совсем недавно ею жертва, смена религии, нисколько не усиливали ее религиозного усердия в отноше­нии Господа, которому она не переставала молиться.

Она не могла проявлять такое отношение, произносить такие фразы, которые диктовались лишь какими-то обсто­ятельствами. Если такое можно было рассматривать как изъян, то от него, этого недостатка, совсем не страдали все эти люди, и она, обращаясь к молитве, просила Господа по­кончить с пресным безразличием всех этих персонажей, которые безликой чередой проходили перед ней.

Мария Федоровна в своих траурных просторных одеждах не оставляла ее ни на минуту вне своего поля зрения. Она следила и за поведением сына, и еще более требовательным, более властным тоном говорила своим своякам:

— Нужно немедленно переходить к брачной церемонии...

Эта неисправимая кокетка, давая такие рекомендации родственникам, явно рассчитывала лишить желанного блес­ка обряд бракосочетания своего сына, принизить, слишком не выпячивать свою невестку.

Однако, четверо братьев Александра III были против этого, против бракосочетания, проведенного здесь, в Ли­вадии, в узком кругу. Они единодушно выразили свое мне­ние, что бракосочетание их племянника неожиданно став­шего императором, —■ общенациональное, важное собы­тие, и привилегия отмечать его должна быть предоставлена столице.

Николай записывал в своем дневнике:

«Дорогого папу в гробу перенесли в большую церковь... Г роб казаки несли на руках. Все вернулись в опустевший дом морально разбитыми. Тяжелое испытание послал нам всем Господь».

...Обитый фиолетовым шелком гроб с телом Александ­ра III был перевезен из Ливадии в Севастополь, где его уже ждал траурный поезд, чтобы везти его дальше в Санкт-Пе­тербург.

И днем, и ночью поезд неспешно катил на север через украинские равнины; толпы крестьян стояли вдоль желез­ной дороги, чтобы проводить усопшего царя в последний путь. Алике трогала их верность правителю. Она теперь мысленно укреплялась в своей миссии: сделать своего мужа хорошим государем для своего народа.

В больших городах, таких как Харьков, Курск, Орел и Тула, поезд останавливался, и там жители всех этих губер­ний приходили, чтобы принять участия в панихидах, устра­иваемых прямо на вокзалах в присутствии городской знати и чиновников.

В Москве гроб установили на катафалк представители военной и религиозной власти и привезли его в Кремль.

Все увереннее наступала осень и низкие ноябрьские тучи неслись по серому небу; острые, как иголки, ледышки сне­га больно вонзались в лица москвичей, заполонивших все улицы, чтобы проститься с царем. Алике мысленно остава­лась со всеми этими незнакомыми ей людьми, будущими подданными ее мужа, которые демонстрировали такую сильную любовь к новому монарху, что ей было очень, ко­нечно* приятно.

По пути в Кремль траурная процессия останавливалась, чтобы отслужить литургию на папертях десяти самых боль­ших в Москве церквей. Церковное пение убаюкивало Алике, и она чувствовала себя гораздо лучше в своем одиночестве. Никто не заставлял ее открывать рта, чтобы произносить те же банальные пустяки, на которые было так гораздо все ок­ружение Николая.

В* Кремле всю ночь проходила траурная панихида с мо- литвами, прихожане оказывали усопшему монарху свои пос­ледние почести.

".^Наконец императорский поезд прибыл в Санкт-Петер- 0ур1Г"Красные с золотым придворные кареты, обитые чер- ндам крепом, ожидали своих пассажиров. Четыре долгих часа Кортеж медленно продвигался через весь город к собору Петропавловской крепости, где находится усыпальница рус- ских царей дома Романовых.

- Грязный, серый день, больше похожий на ночь, едва осве­щал городские улицы, покрытые черноватым талым снегом.

Жених посоветовал Алике стараться не прятаться от взглядов толпы в своей карете, которая следовала за карета­ми всей семьи.

^ Над украшенным трауром городом висела тяжелая, гне­тущая тишина. По приказу Николая все окна в домах по Невскому проспекту были закрыты, а многочисленные фо­нарные столбы, завернутые в траурный креп, придавали это­му медленно идущему кортежу какой-то особый печальный Шау как будто какие-то высокие призраки склонились над головами скорбящих людей... Алике, повинуясь требованию мужа, сидела у окна кареты. Люди в молчавшей толпе ста­рались увидеть свою новую императрицу. Всем так хотелось получше ее разглядеть, увидеть ее лицо. На одном из пере­крестков стояла толпа старух, и когда ее карета проезжала мимо, все они стали креститься, а одна, качая головой, про- Ш№тала; «Вот, посмотрите на нее! Привезла нам гроб с со-

Можно было, конечно, не придавать особого значения таким замечаниям, но все равно они указывали на опреде­ленное бытующее мнение и не могли не сказываться на ее репутации.

От справедливости князей много не потребуешь, чего же требовать от простого народа?

С первых дней своего пребывания в России Александра Федоровна станет жертвой несправедливости, которая обычно идет рука об руку с людской глупостью.

Виновата ли она в том, что гроб с телом ее будущего тес­тя сейчас двигался по городу? Если подобные глупые заме­чания, отзвуки суеверия городской черни, говорили о недо­верии народа к несчастной невесте, то для чего их с готов­ностью подхватывали члены императорской семьи? Вероятно, для того, чтобы понравиться вдовствующей им­ператрице. И тут каждый старался превзойти другого.

Николая преследовали две навязчивые идеи, — его лю­бовь к Алике, которая в эти хлопотные, ужасные дни, не могла выкроить ни минутки для интимного общения моло­дых людей, и страх перед царствованием, о котором он даже не осмеливался говорить своей невесте! Ну, кому же в таком случае доверять?